Порой жизнь похожа на полет бумеранга. В какой-то момент все возвращается на круги своя. В конце восьмидесятых годов прошлого века доктор, а по совместительству администратор СКА Михаил Манчик попрощался не только с родным городом, командой, но и с Родиной. Он стал одним из тех, кто покинул страну с третьей волной эмиграции. Его судьба похожа на авантюрный роман и американские горки одновременно. За океаном Манчик более десяти лет проработал в штабе сборной США по хоккею. Его клиентами были такие личности, как Дон Кинг, Павел Буре, Антон Сихарулидзе и экс-чемпион мира по боксу Джеймс Смит по прозвищу Костолом. Он и сам не ожидал, что когда-то вернется обратно в Россию. Туда, где двадцать лет назад все еще только начиналось…
В СКА пригласил Пучков
– Вы давно не были в Петербурге. База СКА с тех пор сильно изменилась?
– База все та же. Правда, появился замечательный реабилитационный центр. Впрочем, какой-то особенной ностальгии не испытываю, уже попривык.
– Вокруг фотографии команд СКА разных лет…
– На большинстве из них незнакомые мне ребята. Узнаю только команду Валерия Шилова – бронзовый СКА сезона-1986/87. В те времена я еще жил в городе на Неве и был ближе к команде.
– Как вы пришли в СКА?
– Учился в мединституте, изучал науки. Больше всего меня увлекала мануальная терапия – тема очень актуальная для спорта. В итоге познакомился с Николаем Пучковым, который и предложил мне служить в СКА. Где-то в 1972-м начал работать массажистом, ассистировать великолепному доктору Золотову. Но потом пришлось выступить в новом для себя качестве – администратора команды. Клуб нуждался в таком специалисте. Впрочем, свою медицинскую профессию никогда не забывал.
– Говоря современным языком, вы были генеральным менеджером СКА?
– Не совсем. Официально эту должность занимали полковники, офицеры. Впрочем, они менялись довольно часто. Так что, скорее, я был ассистентом генерального менеджера команды. То была незавидная работа. Такая ответственность свалилась на парня, которому было всего 22 года. К тому же большинство игроков были значительно старше меня: братья Солодухины, Егоров, Панюхин, Чистяков, Шеповалов, Щурков… Многих сейчас, к сожалению, нет в живых.
– Наверняка это было еще не самое сложное, с чем пришлось столкнуться…
– В то время хоккейная лига была любительской. Поэтому все вопросы решались на уровне личных взаимоотношений. Что само по себе было достаточно трудно. Денег у клуба практически не было. Поэтому многое приходилось делать фактически нелегально.
– Что входило в ваши обязанности?
– Понятия контрактов тогда не существовало. Большинство игроков числились солдатами или офицерами. В этом плане армейские команды несколько выигрывали в сравнении с остальными. За счет воинских званий игрокам удавалось доплачивать. Даже не знаю, откуда другие клубы умудрялись находить деньги, чтобы приплачивать хоккеистам. В общем, клубам приходилось прилично «извиваться», чтобы купить стоящего игрока.
Синагога вокруг команды
– Почему вы уехали в Америку?
– У меня возникли некоторые проблемы… Уж больно подозрительно ко мне относился Комитет государственной безопасности.
– У вас были проблемы с КГБ?
– Совершенно верно. Кое-кто на уровне политотдела Ленинградского военного округа решил от меня избавиться. К тому же я был очень независимым человеком – это многим не нравилось. Возможно, не нравилась и моя национальность. Так или иначе, в один прекрасный момент мне все это было сказано в лицо. Меня вызвали в Большой дом, продержали там целые сутки. Заявили, что все обо мне знают.
– Кому же вы так насолили?
– В 1986-м поменялся начальник политотдела округа. Забыл, как его фамилия… Такой небольшого роста, очень злобный мужичок. Дело в том, что в то время почти все решалось на уровне знакомств. Поэтому команде помогали люди совершенно разных профессий: начальники продуктовых баз, директора магазинов… Многие из них были евреями. Эти люди помогали игрокам доставать машины, мебель… Поверьте, это делалось совершенно безвозмездно. Они любили хоккей и хотели быть ближе к любимцам публики, известным игрокам. Но этот новый начальник объявил нас «синагогой вокруг команды». Сказал, что ему противно на это смотреть.
