Победитель этапов Кубка России Леонид Свириденко 1,5 года назад ушел из петербургского «Звездного льда» в «Ангелы Плющенко». Главной целью для фигуриста было попадание в сборную России, однако не вышло – прошлый сезон подпортил коронавирус. Летом Свириденко появился на открытых прокатах в Чехии, где стал вторым. Тогда же стало известно, что россиянин ушел из академии Плющенко и планирует сменить спортивное гражданство.
Леонид в интервью «Спорту День за Днем» рассказал о процессе смены гражданства, уходе из «Ангелов Плющенко» и работе в шоу Ильи Авербуха.
– В августе была информация, что ты переходишь в сборную Чехии. Ты и сам подтверждал это. Как обстоят дела со сменой спортивного гражданства?
– В целом, с августовского состояния мало что изменилось. Я сначала сделал новый паспорт на 10 лет, потому что предыдущий у меня заканчивался. Мне нужно получить долгосрочную визу перед тем, как делать вид на жительство, чтобы выступать на международных стартах. Только недавно у меня получилось записаться на подачу документов на долгосрочную визу. В связи с ковидными ограничениями количество мест на подачу ограничено, нужно делать всё правильно и сразу. В первый раз, когда я подавал документы, неправильно указал тему письма, во второй раз я отправил сообщение на две минуты позже, чем открылась запись, потому что сообщение на 10:00 сбросилось, и я не попал в те 70 мест. На третий раз у меня всё-таки получилось. Так что ничего нового. Надеюсь, что с документами будет все хорошо. А пока я потихоньку готовлюсь к следующему сезону.
– Был ли какой-то триггер для перехода?
– Я и раньше хотел сменить федерацию. Прошлый сезон, мягко говоря, был смазанным и я не выступил на чемпионате России. У меня прошел, так сказать, «карантин» с предыдущего выступления, поэтому я мог поменять федерацию. Поэтому мы и приняли такое решение. В прошлый раз я так не мог сделать, так как выступал на чемпионате России, по правилам мне бы просто не дали сменить федерацию.
– Где ты сейчас тренируешься?
– Я тренируюсь в России со своим тренером Сергеем Розановым. В Чехию мы уже один раз ездили на сборы, Сергей Александрович сам туда ездил. Мы будем еще периодически приезжать туда тренироваться. Как будет в следующем сезоне – пока не знаю, тоже предполагаю, что буду то здесь, то там.
– В любом случае же есть карантин по въезду. Как тогда тренируетесь?
– Да, ограничения есть. Летом было всё совсем плохо, и, чтобы попасть на прокаты в Чехию, мне пришлось после сборов оставаться и кататься в Европе, а потом ехать в Чехию. Из России тогда попасть нельзя было. Россия была в «черной» зоне для Чехии. Когда мы ездили на сборы второй раз, нас уже перенесли в «красную» зону. Мне пришлось приехать за пять дней до начала сборов, чтобы отсидеть карантин. Но в дальнейшем, чтобы такого избежать, думаю, надо будет сделать европейскую вакцину. Тогда спокойно можно будет передвигаться.
– Сейчас твоим наставником является Сергей Розанов. Получается, из «Ангелов Плющенко» ты ушел вслед за своим наставником Розановым?
– Грубо говоря, так и есть. Мы поехали на сборы, на сборах мы узнали от Сергея Александровича, что мы переходим, и я пошел с ним дальше.
– Пытался ли Плющенко тебя удержать? Как прошел уход из «Ангелов»?
– Нет. Я не давал никаких знаков о том, что хочу остаться. Поблагодарил Евгения Викторовича, Яну Александровну по приезду со сборов и ушел. Ну как ушел, продолжил кататься дальше у своего тренера (смеется).
«Я пришел кататься с Плющенко». Как 19-летний фигурист переехал из Петербурга в Москву
– Для тебя «Ангелы» стали новой ступенькой в карьере, личным ростом или чем-то иным?
