Александр Стеблин возглавлял Федерацию хоккея России целых девять лет. И о том, что пришлось пережить ему за все эти годы, знает лишь близкий круг людей. Тем не менее, несмотря на все пересуды, хоккей он все равно не бросил. Что же касается человеческих качеств, ввиду того, что знаю этого человека не первый год, возьму на себя смелость сказать, что такого душевного и открытого чиновника надо еще поискать.
Отец порубил клюшку топором
— Александр Яковлевич, вы не раз в наших с вами беседах говорили о том, что жить без хоккея просто-напросто не можете. А откуда возникла такая любовь именно к этому виду спорта?
— Честно говоря, и сам не знаю (улыбается). Просто раньше чуть ли не в каждом дворе мальчишки играли и в футбол, и в хоккей. Состязались между собой. Тогда это было в порядке вещей. Моя хоккейная карьера началась в спортивном клубе «Луч». На 1-й Владимирской улице Перовского района, где после войны немцы построили около тридцати двух— и трехэтажных корпусов, был спортивный клуб прожекторного завода. Я пришел туда и начал играть за 1945 год. А когда тренер попросил принести свидетельство о рождении, очень сильно испугался. Ведь я же 1948 года рождения. Но деваться некуда. И представляете, реакция, наоборот, была совсем иной. Мне сказали: «О! Да ты еще такой молоденький!» А потом друзья моего дяди, которые жили рядом с Сокольниками на Ширяевом поле, узнали о том, что я играю в хоккей и договорились, чтобы меня посмотрели в «Спартаке». Тогда главным тренером команды был Владимир Руднев, а старшим — Александр Игумнов. По-моему, единственный специалист, который за всю историю советского хоккея получил звание заслуженного тренера СССР за подготовку резерва.
— А родители ваше увлечение хоккеем поддерживали?
— Моя мама умерла, когда мне исполнилось девять лет. А от отца вообще форму прятал. Даже не говорил ему, что играю в хоккей, потому что боялся. Ведь я частенько приходил домой с шишками, синяками и ссадинами.
— Потом все равно же все вскрылось?
— Ну потом уже да. Представляете, однажды он даже взял топор и мою клюшку порубил на мелкие части.
— И тем не менее остановить вас уже было невозможно…
— Никоим образом (улыбается). Я продолжал играть. В 1964 году состоялся финал первенства России среди юношеских команд. Мы поехали в Ригу. Тогда у нас была очень мощная команда, в состав которой входили такие мастера, как Александр Якушев, Владимир Шадрин. И мы обыграли ЦСКА. Все бы хорошо, если бы не одно но… Буквально перед финальным свистком в зоне защиты случилась потасовка. Соперники учинили драку с нашим вратарем и защитником. Я и еще несколько хоккеистов в эту потасовку тоже вступили… И на следующий день нас вызвали в Госкомспорт Латвии. Где объявили о том, что обе команды дисквалифицированы и аннулированы все результаты. В итоге чемпионом тогда стал пермский «Молот». После всего этого в газете «Советский спорт» вышла огромная статья…
В Ташкент поехал заработать денег
— Неужели та самая статья каким-то образом повлияла на вашу дальнейшую судьбу?
— В какой-то степени да. У нас в школе преподавательница немецкого языка была родом из Риги. Судя по всему, ту самую статью она успела прочитать. Как-то раз вызвала меня к доске и минут десять воспитывала. Мол, как ты мог на моей родине так себя вести. После чего я подошел к своей парте, взял папку и больше в школу не вернулся. Направился на военный прожекторный завод, где в то время мы, учась в девятом классе, проходили производственную практику. Цех был закрытый, но я имел пропуск. Пришел к начальнику цеха и сказал: «Возьмите меня на работу». А он мне в ответ: «Ты что, какая работа! Тебе надо учиться!» Но я упорно стоял на своем: «Все равно в школу больше не пойду». Начальник и говорит: «Ну ладно. А за цех играть будешь?» Я сказал: «Конечно». Тогда на этом заводе существовали школа рабочей молодежи, техникум и филиал института. В 1964 году, в 16 лет, в моей трудовой книжке появилась первая запись «ученик слесаря-электромонтажника прожекторного завода». Я перешел в школу рабочей молодежи. Работал, учился и тренировался.