– В итоге вам пришлось уйти и стать начальником автомотокоманды ЛенВО...
– Да. Но и там меня достали. Поскольку, несмотря ни на что, продолжал помогать СКА. Многие видели, что я могу сделать то, что другим не под силу. Вот и пошли слухи, что я занимаюсь чем-то незаконным.
– Вам попросту стали завидовать?
– Даже не знаю, как это назвать. В России вообще много непонятного. Возможно, люди болтали не со зла, но, так или иначе, в особом отделе ЛенВО мной заинтересовались. Им сказали, что я занимаюсь крупными валютными операциями. Именно это мне и вменяли в вину.
Был и столяром, и поваром, и маляром
– Ничего себе статейка вам светила! Надолго можно было загреметь…
– Меня спасало то, что все это было чистой воды вымыслом. Ничего подобного и близко не было. В итоге наверху разобрались и меня отпустили с миром.
– Почему же вы тогда эмигрировали?
– После произошедшего обратился за помощью к своим друзьям – высокопоставленным начальникам. Пока работал в СКА, они частенько говорили мне: «Миша, что ты возишься со своими хоккеистами? Тебе надо заниматься более серьезными делами». Но когда я ушел из СКА, у них не нашлось для меня работы. В общем, мои бывшие друзья испугались.
– Получается, вас предали?
– Так или иначе, у меня было стрессовое состояние. К тому же многие мои друзья и знакомые стали уезжать на Запад. Кто из-за национальности, кто-то по религиозным убеждениям… В конечном итоге я тоже принял решение покинуть Россию.
– Вы уезжали с узелком в руке и в никуда?
– Уезжал без всяких слез, без денег и с огромной обидой в сердце. Тогда я был женат на балерине. Мы эмигрировали вместе. На тот момент она была для меня главным другом в жизни. Впрочем, сейчас я разведен, но это уже совсем другая история.
– Тогда вернемся к нашей теме. Итак, вы сошли с трапа самолета в незнакомой стране, где у вас ничего не было. Что произошло дальше?
– Без документов, без ничего – уехал действительно в никуда. Эмигрантам тех времен приходилось брать билет в один конец. Обратной дороги не было. Тогда же никто не предполагал, что великая страна рухнет. Прилетел в Австрию, в город, где я не знал ни единого человека. Стал браться за любую работу: пилил, красил, строил, служил в ресторане, работал поваром… Но в этой стране я не пробыл и года. Затем, получив статус беженца, я уехал в Америку, в Кливленд. Там уже стал работать помощником врача. Одновременно пытался сделать бизнес в России.
Свой среди чужих, чужой среди своих
– Каким образом?
– Поскольку моя жена была балериной, я пытался что-то сделать с Вагановским училищем. Но у меня ничего не вышло. В Америке искусство, и в частности балет, государство не поддерживает. Я думал привезти в Питер детей из Америки и устроить для них так называемый тренировочный лагерь. Американцы были готовы платить за это любые деньги, но…
– Еще пробовали что-то организовать в России?
– Позже жизнь свела меня с Доном Кингом, самым могущественным продюсером в профессиональном боксе. Он предложил мне работу. В итоге стал ассистентом известного Джеймса Смита по прозвищу Костолом. Впрочем, это была непостоянная работа – сотрудничали на протяжении пяти-шести боев. А затем Смит предложил стать его агентом и организовать его бой в России. В 1991 году в нашей стране это могло вызвать огромный ажиотаж. Но у меня ничего не вышло и тут.
– И вы вернулись к своей специальности?
– В какой-то момент терапия стала приносить мне определенный доход. Начал работать с фигуристами, например с Бережной и Сихарулидзе, с хоккеистами… Познакомился с Игорем Ларионовым, Алексеем Касатоновым, Алексеем Гусаровым… Вскоре переехал в Колорадо-Спрингс, где находится главный олимпийский тренинг-центр Соединенных Штатов. Однажды в Колорадо приехали Ларионов и Барри Смит, и мы вместе оказались на приеме в Хоккейной федерации США. В итоге меня пригласили в сборную США, где я отработал десять лет. В мои обязанности входил массаж, терапия и т. п. Принял участие в Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, был на нескольких чемпионатах мира. Кстати, вновь посетил Россию во время чемпионата мира 2000 года в Петербурге.
