Оксана Казакова назначила встречу в Университете Лесгафта. Питерцы прекрасно знают, о чем речь. Для всех остальных – это спортивный вуз. Олимпийских чемпионов там немного. Всего шестеро вместе с Казаковой.
Студенты знают, кто им преподает. Гордятся. Прочитают интервью – будут еще больше. Здесь про то, как партнер не бросил после тяжелой травмы, женскую ревность, обиду Плющенко и Джульетту, которая так и не позвонила Ромео.
Хотите еще услышать Казакову, внизу есть видеоверсия. Мы начали разговор с денег.
– Неужели олимпийская чемпионка не заработала столько за свою карьеру, что может ничего не делать?
– Заработала. Но я такой человек, что для меня полдня без дела – это страшно. Я большой трудоголик. Мне нравится преподавать в университете. От начальной подготовки до олимпийской медали – сложный путь. Хочется передать этот опыт нашим студентам. Тренеров очень много, а специалистов мало.
– Университет Лесгафта – это престижно, но, наверное, не так хорошо оплачивается?
– У педагогов сейчас очень достойные зарплаты. У олимпийских чемпионов есть какие-то надбавки. Поэтому мы с удовольствием работаем.
– Ваши студенты знают, что у них преподает олимпийская чемпионка?
– Конечно! У меня сейчас четвертый курс. Мои студенты говорят: «За что нам боженька сделал так, что вы преподаете на нашем курсе». Я даю им реальные знания из моей жизни, которые не прочитаешь ни в одной книжке. У меня катался мальчик. Он все время падал на соревнованиях. Я пошла в магазин. Смотрю, стоит лак для волос, с блестками. Купила его. Подхожу к этому мальчику перед стартом и поливаю ему лаком волосы: «Вот так причешись. Это волшебный лак. Он есть только у меня».
– Он поверил?
– Да. Соревнований пять-шесть искренне в это верил и не падал.
– Вы можете выгнать студентку с занятий за слишком короткую юбку?
– Я сказала, что в следующий раз в майке экзамен не приму (улыбается).
– Мой преподаватель информатики в институте принципиально не ставил двойки девушкам. Считал, что они могут не разбираться в его предмете. Вы делаете поблажки на экзаменах?
– Я люблю и уважаю своих студентов. Не считаю, что низкая оценка – это показатель того, что ты хуже. Я не строгая и не добрая. Справедливая. Двоек практически никогда не ставлю.
– Сейчас жалуются, что молодежь не понять. Вы легко находите общий язык со своими студентами?
– С этим поколением абсолютно легко. Больше не нахожу со своей 14-летней дочкой (улыбается). Такой возраст, что уже пропасть через поколение. Мои студенты говорят мне: «Александра Борисовна, у вас сегодня новые кроссовки». Они смотрят на все. Я должна быть элегантна, хорошо выглядеть. Бабулька не будет для них авторитетом.
– Показывали студентам золотую олимпийскую медаль?
– Даже не помню. Она у меня дома. Мы очень часто ходим с олимпийскими уроками. Иногда директор школы просит принести медаль, чтобы дети ее потрогали.
– Велосипедист Антон Шантырь признался, что он ни за какие деньги не продаст серебряную медаль Атланты. К вашему золоту Нагано приценивались? Может миллион предлагали?
– Нет, для каждого спортсмена олимпийская медаль бесценна. Это как мой ребенок. Я ждала его 20 лет (улыбается)! Но для меня ценнее медаль на чемпионате Европы (золото в 1996 году – «Спорт День за Днем»). Когда мы встали в пару с Артуром Дмитриевым, у меня произошел разрыв связок на правой ноге. Для парницы это очень неприятно.
– Конец?
– Мы думали, что да. Но Артур, Тамара Николаевна Москвина, Игорь Борисович Москвин – они все меня дождались. Я восстанавливалась пять месяцев. Это очень много. Мы с Артуром не очень удачно начали сезон, но чемпионат Европы выиграли.
– У вас и Артура непростые характеры. Долго притирались?
– Артур никогда не скандалил. Я очень долго притиралась. Меня хотели быстро подделать под Наталью Мишкутенок, с которой Артур каталась раньше, но это абсолютно не в моем характере. Я должна быть единственная и неповторимая.
– Какой нашли выход?
– Артур очень мудрый человек. Он нашел ко мне тот подход, при котором мне уже не хотелось ничего выяснять. Я просто понимала, что у нас есть всего три года, чтобы скататься. Это очень мало для парного катания. Артура потом спрашивали: «Тебе предлагали много партнерш. Почему ты выбрал Оксану?».
– Что он ответил?
