Евгений Харлачев. Настоящий

Евгений Харлачев был одной из самых ярких звезд московского «Локомотива» конца 1990‑x. Однако травмы и характер помешали колоритному футболисту в полной мере раскрыть свой талант. Покинув команду «железнодорожников» в 2001 году, Харлачев уже не смог выйти на прежний высокий уровень ни в «Динамо», ни в «Сатурне». Завершив карьеру в Тольятти, там, где он ее когда-то начинал, Евгений стал тренером. Трудился в «Локомотиве‑2», который был вынужден покинуть, уже второй раз в своей карьере. «Спорт день за днем» воспользовался вынужденной паузой в работе Харлачева, чтобы расспросить его о старых подвигах и планах на будущее.

«Локомотив» затронули под конец. Евгений Харлачев будто спешил выговориться. Стало ясно: накипело. А я слушал и думал: «Какие-то они другие». Не зря мой собеседник играл бок о бок с Евсеевым и Овчинниковым, под руководством Семина. Какие, спросите? Настоящие.

«Лошадиная раса»

— Что-то еще связывает с Толь­ятти?
— Родители. Никак не решатся на переезд. Наверное, уже и не решатся. Их можно понять – свой уклад и круг общения. Да и сложнее им выбраться. Я‑то рванул в девятнадцать лет.

— Кто звал, кроме «Локомотива»?
— ЦСКА, «Торпедо». Но «Локомотив» хотел видеть меня еще раньше. Семин даже приезжал на сбор юношеской сборной, куда я был вызван. Тогда посчитал, что рановато. Да и страшновато было. Ну а спустя год решился.

— Семин умеет уговаривать?
— Я всегда поражался! Сразу располагает к себе. Это слышал от многих людей. Никакой вычурности! Да он всегда такой был. По крайней мере, с нами, с футболистами.

— Многие характеризуют: открытый и импульсивный.
— Скорее, настоящий. Если ругался – так ругался, если веселился – от души.

— Чаще ругался?
— Это зависело от нас. Но чаще улыбался. Думаю, ему приятно было с нами работать. К тому же ощущалось поступательное движение. Мы росли как футболисты, а он – как тренер. А в итоге – «Локомотив» как клуб.

— Конфликты с Семиным разгорались?
— А куда без них? Но это рабочие конфликты. Когда он не был доволен нами как футболистами. Мол, плохо сыграли или тренировались. А мы, естественно, огрызались. Пытались, по крайней мере. Молодые и гордые… Сейчас же я признаю правоту Семина. Когда сам начал тренировать. Как может наставник быть довольным, если футболист отбывает номер? Какие слова он должен произносить? Спасибо, что…

— Живой.
— Если только. Не нужно воспринимать конфликты как нечто противоестественное. Коллектив большой, а работа тяжелая. Я бы даже сказал – адская. Поэт Маяковский писал о футболе: «Занятие разве что – для лошадиной расы». Я вот себя вспоминаю… С первого класса начал заниматься футболом. Как такового детства и не увидел. Тренировки, матчи, тренировки. Как-то бегом да кувырком все.

— Но учились, я слышал, неплохо.
— Скажем так, успевал. Обычно смеюсь, вспоминая школьные года: «Если бы иногда уроки делал, закончил бы обучение с золотой медалью». Наука действительно легко давалась.

— Чтение не забросили?
— Стараюсь держать себя в форме. То у жены что-то украду, то у сына. Мне кажется, новое нужно узнавать обязательно. Когда человек перестает читать, он начинает деградировать как личность.

— Юрий Красножан собрал целую библиотеку специализированной иностранной литературы.
— Специально ничего не заказываю. А вот когда обучался на тренерскую лицензию, искал для себя что-то полезное.

— Настольная книга?
— Одной – нет. Я стараюсь брать лучшее. На футболе не зацикливаюсь. Да, виды спорта разные, но общее зерно есть. Если говорить о хоккее, нравится работа Федора Канарейкина. А в футболе – Семина. Это не чужой для меня человек.

«Стремящиеся»

— Юрий Палыч, рассказывают, был готов отдать оба своих «Мерседеса», лишь бы после матча с «Баварией» не уходили из «Локомотива».
— Ха! «Мерседеса» у него тогда не было. Что касается моего ухода, то до конкретики и не доходило. Не было такого: «Вот тебе ручка – подписывай контракт. А вот тебе билет на самолет – лети». Да и не льстили мне эти предложения.