– Трудно выходцу из СССР удержаться на такой должности?
– Деньги там получал символические. Но эта работа считалась очень престижной. Мне многие завидовали в НХЛ. Как так – какой-то русский приехал и занимается нашей национальной сборной? Особенно много косых взглядов испытал после Олимпиады в Солт-Лейк-Сити. В какой-то момент даже пожалел, что поехал туда. Оказался своим среди чужих и чужим среди своих.
– В чем это выражалось?
– Например, в российской делегации некоторые официальные лица принимали меня как врага народа. И в то же время американские игроки, тот же Крис Челиос, могли подойти и спросить: «Ну, что, Михаил, за кого ты сегодня будешь болеть – за нас или за своих русских?» Если говорить искренне, когда на лед выходили мои друзья Паша и Валерий Буре, я действительно не понимал, за кого болею. Помню, когда Валерка забил нам гол, не смог сдержать эмоций. На меня все обернулись. Тогда для отвода глаз я закричал: «Ах, какая сволочь!»
Игроков просят улыбаться
Помимо сборной США вы ведь работали и в клубах НХЛ?
– Да, с 2000 года был приглашен во «Флориду», где отработал пять сезонов ассистентом «атлетик-тренера». Но потом у нас сменился генеральный менеджер, и я решил заняться бизнесом.
– С Пашей Буре вы до сих пор общаетесь?
– Да, даже советовался с ним насчет моего переезда в Петербург. Но он мне сказал: «Делай как хочешь. Если тебе интересно, соглашайся».
– Кто пригласил вас в СКА?
– Если бы мне кто-то три месяца назад сказал, что я отправлюсь работать в Россию, никогда бы ему не поверил. На чемпионате мира в Москве, где я исполнял обязанности физиотерапевта, встретился с Барри Смитом. Мы раньше знакомы не были, виделись только во время матчей «Детройта». Но когда Смит увидел, в каких я отношениях с тем же Третьяком, Фетисовым, Ларионовым, он предложил мне переехать в Питер. Я стал советоваться с моими русскими друзьями: Игорем Крутым, Антоном Сихарулидзе, Лешей Ягудиным… Все в один голос сказали, что в России сейчас большие перспективы. К тому же мне понравился Смит. Взвесив все «за» и «против», я согласился.
– Как называется ваша должность в СКА?
– Ассистент Барри Смита по всем вопросам. Например, в мои обязанности входит разъяснять Барри, кто и какую должность занимает в команде, какую несет ответственность. Переводить эти сведения на язык НХЛ… Мне действительно нравится питерский клуб. Понимаю, что сделать команду за один сезон будет непросто, но в ближайшее время мы сумеем справиться с этим. Мы должны стать первой командой в русской лиге, близкой по своей структуре к энхаэловской. Принести в Россию лучшее, что есть за океаном.
– Чем русские хоккеисты от энхаэловских отличаются?
– Русские хоккеисты привыкли, что их бьют, наказывают… Они запуганы, зажаты. Ребята, которые «поварились» в НХЛ, более раскованны – улыбаются, шутят. Иногда Барри подходит к игроку и говорит: «Смотри, я улыбаюсь, улыбнись мне в ответ».
– До первых поражений все улыбаются…
– Да, будут и трудные дни, когда с кем-то придется распрощаться. Пока Барри дал игрокам свободу, он им доверяет, как принято в НХЛ. Если это не сработает, тогда, наверное, придется искать другие варианты.
– Вы покидали Россию на щите, а возвращаетесь «на коне», с большими целями…
– Здесь, в СКА провел около 13 лет. Здесь появилась первая запись в моей трудовой книжке. Жизнь идет по спирали, все возвращается – как бумеранг.
– Вы настоящий граф Монте-Кристо!
– Возможно, так и есть.