– Говорил, что такого желания победить, как у меня, не было больше ни у кого.
– Но из-за травмы вы выпали на пять месяцев. Не боялись, что Артур уйдет?
– Боялась. Ему предлагали других партнерш. Но Артур сказал: «Нет, я выбрал эту партнершу. Она готова побеждать». И он меня дождался.
– На тот момент вы были замужем, Артур женат. Не ревновали ваши супруги? Все-таки вы с Артуром много времени проводили вместе.
– Мой муж не очень ревновал, потому что он мужчина. А вот Таня, жена Артура... но женщины всегда больше ревнуют к женщинам.
– Беспочвенно?
– Конечно! Это была наша работа. Жена Артура приходила на тренировки, сидела. Наверное, ей надо было работать (смеется). Считаю, что когда человек ревнует, у него много свободного времени. Ему есть когда об этом подумать. Но мы не давали никаких поводов.
– Жену Артура потом отпустило?
– Они развелись после Олимпиады в Нагано.
– Близкие отношения между партнерами – это плюс или минус?
– Лично для меня это было бы тяжело. Партнера было бы очень много.
– Мы идем с вами по одному из коридоров университета Лесгафта. Темный. Немного страшный. Мне кажется, что я вернулся в 90-е, когда сам учился. Почему нет ремонта?
– Это вопрос не ко мне. Может хотят сохранить первозданный дух, чтобы каждое поколение студентов возвращалось во время самого Лесгафта.
– Батареи нигде не лопаются?
– Нет, пытаются что-то делать. Но очень большая территория. Наверное, за ней тяжело следить.
– Университет подчиняется министерству спорта?
– Думаю, что да. База в Кавголово точно подчиняется.
– Можно обратиться к руководителям Минспорта, чтобы выделили финансирование. Все-таки университет с такой историей, такими преподавателями.
– Но я вас специально для этого не приглашала (улыбается).
– Нет-нет. Это просьба только от меня. Кроме вас в Университете Лесгафта преподают олимпийские чемпионы?
– Мой муж Юрий Кашкаров – биатлон. Любовь Егорова –проректор по спортивной части. Она тоже здесь бывает. Алексей Николаевич Мишин – заведующий кафедры фигурного катания. Еще Александр Карелин, Андрей Крылов (плавание). Я не одна.
– У вас такая же олимпийская история, как у Евгении Медведевой, только с хэппи-эндом.
– Очень интересно.
– Перед Играми в Нагано у Тамары Москвиной было две пары: вы с Артуром Дмитриевым и юные Елена Бережная и Антон Сихарулидзе.
– Да, точно.
– Наступает олимпийский сезон. Вы проигрываете им финал Гран-при. Потом приезжаете на чемпионат России. Только третьи. У Бережной и Сихарулидзе серебро. На чемпионате Европы, за месяц до Нагано, вы им снова проигрываете. Было ощущение, что эти выскочки сейчас выиграют «вашу» Олимпиаду?
– Конечно, было, но я сказала себе: «Почему кто-то может, а я нет?». У них еще будет время, а у меня нет.
– Поражения в олимпийском сезоне как-то давили? Судьи ведь тоже это все видят.
– Я говорила Артуру: «Что ты срываешь элементы?». А он мне в ответ: «Ксюшенька, если бы ты все время выигрывала, к Олимпийским играм уже была бы великой».
– Разумно. Как вы делили один лед с Бережной и Сихарулидзе?
– Тамара Николаевна поняла, что это становится тяжело. Поэтому мы катались 45 минут с ней, а затем на второй лед выходили Бережная и Сихарулидзе. Нас разводили по времени. Еще мы много работали с Игорем Борисовичем Москвиным. Он умел отвлечь меня от какой-то ревности.
– Москвина давала как-то понять, на кого делала ставку?
– Я ей до сих пор говорю: «Ваши любимчики Бережная и Сихарулидзе». Но она не соглашается: «Да, никогда они не были моими любимчиками. Мне было важно привезти две пары на Олимпиаду». Потом уже я поняла, что благодаря конкуренции спортсмен делает гигантский шаг вперед. Когда ее нет – начинается деградация.
– Вы с Артуром выиграли короткую программу в Нагано. Дальше произвольная программа. Бережная и Сихарулидзе падают. Вы выходите на лед последними. Катаетесь чисто – олимпийские чемпионы. В тот момент было страшно?
– Есть выражение «душа ушла в пятки». Я на себе это почувствовала. Когда Тамара Николаевна зашла ко мне в раздевалку, я ей сказала: «Не пойду». – «Как не пойдешь?» – «Мне страшно».
– Что Москвина сделала?
