Завтра продолжится рассмотрение резонансного дела братьев Кокориных и Павла Мамаева. Во время перерыва в заседаниях суда адвокат Вячеслав Барик, представляющий интересы Кирилла Кокорина, рассказал корреспонденту «Спорта День за Днем», как изменился в СИЗО его подзащитный, почему Пак лжет и зачем нужна вся эта история.
Кокорин-младший читает Дюма и Драйзера
– В дни судебных заседаний физически ребятам тяжелее всех. Их поднимают в 7 утра. Сначала всех заключенных собирают в автозак, – начал разговор Барик. – Сбор может проходить до двух часов. Автозаки так устроены, что там очень мало места. Люди сидят друг напротив друга, колени не помещаются. Дорога в суд может занять несколько часов. Когда кому-то хочется в уборную, арестанты говорят конвоирам: «Пока этого не выведите в туалет, мы из машины не выйдем».
– Как чувствует себя ваш подзащитный?
– Кирилл старается адекватно воспринимать эти трудности и правильно проводит время. В СИЗО он прочитал много книг. Сначала это были разные арестантские истории – «Граф Монте Кристо», Теодор Драйзер, потом классическая литература. Он мне говорил, что за время ареста задумался о жизни, о своем предназначении.
– Можно сказать, что попадание в тюрьму позитивно на нем сказалось?
– Однозначно. Он смог понять себя, прислушаться к своим ощущениям.
– Какие у ребят условия содержания? Проявляют ли к ним лояльность?
– Только в том, что они могут посещать спортивный зал. Кирилл до двух раз в неделю, Павел и Александр ходят чуть чаще. Плюс у них камеры с новым ремонтом. Но и другие арестанты в таких же камерах содержатся. Душа там нет, поэтому ребят водят мыться раз в неделю. Дополнительная возможность предоставляется после посещения спортзала.
– Смартфоны под запретом?
– Да, можно пользоваться только таксофоном с разрешения суда. Кирилл звонит родителям. Есть возможность переписки. Им приносят текст письма, и они на него отвечают.
– Между собой в изоляторе ребята не могут общаться?
– Это исключено. Даже во время прогулки они не пересекаются.
– Как проходит один день в СИЗО?
– Подъем около 8 утра, прогулка, завтрак, свободное время, обед. Вечером ужин и отход ко сну. Иногда я к Кириллу прихожу, по расписанию ходят в спортзал, может быть свидание с родственниками. Но, к сожалению, не часто – только два раза в месяц.
12 свидетелей, которых не пригласили
– На каком этапе сейчас процесс?
– Мы закончили стадию предоставления доказательств гособвинителям раньше, чем должны были. У нас 12 свидетелей, подлежащих вызову в суд, которые выдвигались по обвинительному заключению. Но гособвинение их приглашать не стало.
– Почему?
– Они не пояснили. Просто сказали, что не будут приглашать.
– Это законно?
– Да. Потом, возможно, в дополнение я кого-то приглашу. После опроса свидетелей мы приступили к своей стадии и начали оглашать материалы дела. Внесли некоторые замечания, заявили несколько ходатайств о нарушении документов.
– Например?
– Есть раскадровка событий, на которых абсолютно ничего не видно. А следователь подписал с оперативником фабулу обвинения. Под одни и те же фотографии, в которых формат разрешения не позволяет ничего разглядеть, они пишут: «Кирилл ударил ногой лежащего Соловчука», «Мамаев ударил ногой Соловчука» и так далее. Но суд, конечно, наше ходатайство отклонил.
– Когда стоит ждать решения суда и каким может быть вердикт?
– Я думаю, до 15 мая. Самое лучшее – условно-досрочный срок, чтобы их освободили прямо в зале суда. Это вполне возможно, с учетом отбытого. Но может быть и реальный срок. Когда обвинение необоснованно, мало доказательств, дело сыпется, как в нашем случае, то обычно гособвинение компенсирует это жестокостью наказания. Но это за гранью соразмерности. Не было такого вреда здоровью и общественной опасности, чтобы давать реальные сроки.
– Все ребята проходят по одной статье?
– Они проходят по одним событиям, но не по одной статье. Наказание в таких случаях не должно сильно отличаться. У Кирилла больше всех эпизодов – четыре. Его обвиняют в причинении легкого вреда здоровья Соловчуку «группой лиц по предварительному сговору». Но по показаниям потерпевшего, свидетелей, по данным видеозаписи, по заключению судмедэкспертизы не подтверждается вменение моему подзащитному этой статьи, потому что все показывает, что Кирилл в голову Соловчука не бил.
Сам потерпевший это признает, а по судмедэкспертизе были зафиксированы повреждения. Перелом носа, черепно-мозговая травма – это все совершено не действиями Кирилла. Факт повреждений на теле Соловчука нигде не зафиксирован.
