Поздно вечером в субботу в Москве Рой Джонс, недавно ставший гражданином России, потерпел кошмарное поражение от британца итальянского происхождения Энцо Маккаринелли. На протяжении всего недолгого боя когда-то лучший боксер во всех весах наглядно показал всему миру, что у него не было никаких шансов на победу в бою с человеком, который раньше и дотронуться до него не смог бы. Ну а в четвертом раунде он был послан сначала в нокдаун, а потом в глубокий нокаут. Ужасная картина, как среди слетевшихся к нему людей перевернутый ими на спину Рой лежит совершенно неподвижный выше пояса, а его ноги при этом ведут какую-то самостоятельную жизнь и как будто ползают по полу, стоит у меня перед глазами по сей момент.
А теперь у меня вопрос: зачем все это было нужно? Как коммунисты ни любят Владимира Ильича Ленина, но они же не предлагают вытащить его мумию из мавзолея и выставить ее на ринг, чтобы показать, что их кумир, как они когда-то любили говорить, по-прежнему живее всех живых. Такие заявления хороши для лозунгов, но не для реальной жизни.
Я не хочу называть по имени одного известного деятеля из мира бокса, который стоял за всем этим: национализацией Роя Джонса, организацией какой-то истерии вокруг когда-то величайшего боксера, втягиванием в свои дела самых разных влиятельных людей, которые просто не понимали расклада в этой истории. Мы с этим человеком давние заклятые друзья, а сейчас не время сводить счеты. Я только хочу повторить свой вопрос: зачем это было нужно? И почему, черт возьми, меня только что врагом России и всего прогрессивного человечества не объявили из-за того, что я сделал все, что было в моих хилых силах, чтобы этого избежать? Ведь не то что ежу, а амебе было понятно, что все это закончится так и только так, ну, не в первом бою, так во втором, в третьем. Зачем надо было подставлять запутавшегося в себе и в жизни хорошего человека, который никак не хотел поверить в то, что прошлое, особенно прекрасное прошлое, нельзя вернуть?
Да, я злобствовал и ерничал в каждой статье, написанной за последние месяцы и посвященной Рою Джонсу, но все это было от бессилия помешать злу, которое с ним творили. Роя как будто связали, положили в лодку и пустили вниз по горной реке по направлению к водопаду. Теперь лодка разбилась, и ее уже не собрать.
Нужен ли будет такой Рой Джонс своей новой родине? Ну, может быть, какое-то время его будут красиво жалеть, щедро упиваясь собой, а потом забудут, как забывали и своих куда более родных нам звезд.
Что он теперь будет делать? Тихо уедет в Америку? Или его еще как-то попытаются использовать в России? Но как? В школу бокса его теперь особо не потащишь. Как нас учил великий Штирлиц, запоминается «концовка разговора». Концовку увидели все. А когда тебя, еще совсем молодого парня, начинает учить боксировать человек, которого ты недавно видел лежащим ничком на полу, ты не можешь воспринимать даже самые правильные его речи без какого-то сомнения в душе. Сапожнику без сапог у нас не верят.
Мы знали, что от Роя мало что осталось, но не представляли себе, как мало. Первые догадки на этот счет пришли, когда мы увидели его на взвешивании. Он выглядел очень плохо. Экс-чемпион мира Маккаринелли, очень неглупый малый, который понял, что ему представляется шанс оживить свою карьеру, наоборот, смотрелся хорошо подготовленным, а еще лучше настроенным и мотивированным.
Первый же раунд показал, что если у Роя и остался порох в пороховницах, то такой мокрый, что разгореться у него было не больше шансов, чем у манной каши. Или кто-нибудь может представить себе пылающую манную кашу?
Рослый Маккаринелли неплохо контролировал дистанцию джебом. Рой иногда предпринимал попытки достать его на скачке, джебами и боковыми. Временами ему удавалось завязать размен, но ему самому доставалось никак не меньше, чем сопернику, исправно отвечавшему с обеих рук. Даже если количественно по пропущенным ударам они иногда сравнивались, а иногда Рой, возможно, и чуть выходил вперед, но качественный перевес был всегда на стороне Маккаринелли.
Так оно и продолжалось и во втором, и в третьем, и в начале четвертого раунда. Рой не показывал былого величия даже в коротких эпизодах. Ну, удавалось ему иногда зацепить соперника, иногда даже серией, иногда даже по обоим этажам. И что? Происходящее его увлекало, похоже, не больше, чем бездомного пса прогулка под дождем. Он не хотел здесь быть. Он устал. А Маккаринелли старался вовсю. Он стал все больше пользоваться апперкотами, а Рой все больше увядал. Было такое впечатление, что он даже толком не тренировался перед этим боем, настолько рано он устал.
Маккаринелли тем временем все больше чувствовал себя хозяином положения, и пропущенные удары его в этом не разубеждали. Где-то в середине четвертого раунда он в комбинации провел правый апперкот, и Рой после небольшой паузы опустился на пол. Это был еще не конец, но уже начало конца.
Рой встал, как поднимается в атаку уже смертельно раненный солдат. В глазах у него если и была жажда чего-то, то уже не победы, а хоть какого-нибудь конца, пусть самого плохого. И конец не замедлил прийти.
Очень скоро Маккаринелли пробил очень мощный правый апперкот, который даже не потряс, а перетряс Роя всего с ног до головы, но он только отступил. Маккаринелли прибил его к канатам, провел еще множество ударов, в том числе еще один правый апперкот и левый боковой. Рой стоял, как беззащитный первоклашка, перед решившим показать на нем свою силу мальчишкой года на три-четыре старше него. Наконец, ему в голову прилетел мощнейший правый боковой, и Рой рухнул на бок. Выглядел он при этом, как выброшенный на берег труп, жертва кораблекрушения. Роекрушения.