– Да, безусловно, это новая ступенька, личный рост в разных планах. В спортивном плане – это работа с Сергеем Александровичем. Я могу сказать, что за год достаточно изменился, начал по-другому понимать фигурное катание, сами движения, скольжения, прыжки. Всё мое видение этих элементов отличается от того, что было до перехода, и, безусловно, в лучшую сторону. Понимать я стал больше. «Ангелы» также мне много дали в профессиональном, тренерском плане. Мне там дали возможность работать, я помогал на группах, ставил много программ многим ребятам разного уровня. Я получил многое, для меня много делали. Это очень здорово.
– В каком плане стал по-другому понимать?
– Я по-другому начал понимать технику. Я понял, что говорит Сергей Александрович, понял, как делать правильнее и эффективнее, понял, как самому тренировать. Для меня сейчас мое катание сильно изменилось в этом плане.
– Ты тренировался и в школе Алексея Мишина, и в школе Евгения Плющенко. Есть ли между ними что-то общее в методике тренировок, всё-таки они бывший наставник и ученик, или подходы совсем разные?
– Тут надо сравнивать тренеров. Если сравнивать непосредственно Евгения Викторовича и Алексея Николаевича как тренеров, то у Евгения Викторовича схожая система, похожий график. В этом плане они идентичны. Но тренировки у Сергея Александровича сильно отличаются от того, что было в Питере.
– Количеством, распорядком и длительностью тренировок.
– Их больше или меньше?
– Больше. В Питере, когда я тренировался у Мишина, когда я катался в «Академии фигурного катания у других тренеров, у Татаурова, у нас было два полных дня, третий – полувыходной, опять два полных дня, третий – полувыходной и воскресенье – отдых. Здесь мы работаем пять полных дней и полувыходной у нас только в субботу. Есть отличия и по общей физической подготовке, по разминкам сильно различаются. В плане количества я гораздо больше делаю здесь. Ну и по ледовым тренировкам тоже.
– Как-то в одном из первых наших интервью ты говорил, что не стал бы соревноваться с Трусовой в четверных, и не исключал, что она могла бы обойти тебя. В «Ангелах», полагаю, вы все равно иногда тренировались вместе. Не было ли каких-то а-ля баттлов, может, в какой-то шуточной форме?
– По-моему, не было. Мы тренировались в разных группах на разных льдах и не сильно пересекались. Наверное, один раз такое было, когда Сергей Александрович уезжал на соревнования и мы временно катались вместе. Вроде тогда снимали, как параллельно тулупы прыгаем и всё.
– И спустя это время всё также думаешь, что она бы обошла тебя в технической оценке?
– Да, несомненно (смеется).
– Как у тебя обстоят дела с восстановлениям четверных?
– Меня сейчас никто не форсирует в тренировочном процессе, я, грубо говоря, катаюсь для поддержания формы и улучшения имеющихся навыков. Не сильно упрыгиваюсь и не так сильно работаю над четверными. Мне нужно поменять коньки, старые уже убитые, как раз этим сейчас займусь. И после этого мы где-то с марта-апреля начнем более плотно заниматься подготовкой. У меня нога болела, я месяца три с левой ноги не прыгал, четверными особо мы не занимались. Сейчас мы больше чистим технику тройных, много работаем отдельно над прыжками, немного их меняем, чтобы потом восстанавливать четверные было легче и можно было их восстанавливать сразу в правильной форме.
– Как вообще сейчас проходят твои тренировки?
– Как обычно. Ничего особо не изменилось. Разве что мне довольно много пришлось пропустить, потому что в декабре я сдавал сессию в физкультурном колледже, на это ушло какое-то время, мне приходилось готовиться и пропускать, потом я катал шоу у Ильи Авербуха и после этого я сдавал сессию на журфаке. Всё это время я ходил на тренировки, но много пришлось пропустить. Я всё также катаюсь, готовлюсь.
– Насколько сильно влияет какое-то отсутствие соревновательной практики?
