В Элисте осень, не поздняя, но ощутимая. Температура днем +25, +26, самое большее +29. Местные жители ходят в плотного покроя штанах, рубашках с длинных рукавом. Иные в свитерах, некоторые надевают куртки. «Еще не холодно, но довольно прохладно – объясняют они. – Летом средняя температура – сорок. Часто доходит и до пятидесяти».
Общаться с калмыками одно удовольствие. Много милиции, много молодежи. Люди приветливы и доброжелательны, иногда даже кажется – наивны. Возможно, это лишь первое впечатление праздношатающегося корреспондента, но за это впечатление хочется крепко держаться и не менять его ни на какие последующие.
Много шахматной символики, плакатов на столбах и стенах домов. Плакаты можно разделить строго на три группы. Первая: «Добро пожаловать на матч за звание чемпиона мира по шахматам Крамник – Топалов!» – не вызывает никаких вопросов. Но уже вторая несколько загадочна; «Добро пожаловать на шахматную Олимпиаду!» – что бы это значило? Некоторые из моих коллег предположили, что организаторы просто не захотели снимать красочные плакаты, оставшиеся с последней Олимпиады, проводившейся в Элисте. Мысль спорная, если учесть, сколько с тех пор прошло времени, но ничего другого и впрямь не приходит в голову.
Третий плакат представляет собой переиначенную латинскую пословицу. Он гласит: «Через шахматы – к звездам!» Очевидно, тому, кто придумал такой плакат, шахматы представляются чем-то вроде козла на школьном уроке физкультуры – или трамплина, подпрыгнув на котором, можно достичь звезд. Что ж, автор по-своему недалек от истины; участникам матча за мировую шахматную корону и впрямь предстоит совершить нечто подобное. Подпрыгнуть что есть силы – и постараться удержаться в этом затяжном прыжке.
Открытие матча проходило на республиканском футбольном стадионе «Уралан». Сейчас местный клуб опустился во вторую лигу, и, как мне объяснили, футбол в Калмыкии несколько подзакис. Молодые перспективные футболисты отправляются в Москву на смотрины, но не выдерживают конкуренции и, увы, растворяются в общей массе.
От премьер-лиги стадиону в наследство остался изумрудный газон, современное табло и три недурно разрисованных трибуны. Четвертая не построена; на ее месте виднелась какая-то бесформенная куча и в избытке – пожарные машины и кареты скорой помощи. «К чему бы это?» – подумали журналисты, расположившиеся в гостевом секторе (VIP-персоны сидели там же, но ярусом выше). Очень скоро их любопытство было удовлетворено.
Праздник начался. Первыми на поле стадиона выбежали дети. Все дети – чудо, но в азиатской внешности вообще есть нечто трогательное, и к детям это относится в наибольшей степени. Гости умилились. Детей, совсем еще маленьких, захотелось взять на руки, укачать и уберечь – но от чего? От взросления? Это совершенно неосуществимо, к сожалению.
Дети сплясали и убежали, освободив место пешкам, черным и белым. Пешек было шесть или все-таки восемь? Не помню, я смотрел как зачарованный. Пешки были двухметровые, и это были калмыцкие красавицы. Девушки-модели. Ближней ко мне я смотрелся как раз по локоток – если бы вы видели этот локоток, и эти глаза, и это всё!.. «Никогда, никогда у меня не будет такой женщины», – подумал я – очевидно, вслух, потому по рядам прошелестело: «и у меня»… «и у меня»… «И у мьеня!», – довольно громко сказал сидящий неподалеку испанский корреспондент. Думаю, он просто решил, что идет какая-то журналистская перекличка.
Пешки остались на подиуме в центре стадиона, к ним один за другим стали подходить официальные лица. Пришло время речей. Каждый из выступавших, как по команде, заканчивал речь словами: «Пусть победит сильнейший!» Возражений не было.
А вот начинал речь кто как мог. Главный арбитр матча, голландец Герт Гийссен, удивил всех собравшихся тем, что сказал первую фразу... я думаю, все же по-калмыцки. Язык этот для моего восприятия труден. Он состоит из слов, в которых преобладают горловые и шипящие звуки с минимумом гласных. Кроме того, невозможно отделаться от впечатления, что от этих слов кто-то ножовкой отпилил окончание. То, что сказал Гийссен, можно перевести как «Гырд! Ашч! Утрамсынх!» Все захлопали.