– Как Соловчук мог видеть кто его бил, если он лежал?
– Мы об этом и говорим с самого начала процесса. Кирилл подтверждает, что он несколько раз ударил Соловчука руками, но по корпусу. 108-килограммовый супертяж Соловчук против 70 килограммов Кирилла, у которого ручки как макаронины против этого «медведя», который прозанимался 8 лет гандболом. Его учили отталкивать от себя предметы. И он очень круто может это делать. Соловчук его не боялся. Это как муху воспринимать. Поэтому говорить, что Кирилл своими тычками по корпусу Соловчука причинил вред его здоровью, повлекший нетрудоспособность на 21 день,– это просто глупо.
Если же посмотреть на запись видеорегистратора – там Соловчук прямо в центре кадра оказался и на вопросы очень уверенно и четко отвечал. На мой взгляд, провоцируя тем самым развитие конфликта. «Это мое личное мнение» (на вопрос: «Ты кого петухом назвал?» – «Спорт День за Днем»), «Что ты мне сделаешь?»
В соцсетях у него есть запись: «Люди, которые что-то говорят за моей спиной, – ходите и бойтесь! Я буду вас ловить и бить, бить…». Очевидно, что он не раз имел успешный опыт уличных драк. В этом конфликте Соловчук чувствовал себя хозяином положения. Он очень тихо говорил, зная, что у него звук там пишется. А ребят четко слышно.
– Это была спланированная акция?
– Он их узнал. Хотя в показаниях постоянно путается. В одних говорит, что узнал, в других – нет. Сначала вполне мог быть замысел заработать пару оплеух, зная, что это богатые футболисты, и получить от них денег.
Пак активно призывает
– Но в самом начале процесса Соловчук отказался брать деньги и сказал, что «пойдет до конца».
– Вот тоже вопрос. Мы неоднократно предлагали ему определиться, сколько нужно денег на лечение. Он не думал, что будет статья «Хулиганство», которая лишает возможности примирения сторон, и не мог тогда спрогнозировать, что будет еще один эпизод (драка в «Кофемании». – «Спорт День за Днем»).
– Появилось два важных обстоятельства: заключение сурдопереводчика, что Пак первым оскорбил компанию, и что чиновник не будет подавать иск. Эти факты могут поспособствовать оправдательному приговору?
– Мы изначально на этом настаивали. Все сторонние свидетели говорят, что ребята спрашивали несколько раз: «Ты почему нас так назвал?». Если поводом послужила провокация, то нельзя квалифицировать действия как «совершенные из хулиганских побуждений». На видео же показано, как Пак активно призывает, закрывая ноутбук, но обвинение как будто этого не замечает.
– Странно.
– Денис Пак был подготовлен – пришел на заседание суда с двумя представителями. Все вопросы были отрепетированы, все ответы – подготовлены. Когда он не знал, как отвечать, ему суфлировал представитель. Мы не раз из-за этого делали замечания в процессе заседания. При этом Пак говорит, что все на усмотрение суда, как будто он ничего не хочет. Тогда к чему такая подготовка, зачем два представителя на процессе? Саша (Александр Кокорин. – «Спорт День за Днем») принес ему извинения в суде. Пак отвернулся от него и смотрел на своего представителя, как правильно ему реагировать.
– Почему он так себя ведет?
– Я думаю, Денис так устроен, это его внутреннее состояние. Почему он так в кафе себя повел? Ведь никто из гостей так не реагировал. Он сам вступил в перепалку.
Также ложь, что Пак не мог пересесть. Нам по всем показаниям официантов, менеджеров, директора и по записи очевидно, что он мог спокойно поменять место. И самое главное – он об этом даже не просил. Хотя в своих показаниях утверждает, что просил. Но официанты этого не подтвердили.
Я понимаю, что у него копился внутренний негатив и потом дошел до определенного уровня. Видимо, остались какие-то детские страхи, поэтому он так все воспринял и первым начал оскорблять.
– Можно ли сказать, что Денис Пак так себя вел из-за статуса чиновника? И узнал ли он ребят?
– Однозначно считаю, что он их узнал. Это подтверждают показания очевидцев. Пак же пришел в кафе не один. С ним были еще двое. Он почему-то нам солгал на допросе. Мы даже знаем, кто с ним был. И на записи это видно. Люди пересели в соседний зал. Одним из них был чиновник высокого уровня.
– Кто это был?
– Не могу разглашать эти данные. Пак понимал, что эти ребята публичные (Кокорин и Мамаев. – «Спорт День за Днем»). Он думал, что оскорбит, в заведении много людей и будут свидетели того, что они неправы.