– Думаю, что довольно сильно. Тут в зависимости от человека. Отсутствие соревнований очень влияет на мотивацию к тренировкам. Очень важно эту мотивацию поддерживать и понимать, куда ты идешь. С этим я пока справляюсь. Опять же я понимаю, что мне не нужно сейчас на тренировках убиваться, всё в порядке. Я сам себя никуда не загоняю, потому что понимаю, что начну нормально тренироваться и всё будет хорошо. Сейчас я делаю что-то не в полную силу не потому, что мне лень, а потому что это не нужно. А там дальше посмотрим, как пройдет процесс восстановления.
– Недавно ты участвовал в шоу Ильи Авербуху «Снежная королева». Тебя пригласил сам Авербух? Как выбирали роль принца Нарцисса?
– Меня пригласили туда покататься через постановщика. Это очень полезный опыт, тем более соревнований у меня не было и я очень долго не выступал на публику, особенно большую публику. Мне очень понравилось. Безусловно, это пойдет мне на пользу. Как подбирали роль? Меня уже позвали, когда роль была подготовлена. Там не было какой-то большой выборки. Мы ходили на репетиции, всё ставили, а потом стали катать шоу.
– Понимаю, что ледовые шоу не равно спектакли. Но, например, в школьном театре у нас на каждого актера был примерный диапазон ролей. Проводились читки, примерки амплуа, и потом решалось, кто какую роль будет играть. А ты, получается, пришел уже на готовую роль и вариантов ее смены не было?
– Я даже и не спрашивал. Может быть, мне бы что-то и предложили еще. Но в свою роль я вжился на 100%. Она мне подходила, поэтому вопросов у меня никаких не было. Да и не думаю, что ледовые шоу можно как-то сравнить со школьным театром в плане требований. Но скажу, что с нами много работали в актерском плане, так что проблем не возникало.
– Сложно ли было?
– Не то чтобы очень. Первое время было сложно, потому что в первый день было два шоу, а дальше три дня по три шоу. Когда у тебя три шоу в день, это довольно утомительно. На первое шоу приходишь просыпаешься, на втором катаешься, а третье уже докатываешь (смеется).
– Сколько всего шоу вы откатали?
– 18 шоу. Еще со второй половины наших шоу меня позвали кататься в проект «Ледниковый период» на открытых катках Московской области. После шоу с нашими ребятами солистами мы тащились в Московскую область куда-то, там катали еще одно шоу, а потом ехали домой.
– На самом деле, всё довольно просто. И это, наоборот, даже заряжало. Катать на открытом катке для людей – это совершенно новый опыт. Мне это приносило большое удовольствие и перезаряжало на следующий день. Конечно, не могу сказать, что вообще в легкую было вставать утром, ехать на шоу, откатывать и поздно вечером возвращаться домой, но было прикольно.
– Долго ли готовился проект?
– В моем случае не так долго, репетиции начались за пару недель. Основная работа где-то в это же время началась, когда ставились сольники, групповые номера.
– Я думала, что это несколько месяцев занимает.
– Я говорю тут исключительно за себя, точно сказать, когда началась работа не могу. В любом случае, у постановщиков есть свои идеи и скомпоновать в шоу это не так сложно. В плане написания музыки, создания декораций, думаю, все началось значительно раньше.
– Какая атмосфера была на тренировках и выступлениях? Не относились ли известные и признанные фигуристы как-то снисходительно?
– Нет, снисходительно отношения точно не было. Атмосфера была дружелюбной. Весело было. Обычно все в хорошем настроении, друг друга поддерживали, всё классно. Конечно, без приколов тоже не обходилось, но оставим это.
– Многие болельщики следят, сколько раз фигурист падает в шоу. Как сами фигуристы к этому относятся? Расстраиваются?
– Серьезно? Я подозревал, что такое есть, но, благо, у меня нет такой фанатской базой, которая следила бы за тем, сколько раз и где я упал (смеется). Сам видел материал про Ягудина. Это было что-то очень смешное. Там еще заголовок был «Ягудин “опростоволосился” на шоу Ильи Авербуха» и еще что-то дальше, уже не вспомню. Это было прям очень смешно.