– Нашла какие-то психологические приемы. Я себе сказала: «Оксана, дорогая, ты что совсем спятила? Куда тебя несет? Соберись». Олимпийские игры тяжелы не столько физически, сколько психологически. Особенно в фигурном катании.
– В какой момент вас отпустило?
– Когда встала в первую позу и сделала первый прыжок. Я поняла, что все. Это катают победители.
– Когда объявили оценки, вы заплакали.
– Да. Мне Тамара Николаевна говорит: «Плачь, плачь, чего ты не плачешь?» – «А что плакать?» – «Выиграли!»
– А вы хоть раз видели, как плачет Москвина?
– Нет, никогда.
– Бережная и Сихарулидзе поздравили вас с победой?
– Конечно, у нас были нормальные отношения. Мы потом в Петербурге пять дней зажигали в одном из клубов.
– В Японии успели увидеть местную экзотику?
– Мы закончили очень быстро. Короткая программа, день отдыха и произвольная. В Японии все было в диковинку. Конец 90-х. У нас ничего не было. Про суши вообще не знали, что это такое. Какая-то сырая рыба. Кто-то поехал смотреть белых обезьян.
– За золото Нагано страна хорошо отблагодарила?
– Да, но потом случился дефолт, а наши деньги лежали в банке. Нам какое-то количество отдали. Но это были рубли, а не доллары.
– Ужас.
– Конечно, было очень обидно. Даже где-то страшно. Но от нас в этой ситуации ничего не зависело.
– Можно было сразу купить квартиру или несколько машин.
– Мы не успели. Деньги лежали в банке. Нам позвонили: «Все, дефолт. Мы можем отдать вам только рублями».
– Не пугали своих студентов рассказами про дефолт?
– Нет, они уже немного не понимают, что такое может быть. Еще слишком молоды. У меня катается девочка, ей 15 лет. У них программа «Ромео и Джульетта». Я ее спрашиваю: «Стася, ты хотя бы прочитала книжку, посмотрела фильм?» – «Да, все сделала. Но я не понимаю, почему он не мог ей позвонить!» (улыбается)
– Действительно!
– Мы ей говорим: «Телефонов не было». – «Как не было? Почему он не мог ей позвонить?»
– А вы скажите Стасе, что он мог ей телеграмму отправить.
– Они не знают, что такое телеграф. Мне кто-то сказал: «Эта ваша энциклопедия – гугл прошлой жизни».
– То, что Ромео и Джульетта вместе погибли, девочка нормально восприняла?
– Да, с этим вопросов не было.
– Артур Дмитриев завершил карьеру после Нагано. Он так и собирался. Ваш уход в 23 года не очень поняли?
– Мне очень хотелось дальше кататься, но я понимала, что не могу ничего требовать от Артура. Ему уже было достаточно.
– Другой партнер?
– Не нашлось того лучшего. Да и у нас еще было много шоу, профессиональные чемпионаты мира. Мы 20 лет откатались в туре Тодда Коллинза. Еще я очень ответственный человек, поэтому всегда нервничала перед соревнованиями. Тем более, когда столько людей сидит в зале. Упасть было стыдно. Мне, наверное, уже не хотелось больше так нервничать. Подрастало другое поколение, которое тоже хотело выиграть. И я посчитала, что Бог дал мне олимпийскую медаль, шикарного партнера, тренерскую команду – этого достаточно. Занимайся другими делами.
– Вы удивлены, что Алина Загитова осталась? Она ведь выиграла все титулы.
– Одному принять решение легче. Ты отвечаешь сам за себя. Она молоденькая (В мае Загитовой исполнилось 17 лет – «Спорт День за Днем»). Для спортсмена главное – мотивация.
Растяжка каждый день 🧘♀️ daily stretch 🧘♀️ ストレッチング #спорт #растяжка #stretch
Публикация от Alina Zagitova (@azagitova)
– Какая мотивация, если она все выиграла?
– А чего Артур Дмитриев не ушел, когда выиграл свою первую Олимпиаду?
– Видимо посчитал, что рано.
– Все зависит от человека. Очень хорошо, что Алина радует нас своим катанием.
– У нас был еще один фигурист, который все никак не уходил. Я про Евгения Плющенко. На Олимпиаде в Сочи вы сказали, что он поступил не по-мужски, когда снялся с соревнований в день короткой программы. Не жалели потом об этих словах?
– Он на меня обиделся. Кто-то мне сказал, уже не помню. Сейчас у нас нормальные отношения, а я где-то поменяла свое мнение. Что обсуждать, если ты не был в его команде?