— Почему?
— А меня все устраивало в «Локомотиве». Не подумайте, это не ради красного словца. Когда со временем поумнел, захотелось попробовать свои силы в иностранном чемпионате.

— Самое заманчивое предложение?
— От киевского «Динамо». Украинцы предлагали такие условия, что я не поверил. «Вы что, шутите?» Какие-то сумасшедшие по тем временам деньги. Но я ответил, что не могу. Да и Семин с Филатовым проявили участие.

— Зарплату подняли?
— По-моему, нет. Но это не самое главное.

— Тот матч против «Баварии» – ярчайший в карьере?
— По крайней мере, самый резонансный. Может, и громко прозвучит. Но я где-то вычитал, что после этой победы и началась новая история «Локомотива». Мы заставили обратить на себя внимание. И не только в нашей стране.

— Сильно рисковали, принимая условия спора с Соломатиным?
— Андрею приснилось, что я забью «Баварии». Ну, поспорили. Какая разница – кувыркаться в холле гостиницы или кукарекать в толпе. Сказал же – беззаботные и безбашенные. Я немцам забил, и Солома кувыркался. Вся команда собралась смотреть.

— Максим Бузникин как-то забил три мяча в ворота «Ротора», после чего стал получать скидки в магазинах.
— А мы после победы над «Баварией» жили в какой-то эйфории. Недели две, может. Нам уделяли столько внимания! На Арбате, помню, узнали и вручили какой-то сувенир. А мне неудобно. Хотелось лишь одного.

— Чего же?
— Спрятаться, чтобы никто не увидел.

— Уходя из «Локомотива», произнесли: «Всякое в жизни бывает».
— Самая досадная ошибка! Семин отговаривал от этого шага. Произнес пророческие слова: «Уйдешь из “Локомотива” и нигде не заиграешь». Не послушал мудрого человека. Молодой был, бестолковый… Нет бы подойти, извиниться: «Погорячился…» Может, карь­ера и сложилась бы удачнее. Но я ни о чем не жалею.

— Когда забирали вещи из Баковки, прослезились?
— Обошлось без этого. Хотя не скрою: тяжело далось расставание. Это все равно, что уезжать из родительского дома. Тебя провожают всей семьей. Даже уговаривают: «Останься с нами». А ты твердишь: «Я уже большой, не учите меня».

— На один вопрос в конце 90‑х бросили в ответ: «Оскомину уже набил».
— Это какой же?

— «Почему “Локомотив” не стал чемпионом».
— Все у нас было. Желания вагон! Мастерства, видимо, не хватало. Валерий Газзаев о нас тогда отозвался: «Стремящиеся». Действительно, больше стремились. Могли у лидеров отобрать очки, а в играх с аутсайдерами оступиться.

— Как с «Уралмашем» в 95‑м.
— Я в той игре пенальти не забил. Выиграй тогда – может, и зацепились бы за чемпионство.

— Немосковским командам в 90‑х сложно было противостоять гегемонии столичных клубов. Это последние пять лет «Рубин» и «Зенит» не пускают москвичей на вершину. А тогда бросить им вызов удалось, по сути, одной «Алании» и «Ротору». Вот скажите, о «Рубине» что-нибудь было слышно?
— Не особо. Это уже в конце 90‑х они вышли в первую лигу, а потом столь же быстро закрепились в премьер-лиге.

— А о «Зените?»
— Что сказать? Добротная команда. Да, они чаще проигрывали. Но все понимали – за ними будущее. На нет сходило старшее поколение. Силу набирала целая плеяда своих воспитанников. Аршавин, Кержаков, Малафеев…

— Чей взлет удивил?
— «Рубина», конечно. «Зенит» о се­бе нет-нет да заявлял. Чего стоит хотя бы выигранный Кубок. На берегах Невы работали и такие специалисты, как Анатолий Бышовец и Юрий Морозов.

— А кому сейчас предпочтение отдаете?
— Мне нравится «Зенит». На данный момент это сильнейшая коман­да страны. Даже не столько по подбору игроков. Питерцы, что важнее, действуют умно, практично и результативно. Это тот футбол, который я бы хотел видеть в своей команде.

Нокаут в Сочи

— Какой матч за сборную особо памятен?
— Самый первый.