— Как развивалась ваша хоккейная карьера после?
— Редколлегия спорткомитета Москвы приняла решение пожизненно дисквалифицировать трех игроков из «Спартака» и трех из ЦСКА. Тогда директором армейской школы был Андрей Старовойт. Он вышел с ходатайством, и с хоккеистов ЦСКА дисквалификацию сняли. А уже после них и с нас. Тем не менее время было потеряно. Я же не играл и не тренировался. Затем я перешел в молодежную команду московского «Динамо». Тогда ее тренировал Виктор Тихонов. Однажды ему предложили возглавить рижское «Динамо». Он в свою очередь предложил мне и еще нескольким игрокам войти в ее состав. Опять же в Ригу, где я отыграл на протяжении двух лет.
— А затем вы поменяли Ригу на Подольск…
— Да. Пришлось вернуться домой, потому что моей жене не очень нравилось в Латвии. Но я не пожалел. Тогда у нас сложился очень сильный коллектив, куда входили такие игроки, как Валентин Козин, Валентин Аньшин, Слава Кочетков. И снова получилось так, что на месте мы не засиделись. Однажды тренер собрал нескольких человек из состава и говорит: «Мужики, есть предложение. В Ташкенте образуется новая команда. Поехали, посмотрим, денег заработаем». И мы рванули. Кстати, та команда изначально имела название «Спартак». Но в Ташкенте я сильно мучился, потому что не мог переносить жару. Я люблю зиму. Там мы тоже отыграли два года и разбежались.
Фазель говорит: «Ты здесь хозяин»
— Скажите честно, по своей бывшей должности — президента Федерации хоккея России — не тоскуете?
— Абсолютно. Быть первым лицом такой значимой и уважаемой организации, как ФХР, очень сложно. Я начинал во времена дефолта 1998 года, когда не было ни денег, ничего. Мы пережили трудное время. Находились всегда на острие критики, тем более когда люди просто не вникали в суть дела. Критика хороша, когда она справедлива и объективна. Тогда есть возможность посмотреть со стороны на то, чем ты занимаешься. Можно сделать определенные выводы, чтобы исправить то, что не совсем получается. А когда просто валятся какие-то оскорбления, ничем не подкрепленные, выходят в свет заказные статьи, это совсем другое. Оправдываться перед всеми — дело неблагодарное.
— Насколько я знаю, с нынешним президентом ФХР Владиславом Третьяком отношения у вас очень хорошие. В свое время вы давали советы, помогали как могли…
— Было дело. Мы, конечно, и сейчас всегда обсуждаем все насущные проблемы. Я высказываю свое мнение, но окончательное решение все равно принимает он. В общем, отношения с Третьяком у нас не только рабочие, но и дружеские.
— Дружить вы умеете. Сам президент ИИХФ Рене Фазель — один из ваших близких друзей-коллег. Он, кстати, так же, как и вы, очень к себе располагает.
— Соглашусь с вами полностью. Фазель — доступный и приятный человек в общении. Мы с ним знакомы с 1984 года. За все это время у нас ни разу не возникло никаких разногласий. По духу очень похожи. Любим делать людям добро. И на него всегда можно положиться. А когда Рене приезжает в Россию, говорит: «Саша, ты здесь хозяин. Говори, куда ехать. Я в твоем распоряжении». Отношения у нас очень доверительные. Иногда мы обсуждаем такие моменты, о которых если кому-то расскажешь, никто не поверит.