В последние годы Гийссен судит абсолютно все крупнейшие шахматные соревнования. Он судил «Матч Века» в Москве, судил чемпионаты мира и Олимпиады, а также самые пафосные международные частные турниры. На сегодняшний день голландец – безусловно, шахматный рефери №1, и его назначение на матч Крамник-Топалов вполне оправданно.
Гийссен проводил жеребьевку – в присутствии «его превосходительства Кирсана Илюмжинова» (так президента Калмыкии и ФИДЕ представили всем присутствующим) и самих игроков. Обыкновенно жеребьевка в таких случаях проводится в два этапа: сперва определяется тот участник, кто должен тянуть жребий, и затем этот участник уже сам определяет свою судьбу.
Крамнику повезло дважды. Жребий указал на него: тяни! Впрочем, пришлось не тянуть, а открывать – один из двух ларцов, что поставили на выбор перед Владимиром Борисовичем. Крамник открыл ближний к себе: оттуда в изобилии рванули белые голуби. Чтобы исключить обман, открыли второй – и на небо полетели голуби черные.
Итак, в первой партии у Крамника белый цвет. Кто-то скажет: ерунда, партий четное количество, и оба сыграют поровну белыми и черными – категорически не соглашусь! При том стиле, в котором играет в шахматы Веселин Топалов, уверен, он жаждал начать первую партию белыми фигурами – чтобы постараться сразу смять, подавить своего противника.
Представьте себе, что вы сидите на пеньке и едите яблоко, а на вас едет танк. И нет никакой возможности убежать и спрятаться – вы дали слово сидеть на пеньке. Но невдалеке валяется внушительных размеров бревно, которое можно успеть подложить под полозья чудо-машины. Так вот, Топалов и есть этот танк или в мирной версии трактор, а белый цвет – и есть то самое бревно. Белыми Крамник не проиграет, а значит, у него появляется дополнительный день для того, чтобы привыкнуть. К чему? Да ко всему: к сопернику, его манере сидеть за доской, к самой доске, к фигурам, к освещению на сцене, к стеклянной перегородке, что отделяет сцену от зрительного зала. Короче говоря – ко всему. Нет, белый цвет в первой партии – это удача, и немалая.
Жеребьевка закончена. Кажется, что и сама церемония открытия подходит к концу. Снимающие журналисты рванули вниз – делать фотосессию на скорую руку; пишущие остались на трибуне, чтобы принять участие в коротком обмене прогнозами. Высказал свой прогноз и ваш корреспондент.
Как известно, в матче запланированы 12 партий, а при счете 6:6 будет сыгран тай-брейк – несколько партий с укороченным контролем для выявления победителя. Так вот. Не знаю, кто победит, но почему-то уверен, что тай-брейк не понадобится; все будет решено в «основное время». Готов рискнуть и добавить в прогноз остроты: мне кажется, что и двенадцати партий не понадобится. Ставлю на счет 6,5:3,5 в пользу одного из соперников и понятия не имею, кто бы это мог быть.
Съемки закончены, блиц-интервью розданы. Быстро стемнело. Пора расходиться? Не тут-то было. Мы узрели тайну четвертой трибуны. Из кучи грянул салют, да какой! Оглушительный, яркий и абсолютно бесконечный. Все задрали головы и стали наблюдать за огненными всполохами. Первые десять минут я восхищался (салют и впрямь был очень красив), вторые десять – думал, что он вот-вот кончится, затем уже не знал, что и думать. Казалось, он не кончится никогда. Бывалые коллеги сказали, что такое здесь в порядке вещей, и еще сказали – что пожарные машины, да, пожалуй, и кареты «скорой помощи» будут совсем не лишними.
По их словам и вышло. Не все огоньки гасились в высоком небе над степью; иные стали долетать. Всё ближе, ближе… Я ткнул соседа в бок: «Бежим отсюда!» Но сосед оказался огнепоклонником. «Останемся, это почти безопасно», – и мы остались.
И все обошлось. А затем закончилось. Всему на свете приходит конец, и салют в честь открытия матча на первенство мира между Владимиром Крамником (Россия) и Веселином Топаловым (Болгария) не стал исключением. Огни потушили, и только на электрическом табло республиканского стадиона «Уралан» еще продолжало сверкать одно-единственное слово, набранное крупными заглавными буквами и замкнутое восклицательным знаком.
УРА!