– Содержание было про падения?
– По-моему, на каком-то шоу он тулуп сорвал и после вышел этот материал в каком-то непонятном издании. Я просто открыл рекомендации в гугле и мне это показало.
– Захотел бы еще раз поучаствовать в ледовом шоу?
– Да. Это очень здорово и интересно. Это что-то новое. Опять же ты работаешь с другими постановщиками, общаешься с ребятами, катаешься с представительными фигуристами.
– Ты же часто работаешь в роли постановщика для других фигуристов. В шоу Авербуха пытался добавить какое-то свое видение?
– Безусловно, ты всегда добавляешь свое видение в прокат. Где-то что-то предлагаешь, если нравится – добавляют. Это нормальный рабочий процесс. Думаю, что если ты не будешь добавлять в номер что-то свое, то это не будет интересно.
– Ещё кому-то ставил программы в этом сезоне?
– Ставил, но среди них не было представительных фигуристов. Были ребята из разных школ Москвы, которые просились.
– Что тебе больше по душе: кататься самому или ставить другим?
– Не думаю, что это можно сравнить. Мне по душе кататься самому и ставить программы другим. Это как сказать: тебе нравится больше есть еду или готовить ее? (смеется).
– Есть те, которые любят есть, но не любят готовить.
– Мне повезло, я люблю и то, и другое. С фигурным катанием также.
– Это жизнь. Думаю, для него, как для спортсмена, это личная трагедия. Мне тяжело представить, как он к этому отнесся. Произошла замена - так бывает. Надо просто пожелать всем удачи. И ребятам, и Мише. Пусть у него будет всё хорошо, и он пройдет через это гладко.
– В целом, как фигурист, или как зритель, можешь сделать прогнозы?
– Могу сказать, что в мужском фигурном катании прогнозы делать очень сложно. Можно предположить, что первое-второе место между собой разыграют Ханю и Чен. Это то, ради чего стоит смотреть Олимпиаду. При хороших прокатах у наших ребят есть шансы зацепиться за третье место, потому что лед скользкий. Последние сезоны были скомканы из-за пандемии и не всегда понимаешь, что можно ожидать. Вообще я не очень люблю делать прогнозы, просто хочется смотреть и искренне переживать за наших ребят.
– Олимпиада азиатская и благодаря разнице во времени трансляции идут рано утром. Готов ли ты вставать в условные пять утра, чтобы посмотреть турнир в прямом эфире?
– Зависит от того, что у меня будет с графиком. Но в целом я не готов сидеть ночью и смотреть фигурное катание. Мне важнее провести свой день продуктивнее, то есть я всегда могу встать утром, посмотреть турнирную таблицу и пересмотреть отдельно выступления тех спортсменов, которые мне интересны.
– У самого есть в мечтах Олимпиада или есть мысль, что это нечто нереальное и запредельный уровень?
– Конечно, есть мечта. Это не запредельный уровень, просто нужно следующие четыре года кататься на международных турнирах и кататься хорошо. Всё зависит от меня.
Михаил Коляда не едет на Олимпиаду. Трагедия это или нет?
– Это верно. Тем более мужское катание – не женское, где в 20 заканчивают карьеру.
– Не всегда она заканчивается в 20.
– Соглашусь. Пример Лизы Туктамышевой это подтверждает.
– В мужском фигурном катании тоже немало примеров, где ребята заканчивают раньше, чем могли бы. Много факторов. Я в целом не понимаю кипиша по поводу того, что какие-то фигуристки рано заканчивают. Особенно, если они уже выиграли всё, что могли. На фигурном катании жизнь не заканчивается. Можно заниматься тем, что интересно, но быть в фигурном катании уже в каком-то другом качестве. Это их выбор, причем совершенно понятный.
– Что ждешь от перехода в сборную Чехии? Будем надеяться, что он состоится.
– Я наконец-то буду выступать на международных стартах и смогу показать себя на международной арене. Собственно, это всё, что я жду.