— Надо отдать вам должное. Несмотря ни на что, хоккей вы не бросили. Это дорогого стоит…
— Хоккей живет в моем сердце. Сейчас я член исполкома ФХР, почетный президент ФХР, почетный член ИИХФ, член общественного совета содействия ОКР, вице-президент Московской федерации хоккея. И чувствую себя на своих новых должностях просто замечательно. В ближайшее время собираюсь вплотную заниматься олимпийскими вопросами. Я ответственный от ИИХФ. Сочи — это не Ванкувер. И если взять другие города, где есть уже сложившаяся инфраструктура. Здесь же надо начинать все с нуля. И делать это необходимо уже сегодня. Потом уже будет поздно.
— Вам, можно сказать, сильно повезло. Теперь будете еще чаще посещать свой любимый город Сочи…
— Повезло — не то слово. Я езжу в Сочи ежегодно начиная с 1983 года. Обожаю море, местную природу. Да и вообще сам город своеобразный — город одной дороги. Там, конечно, есть свои проблемы. Но я все равно его сильно люблю.
Ванкувер вспоминать не хочется
— Во время чемпионата мира вы находились в Кельне. Все видели воочию. Любопытна ваша оценка выступления нашей сборной.
— В целом результат неплохой. Нельзя сказать, что чемпионат мира для нашей команды получился провальным. Серебро — это тоже почетно. Мы же за весь турнир проиграли лишь один матч в одну шайбу. Другое дело, что с таким звездным составом россиян и незвездными составами других команд мы, конечно, должны были победить. А если вспомнить финал, считаю, что чехи тактически грамотно поставили свою игру. Нам же не хватило силенок их переломить. Плюс ко всему ушли везение, фарт. Но сборная России старалась. И мы увидели много красивых моментов. Особенно когда приехали Дацюк и Малкин.
— В целом какой след в вашей душе оставил прошедший хоккейный сезон?
— Он получился тяжелым, потому что был олимпийским. Ванкувер, конечно, вспоминать вообще не хочется. Скажу коротко: в четвертьфинале канадцы вышли сражаться и побеждать, а мы — просто поиграть. Вот и все. Но сейчас, что бы ни говорили после чемпионата мира, наши ребята все равно молодцы. После такого фиаско на Олимпиаде все равно приехали, собрались. Хоккеистам надо сказать спасибо.
— Многие считают, что в связи с созданием КХЛ уровень хоккея в России заметно поднялся. А на ваш взгляд?
— За хоккеем я, безусловно, слежу пристально. Мне кажется, какой он был, таким и остался. Просто сейчас больше раскручен, нежели раньше. Это дает о себе знать. Много ТВ-трансляций, различных передач, прессы. И те же плей-офф при ПХЛ и ФХР тоже были непредсказуемыми и захватывающими при заполненных трибунах.
— Больной вопрос, который, можно сказать, стоит на повест ке дня: каково должно быть количество легионеров в той или иной команде. Вы как считаете?
— Некоторые руководители КХЛ в Кельне выдвинули такой тезис, что большинство игроков, выступавших на чемпионате мира, представляло именно нашу лигу. Но я могу спокойно возразить, что, по сути дела, мы за свои же огромные российские деньги готовим хоккеистов для сборных Финляндии, Швеции, Чехии… Поэтому я бы не стал настолько оптимистично в этом смысле оценивать деятельность КХЛ. Ведь для России результаты сборной превыше всего. Победа национальной команды для нас очень важна. Так что я против расширения количества легионеров. Мы же сами закрываем места для своих игроков. И они станут уезжать в юном возрасте за океан. К данному вопросу надо подходить очень внимательно, и если уж приглашать игроков из других стран, они должны быть уровня сборной. А если он у него такой же, как и у российского хоккеиста, какой смысл? Ведь у легионеров же еще контракты очень большие, неоправданно завышенные.
— Еще один обсуждаемый момент: когда тренер совмещает работу в клубе и в сборной — это хорошо или плохо?
— Я за совмещение. Тренер все время должен находиться в горячем цеху. В игре всегда возникают моменты, на которые нужно реагировать мгновенно. Если же тренинга нет, это может закончиться катастрофически.