Воскресный вечер примирил нас с биатлонной действительностью. Воскресным вечером Россия разговелась и отчеканила сразу две медали – золотую и серебряную. Если бы не случился этот замечательный воскресный вечер, мы вышли бы на финишную прямую Олимпиады в упадническом настроении. А так – нет, ничего, все нормально. Будем жить.
Вырулили
Целую неделю мы копили желчь, причем взаимно. Те, кто смотрит биатлон со стороны, стартовав с легкого недоумения, поступательно достигли состояния холодного бешенства, потому что никто, ни одна живая душа, не дал им (нам, точнее) объяснений, что же это такое, в конце концов, происходит. Сборная же России по биатлону вольно или невольно (очень хочется верить, что все-таки невольно) уподобилась футбольной сборной, в чьих правилах не отвечать на вопросы журналистов, а уж если отвечать — то с оттенком иронии (в лучшем случае) или презрения. Улыбчивые, простые в общении, такие свойские парни и девушки за это тухлое безмедальное время стали колючими и раздражительными. Ибо всякий вопрос в таких ситуациях кажется выпадом, направленным точно в сердце. Любая критика приобретает нехороший цвет и вкус, поскольку она по определению необъективна. А повышенное внимание к биатлону, которое совсем еще недавно так грело душу, оборачивается назойливостью, замешанной на дилетантстве.
В общем, все плохо, мимо, все не в смазку.
И вот наступает вечер воскресенья, и Женя Устюгов рвет в клочья, топчет и закапывает в снег каждого, кто ехал рядом, прибывая на финиш масс-старта уже состоявшейся звездой мирового масштаба. А парой часов позже Оля Зайцева выжимает из себя все, что только можно, пропуская вперед лишь фотомодель всея биатлона Магдалену Нойнер, — и вот мы уже в плюсах. «Золото» и «серебро» — это совсем не так плохо, как кому-то хочется думать. А с учетом того, что впереди еще две гонки, а Россия, дай бог, поймала кураж, а норвеги и немки не такие уж и великие, а у нас, глядишь, пик формы только-только подоспел, — с учетом всего этого свет в конце тоннеля уже не брезжит, а фактически сияет.
И сразу как-то подзабылось, что Аня Булыгина лидировала в спринте после второй стрельбы, опережая будущую чемпионку Настю Кузьмину на 14 секунд, но все преимущество растеряла на последнем круге; что признанный спринтер Макс Чудов даже не смог отобраться в гонку преследования, заняв 63 место, и после этого замкнулся, ушел в себя; что в гонке преследования Света Слепцова и Оля Медведцева намотали по целых три штрафных круга; что Женя Устюгов не добежал в индивидуалке до пьедестала каких-то полшага, не закрыв последнюю из 20 мишеней, а Коля Круглов по-детски упал и повредил крепление винтовки…
Как жаль, что весь этот пафос приходится обрывать вот именно здесь, вот ровно на этой незавершенной ноте — чтобы не наговорить чего лишнего. Наша полиграфическая действительность, увы, такова, что в этот номер журнала эстафеты никак не попадают, и чем там все закончилось 23-го, когда бежали девушки, и 26-го — нам сегодня неведомо.
Верится, что все у нас и вправду стало хорошо, все в цель, все катит.
Посыпались
Впрочем, воскресный фурор всего лишь дал всем, кому биатлон реально интересен, отсрочку. Более того, стало окончательно ясно, что шесть горьких неудач первой недели Олимпиады имеют общий знаменатель, и имя ему — погрешности в подготовке.
Того уровня готовности, на который лидеры команды вышли к середине Игр, от них ждали как минимум на неделю раньше. На последнем этапе Кубка мира в Антерсельве, помнится, наши неудачи объяснялись необходимостью выступать на фоне усталости — с тем, чтобы точно к Ванкуверу войти в колею и поймать пик. Точно — не получилось. Не получилось, более того, и приблизительно. Недельный промах — гигантская ошибка. Наверное, только профессионалы по-настоящему глубоко осознают, насколько глобален этот масштаб для такого «точечного» вида спорта, как биатлон, в котором все старты расписаны на год вперед…
Однако требовать от тренерского штаба сборной детального отчета сегодня, сейчас как минимум неприлично. Да и хоть затребуйся — все равно никто ничего объяснить не сможет.
Растущая бешеными темпами популярность биатлона родила вполне ожидаемый «футбольный» эффект: с недавних пор в биатлоне разбирается каждый, кто любит его смотреть. Но даже если не принимать во внимание вал оценок непрофессиональных, популистских и дилетантских (а это подавляющее большинство всей оценочной массы), даже если предоставить слово только лишь профессионалам — яснее на горизонте не станет. Искушенные люди, олимпийские чемпионы, прожившие в биатлоне всю жизнь и знающие его назубок, — даже они теряются в догадках: где и почему, на каком этапе, в какой момент сборная России потерялась, застряла в функционально-психологической яме?
Одни твердят о неточно выстроенных микроциклах; вторым видится, что главная ошибка тренерского штаба кроется в неверно выбранном алгоритме смены высот; третьи уверяют, что в сборной неважный психологический климат, основанный на чрезмерно завышенных аппетитах и ничем не подтвержденных амбициях. Почитайте, впрочем, публикуемую рядом «Перестрелку» — очень показательная вышла подборка...
Так было до вечера воскресенья, по крайней мере. Но стоит все же повториться: даже если мы закончим Олимпиаду в мажорной тональности, разбор полетов ни в коем случае отменять нельзя. Это крайне важно и принципиально — получить взвешенные, выверенные и, главное, честные ответы от тренерского штаба. Будем надеяться, что долго ждать не придется.
А еще любопытно — расскажет ли норвежской нации про свои просчеты великий и ужасный Оле-Эйнар Бьорндален, который снова провалил Олимпиаду, — во второй раз в своей фантастической карьере?