Одним из самых громких скандалов минувшего сезона в мире фигурного катания стала история с распадом спортивной пары Мария Мухортова — Максим Траньков вскоре после Олимпиады в Ванкувере. Максим сменил тренера и тренируется сейчас с украинкой Татьяной Волосожар. А Мария осталась со своим наставником Олегом Васильевым и встала в пару с французом Жероном Бланшаром. Последние два месяца фигуристы провели в США, а теперь вернулись в Северную столицу — уже на этой неделе им предстоит первый официальный старт в Москве.
— Мы не случайно уехали в Чикаго, в Петербурге ребята нормально работать просто не смогли бы, и дело даже не в условиях. Сборы для того и делаются, чтобы уйти от всех бытовых проблем и погрузиться в работу. За четыре месяца, что мы были в Америке (первые сборы прошли летом), была проведена колоссальнейшая работа. По сути, ребята сделали то, что в обычном режиме делается за год-два. Было очень сложно и Маше, и Жерону. Точнее, мне было сложно с ним.
— В чем заключалась сложность?
— Мне нужно было следить за состоянием его здоровья, за психологическим и эмоциональным состоянием. Ведь человек пришел из мягкого шоу-бизнеса в жесткий спортивный мир (Бланшар участвовал в шоу «Звездный лед» на телеканале «Россия»).
— Почему вы считаете наш шоу-бизнес мягким?
— Потому что так и есть, он мягкий и пушистый по сравнению с фигурным катанием. Мне приходилось 24 часа в сутки работать над тем, чтобы не навредить и в то же время сдвинуть его потенциал в правильном направлении. Также мне нужно было, чтобы Жерон избежал травм, потому что одно дело исполнять полтора движения в шоу во время трехминутного танца, другое — ставить сложнейшую спортивную программу. Поэтому травмы были возможны. Оставалось решить вопрос с головой.
— А что с ней не так?
— Как мы знаем, голова — предмет темный и исследованию не подлежат. Эмоции и психика фигуриста меня очень волновали. Жерон ведь рожден в Европе, а не в нашей замечательной стране. Он человек тонкой организации, чувствителен ко всему — как к позитиву, так и к негативу. В Америке говорят, что для детей нужно делать на девять позитивных одно негативное замечание, в России, как мы знаем, все наоборот, в Европе примерно пополам. В общем, приходилось постоянно балансировать.
— И что, ни разу не сорвались?
— Было дело. Один раз я все-таки где-то прокололся, перегнул с негативом. И сразу понял свою ошибку. У Жерона упало настроение, уменьшилась работоспособность. А дальше — по цепочке. Я это почувствовал и стал аккуратнее в этом вопросе. Но на сегодняшний день он уже закалился — его просто так одним словом не убьешь, как это можно было сделать раньше. Остается решить эмоциональный вопрос, когда мы находимся в Петербурге, чтобы не было никаких депрессий.
— А что, и такое бывает, французы такие тонкие натуры?
— Поймите, человек родился в Леоне, где солнце светит 200 с лишним дней в году. А в Питере когда вы видели солнце в последний раз? Это давит на него. От депрессивного синдрома никуда не деться, но мы справляемся.
— Где планируете выступать в ближайшее время?
— На этой неделе на одном из этапов Кубка России в Москве. Другие старты пока не определены. Мы отослали заявку на международный турнир в Загреб и попросили включить нас в список участников Мемориала Панина-Коломенкина в Санкт-Петербурге, затем надеемся выступить на чемпионате в России, который в этом году пройдет в Саранске.
— Почему только надеетесь, неужели вам могут отказать?
— Сомнения были. Дело в том, что в конце мая Марию Мухортову забыли включить с состав сборной страны. Это случайно всплыло — правда, вопрос решили очень быстро. Так что я уже ничему не удивляюсь.
— В этом году среди пар будет серьезная борьба.
— У нас шесть хороших пар. Такого в России давно не было, и это радует.