— Против бразильцев?
— Да, полные трибуны стадиона «Динамо»! Но, если быть откровенным, мне сложно было закрепиться. На место в составе претендовали Карпин, Канчельскис, Кирьяков…

— Олег Романцев, отсекая вас от Евро‑96, заявил: «Следующий этап – время Харлачева».
— Меня тогда в сборную пригласили в последний момент. Когда в финале Кубка обыграли «Спартак». Овчинникова и меня вызвали. Обоих, кстати, сманивали в «Спартак». Дескать, в этом случае путь в сборную открыт. Босс отказался, я отказался.

— Зачем?
— Опять же: в «Локомотиве» устраивало совершенно все. Ну может же быть такое! Да и где гарантия, что в «Спартаке» сумел бы за­играть. Много примеров, когда уходили в стан «кра­сно-бе­лых» лидерами и в новой обстановке терялись... До ночи можно рассуждать, почему не сложилось в сборной. Я одно знаю: во всем виноват только я сам.

— Поясните?
— Может, изменил отношение к де­лу.

— Звездная болезнь?
— Думаю, все через это проходят. Вот и я не стал исключением. Когда тебе на это указывают, обычно отмахиваешься: «Я такой же, как и был». Но со стороны виднее. Может, и зазнался, снизил к себе требования. Когда идет своим чередом, думаешь: «А зачем готовиться? Я и так могу». Стоило разнообразить свою игру. А я как играл по шаблону, так и продолжал. С другой стороны, можно сетовать и на травмы.

— Если не ошибаюсь, перенесли пять операций на коленях.
— Может, и больше. Как Соломатин, у которого ни одной целой кости не осталось. Травмы и на меня сыпались одна за другой. Лишь восстановился – снова в лазарет. А жуть как хотелось играть. Чувствовал ведь себя виноватым.

— Как это?
— Что подвожу команду, вылетая из обоймы. Поэтому старался быстрее вернуться. Врачи ставят срок восстановления, а я его не выдерживал. Против «Спартака», допустим, играл уже на восемнадцатый день после мениска.

— А в игре за «Крылья Советов» потеряли четыре передних зуба.
— Это было в товарищеском матче на сборах в Сочи. Идут заключительные минуты, какая-то свара у ворот. Даже не знаю, как все произошло. В общем, очутился я в нокауте. Последнее, что услышал, – свисток.

— Где открыли глаза?
— В местной больнице.

— Помогли?
— Я был, скажем так, нежелательным клиентом. Не забыть, как врачи шептались: «А что делать?» Это же самое начало 90‑х. В итоге зубы проволокой кое-как примотали. Ка­кое-то время питался исключительно творожком и соком.

Часть фольклора

— Карьеру завершили в Тольятти?
— Да, был звонок: «Ты у нас за­слу­жен­ный-перезаслуженный. Помоги». Я не мог отказать.

— Что интересного в низших лигах?
— Мало чего. Уровень футбола? Ку­ют­ся-бьют­ся. Каждый решает свои задачи. Как командные, так и личные.

— В Тольятти, говорили, должны были начать тренерскую карьеру.
— А были другие, которые хотели работать. С главным тренером чуть недопоняли друг друга. Хотя неукоснительно выполнял все, что требовали. Но, видимо, от меня надеялись получить больше.
Дочка в тот момент родилась. С женой состоялся разговор: «Всех денег не заработать». Понимал, что как футболист вряд ли буду востребован лучшими клубами. Так «Локомотив» и зазвал в селекционный отдел.

— Самая интересная находка?
— Когда был в Аргентине, имел встречу с бывшим президентом «Боки Хуниорс». Так он сделал мне комплимент, едва поделился с ним соображениями: «У тебя хороший вкус». Из того моего списка многие футболисты сейчас на слуху.

— Например?
— Лавесси, Ди Мария, Агуэро. Последний на тот момент стоил что-то около миллиона долларов. Тогда мало кто знал и о Кркиче. Я лишь увидел – начал звонить и уговаривать руководство сделать парню предложение, от которого тот не сумел бы отказаться.

— «Когда уйду из футбола, стану или тренером, или открою ресторан, как мечтали когда-то с Овчинниковым».
— Это фантазии. Из тех, что приходят на ум, когда лежишь на пляже. А когда взрослеешь, уже не юношеский энтузиазм превалирует, а практичность. Может, ресторан и впереди. Но пока я никакого бизнеса не веду.

— С Овчинниковым могли сняться в рекламе пива.
— Сейчас бы принял предложение. А тогда посчитал зазорным. Хотя раз снялся-таки в рекламе. Джинсового магазина, если не ошибаюсь. Вместе с Аюповым и Дроздовым. Самое интересное: снимали полдня, а ролик длился секунд пятнадцать.