Кирилл дал Паку пощечину. За это ему вменяют 115-ю статью «причинение легкого вреда здоровью группой лиц по предварительному сговору». Они что, телепатией обладают с Александром? Все свидетели говорят, что все произошло за считаные секунды. И самое важное, у Пака на голове не осталось ни одной отметины, из-за которой могла быть ЗЧМТ (закрытая черепно-мозговая травма. – «Спорт День за Днем»), установленная судебно-медицинской экспертизой, на которую Пак почему-то идти отказался. Первичные медицинские данные составлены в коммерческой клинике, где он постоянно обслуживается, и понятно, что ему там пойдут на встречу. Но даже там нет записи о повреждениях.
Адвокат о таком думать не может
– Показания свидетелей отличались сразу после случившегося и на последних заседаниях?
– Не показания были разными, а разное отражение на бумаге следователями. Многие перечитывали свои показания и оказывались в шоке от того, что было написано совсем не то, что они говорили. Все свидетели отмечают, что на них оказывалось давление.
– В чем оно выражалось?
– Им говорили: «Посмотрите на видео, вы тоже причастны к этому. Вас могут привлечь к ответственности». Любого из нас отведи в ГСУ (главное следственное управление. – «Спорт День за Днем») – ,и каждый бы напрягся. Во всех протоколах допроса одинаковые речевые обороты, и если провести лингвистическую экспертизу – это один и тот же текст. Это допрос следователями самих себя.
Нас намеренно не предупредили, когда будут допрашиваться потерпевшие. По Соловчуку это выглядело, чтобы его подготовить в перерыве. Выбрали самое неудачное время – накануне мы были до десяти вечера на процессе. А на следующий день в девять уже была апелляция по мере пресечения. То есть мы с семи утра уже были в дороге. Ребята на связь из изолятора выходят по ВКС (видеоконференция. – «Спорт День за Днем»). Приезжаем уставшие, не выспавшиеся.
Мы все видим, как на записи потасовки между Гайсиным и Мамаевым Кирилл стоит в стороне и до этого весь период времени ни с кем не общается. И когда Гайсин чуть не валит Мамаева, рука Кирилла пролетела над головой чиновника. На допросе он скажет, что просто хотел схватить Гайсина. Но в итоге он его не коснулся и Гайсин даже не шелохнулся. И вот этот юный парень больше полугода сидит за это в тюрьме. Страшно становится.
– Вы разочарованы в российском правосудии? Были ли в вашей практике подобные случаи?
– С таким вопиющим нарушением не сталкивался. Разочарования у меня нет. Появляется только дополнительная мотивация, и я понимаю: если мы неустанно будем работать над этим, то сможем что-то поменять.
– Кому нужна вся эта история?
– Я думаю, что это госмашина, система так работает, и когда маховик закрутился, обратный выход сложно сделать. Если взяли под стражу, то это должно быть законно. Обвинение разве просто так предъявлено? Вот все так и происходит.
– Вы интересуетесь футболом?
– Нет, я не футбольный болельщик.
– Как вы стали адвокатом Кирилла Кокорина?
– Его родители пришли к нам в фирму. Я работаю вместе с Татьяной Лазаревной и Андреем Михайловичем (адвокаты Александра Кокорина, Татьяна Стукалова и Андрей Ромашов. – «Спорт День за Днем»). Я сразу был привлечен к работе.
– Многие известные адвокаты отказывались вести это дело, считая его изначально проигранным. Вы не боялись испортить репутацию?
– Никаких сомнений не было. Человек, который принадлежит своей профессии, об этом думать не может. Когда ты видишь людей, нуждающихся в выручке и помощи, ты не должен думать: «Как это закончится? Смогу или нет?» Адвокат защищает права стороны в процессе и должен здесь и сейчас обеспечить равноправие. Я думал только об этом.
– Кого-то из ребят могут освободить раньше?
– Разница может быть в несколько месяцев.
– Что вы бы сказали судье, чтобы он выпустил вашего подзащитного?
– Я бы сказал то же, что говорил по эпизодам, которые вменяются Кириллу, – о неподтвержденности предъявленных ему обвинений.
– Со стороны подзащитного к вам не было вопросов, почему нет результата?
– У нас абсолютное доверие со стороны ребят и родителей. Мы занимаемся этим делом как своим личным. Все обсуждаем, нет никаких секретов друг от друга, поэтому никаких разговоров на этот счет у нас никогда не возникало.
В нашем деле следствие и предъявленные им обвинения настолько далеко зашли в своих нарушениях и в неправильной квалификации действий ребят, что колоссальной или успешной работы юристов не требуется, здесь достаточно, чтобы суд дал всему этому объективную оценку, что действительно произошло в сравнении с тем, что указано в обвинении. Чтобы ребят оправдали и не признали виновными.