— Сергей Овчинников – лучший друг из тех, что подарил футбол?
— Сейчас мало общаемся. Так уж вышло. Я практически не пересекаюсь с теми, с кем дружил будучи футболистом. С тем же Соломатиным, допустим. К сожалению. Но у каждого своя жизнь, своя семья.

— Дмитрий Сенников ждет не дождется мемуаров Овчинникова и Евсеева.
— А я про них все знаю. Когда пересекаемся, интересуемся, конечно, как идут дела и какие планы на будущее. Но в основном вспоминаем ка­кие-то занятные истории. По­этому, как мне кажется, Евсеев может написать мемуары об Овчинникове. И наоборот.

— Встречали более свободных людей?
— Остальные гаснут на их фоне. Это наиболее колоритные личности. Сергея Ивановича, думаю, запомнят надолго. Как за судьями бегал, как «Спартак» прикладывал словесно. А Вадик и вовсе уже часть фольклора.

Стычка на Автозаводской

— Выступая за «Торпедо», Евсеев умудрился сцепиться с болельщиками автозаводцев.
— Так и у меня стычки были.

— Это когда?
— После финала Кубка против «Динамо». По-моему, на Автозаводской. Но я к динамовским болельщикам отношусь тепло. Да и они, насколько знаю, ко мне тоже. После того, как забил победный мяч в ворота «Спартака». А «бе­ло-го­лу­бые» до этого лет семь не вы­игрывали у «крас­но-бе­лых». А футбола, возвращаясь к стычке, без эмоций не бывает. Это одна из коронных фраз Семина.

— Сами как думаете?
— Соглашусь.

— А с тем, что тренерское ремесло – неблагодарное занятие?
— Действительно неблагодарное. Когда уступает команда, виноват тренер. Сразу множество советников объявляется. Иные в футболе не разбираются, а начинают диктовать состав.

— С этим сталкивались?
— Я старался быть независимым. Это ведь мечта. Об этом даже в третьем классе написал сочинение. Все писали про то, что мечтают вырасти космонавтами и милиционерами. А я – футбольным тренером. Мне, видно, нужно было отличиться.

— Не думали, что на тренера придется учиться с девяти утра до девяти вечера?
— Да уж… Экзамены, зачеты. Как пацан, волнуешься, боишься ошибиться. Вроде бы знаешь материал. А надо сыпать терминами. Хохмил. «Представьте, будем так изъясняться перед футболистами на установке». Да многие из них не поймут. Особенно те, кто ходил в школу от дождя прятаться.

— Самый умный футболист из тех, с кем пересекались?
— Первым на ум приходит Корнаухов. Когда был в олимпийской сборной, без книжки его ни разу не видел. А сейчас отметил бы Пашинина и Овчинникова. С Олегом можно общаться на любые темы. Босс же ответит на каждый вопрос. Может, не на все точно…

— А кого из лекторов выделили бы?
— Я бы отметил Андрея Лексакова. Хотя, в принципе, все лекции были познавательными. Красножан в Турции как-то пришел к нам на встречу. Обвел взглядом аудиторию. А там – Горлукович, Онопко, Писарев, Тетрадзе, Шалимов… «И что мне вам сказать?» – развел руками Юрий Анатольевич. Каждый из нас многое на себе испытал. Просто видел футбол с другой стороны. Лекторы в школе тренеров лишь подтвердили или развеяли какие-то наши собственные догадки.

Спасибо Рахимову

— Неожиданным стало решение «Локомотива» не продлевать с вами контракт?
— Подспудно готовил себя к этому.

— Подспудно?
— Объясню. С дублем «Локомотива‑2» работает Нарвик Сирхаев. Это коман­да, откуда мы должны черпать резервы. В ноябре месяце состоялась встреча со Смертиным. Алексей объявил, что коман­да Сирхаева расформировывается. Ходили слухи, что и нашу коман­ду ждет та же участь. Объявили, что закроют и филиал детской школы в Перово. Нам пояснили, что это огромные финансовые затраты, которые непосильным бременем лежат на «Локомотиве».

— Действительно лежат?
— Кощунственно об этом говорить. Это какие-то смешные деньги. Тем более на две команды. Мы со своим бюджетом не сможем прокормить одного футболиста большого «Локомотива». А школа… Кому она мешает? Так вот… Сначала нашему генеральному директору Игорю Зелепукину объявили…

— «Свободен»?
— Именно. Тогда и понял, что я следующий. Через два дня Смертин пригласил на беседу. Минуты две по времени. «Спасибо. До свидания». Спрашиваю: «Почему?» Отвечает: «Наша политика – менять все». А что – объяснить так и не сумел.

— Эту беседу себе иначе представляли?
— Мог бы на правах советника и подсказать, чем не угодил. Я же не услышал в свой адрес ни слова критики. По крайней мере, в лицо. Не понял и увольнение сотрудников администрации…
Сам же запишу себе в актив годы, что возглавлял «Локомотив‑2». Прошел, считаю, хорошую школу. За это хотел бы поблагодарить Рашида Рахимова, который не убоялся отказать мне.

— ???
— Когда он возглавил «Локомотив», я должен был войти в его штаб. Но у меня с ним состоялся разговор. Я честно спросил: «Рашид, я тебе нужен де­ся­тым-две­над­ца­тым помощником?» Он честно ответил: «Нет». И добавил: «Если хочешь – приходи. Но я тебе советую: начни с низов». С подачи Рахимова и окунулся в КФК.

— Смородская на матчах «Локомотива‑2» бывала?
— Нет.

— А Смертин?
— Ни разу. Лишь его приближенные. От них, к слову, ничего конструктивного не услышал. Кроме критики в кулуарах. Это недалекие люди, преследовавшие ка­кие-то личные цели. Может, поэтому Смородская и получала искаженную информацию. Ей-бо­гу, чувствовали себя изгоями. Началось с того, что в прошлом году нам не дали ни одного футболиста из дуб­ля.

— А должны были?
— Идея какая была? Кто перерос дубль, уходит в «Локомотив‑2». Наумов и Семин хотели, чтобы команда комплектовалась исключительно своими воспитанниками. С ними у нас был диалог. Ко­гда Юрий Палыч возглавлял главный «Локомотив», брал наших футболистов на сборы. Мы с основой часто проводили спарринги. В общем, к нам проявляли живой интерес и игроки чувствовали, что в них реально заинтересованы. Это касается и Красножана. А я вот не уверен, что Коусейру даже знает о существовании «Локомотива‑2».

Сладкий яд

— На каждого дублера – сотня агентов. В уши течет сладкий яд: «Твое место в “Челси”, а потом уже в “Локомотиве”». Потому в ответ на приглашение и слышали: «Вторая лига? Да нет, это не мой уровень». Представляете, даже в дубле не играет, а кривит нос. Хотя для этого никаких оснований.
Остальных же тренеры пугали: «Будешь плохо играть в дубле, отправлю в ссылку к Харлачеву». Прошлый год вообще заставил снять розовые очки. Я‑то думал лишь о футболе. Оказалось, существует и оборотная сторона. Интриги, слухи, сплетни. От этой грязи вокруг сильно устал. Чувствовал, многие к нам ревностно относятся. Прежде всего – к нашим успехам.

— Самый удачный сезон?
— 2010 год. На третьем месте остались. Хотя могли и первое вы­играть. Но нас «убили» судьи.

— Интересно.
— Не дали нам выиграть у «Торпедо». Выгнали футболиста, игнорировали нарушения правил. А ничья устраивала владимирский клуб. В итоге они и вышли в первый дивизион.

— Из большого «Локомотива» окрик не последовал?
— Нет. Да мы и сами понимаем. Наша цель – воспитание футболистов. Поэтому каждый год строили новую команду. Из прошлого состава оставляли человек пять-шесть. А с первой лигой это не очень сочетается. Эту задачу поставили как некий стимул. Но я своим подопечным внушал: «Ваша цель – играть в футбол так, чтобы обратить на себя внимание и подписать контракт уже в головном офисе клуба».

— Случались прецеденты?
— Саркисов, Криворучко, Фомин… Я точно знаю, что к нашим футболистам есть устойчивый интерес со стороны клубов как первого дивизиона, так и премьер-лиги. Георгия Габулова чуть ли не выгоняли из большого «Локомотива». Сезон он у нас провел. А потом его с руками и ногами оторвала «Алания». И началось – «Рубин», «Зенит», «Анжи»…

— Нет страха, что не дадут больше шанса?
— Тренеров больше, чем команд. Но, думаю, шанс представится. Надо им только воспользоваться. А так… Мне нравится тренировать, нравится футбол. Надеюсь, это взаимно.