– Карьера Плющенко вообще могла не состояться. Мама хотела увезти его из Петербурга из-за нехватки денег.
– У нас у всех не было денег. Жили в коммунальных квартирах. Ходили и сдавали бутылки из-под молока.
– Зато сейчас Плющенко выкладывает в Инстаграме фотографии своих машин. Многие его упрекают, что он кичится своим богатством.
– Плющенко заработал эти деньги своим трудом. Поменял город, приехал в Петербург. Я рада за таких людей.
Публикация от Евгений Плющенко (@plushenkoofficial)
– Сейчас также работает его сын. Я был шокирован, увидев в Инстаграме, как Евгений делает ему растяжку.
– Просто вы не были на тренировке у фигуристов (улыбается).
– Но не стал ли мальчик заложником своего отца? Папа хочет, чтобы он стал еще более знаменитым. За ребенка выбирают его судьбу.
– Во-первых, выбирают не такую плохую судьбу. В спорте очень мало детей спортсменов. Они как-то сами не стремятся.
– Ваша дочка занимается спортом?
– Она занималась фехтованием и теннисом, но я понимаю...
– … что Шараповой из нее не получилось.
– У нее в школе было прозвище Шарапова.
– Почему? Она также кричала на корте?
– Кричит она сейчас, когда повзрослела (улыбается). Так ее прозвал учитель физкультуры. И вся школа знала: вот, Шарапова идет. У нее хорошо получалось, но она все время подходила: «Можно я закончу этот спорт?».
– Вы катались в «Танцах на льду» вместе с актером Сергеем Селиным, знаменитым Дукалисом из «Улиц разбитых фонарей». У вас была самая юморная пара в проекте. Долго учили Сергея кататься на коньках?
– Меня поставили перед фактом. Также как и потом с Олегом Газмановым и Геной Букиным. Иногда Сергей ходил играть в хоккей вместе с нашими фигуристами. Сергей сильно похудел и очень хотел научиться кататься. У него было необузданное желание сделать какой-то образ. Самый трудный был Гена Букин.
– Почему?
– Он высокий, совсем не спортивный, никогда не стоял на коньках. Как Пизанская башня. Все время падал, а мне приходилось его держать.
– Не он вас держал, а вы его?
– Это заблуждение. Девочки держат мальчиков, которые не умеют кататься. У меня от него руки потом болели.
– Долго вы с ним мучались?
– Месяца два-три, но потом он как-то завелся, стал приличнее кататься, но мы почему-то закончили.
– Сергей Селин тогда грозился: «Здесь я буду подчиняться Оксане, но если она придет в кино...»
– Да, так и было (смеется). В своих ролях он был спокойных, а в шоу вошел в такой азарт! Мне подарили подушку – приз самой не убиваемой девочке, которую больше всего роняют.
– Вам действительно были важны оценки, которые вам ставили в «Танцах на льду»? Или вы им радовались немного наигранно?
– Все было серьезно, поэтому радовались каждой оценке. Мы катались с одним дублем. Если ты падаешь, так и выходит. Я нервничала не меньше, чем в спорте.
– Много времени уходило на тренировки?
– Должно было больше. Поскольку все артисты заняты в спектаклях, концертах. Иногда мы тренировались по ночам. С Сергеем Селиным мы тренировались в Петербурге, а на выступление прилетали в Москву. Это было очень удобно.
– Не обижались, что вас больше не приглашали в шоу?
– Конечно, жалко, что это закончилось. Потом начались танцы на паркете. Но нас не имели право приглашать, потому что мы умеем профессионально танцевать. Я еще участвовала в очень интересном проекте в Канаде, где известные хоккеисты катались с фигуристками. Была в паре с олимпийским чемпионом Владимиром Малаховым.
– Осталась мечта воплотить какой-то образ?
– Наверное, нет. Мне очень нравилась песня Аллы Пугачевой «Не отрекаются любя», но ее нельзя было катать. Мы не могли взять музыку со словами. А на показательных выступлениях в основном катались в Америке, где эту песню не особо бы поняли.
– Согласен.
– Когда у Тамары Николаевны был юбилей, 70 лет, нам сказали: «Ребята, возьмите эту музыку. Таня Буланова будет петь, вы будете кататься». А я понимала, что это наше последнее с Артуром совместное катание. Мы уже не катались вместе, но поскольку Тамара Николаевна попросила, не могли ей отказать.
– Ваше отношение к методике Этери Тутберидзе? Насколько оправдан такой жесткий подход или это уже профессиональный спорт, где нет места сантиментам?
– Это так про нее говорят. Я же не знаю, как она общается со своими подопечными. Знаю, что с юниорами надо жестко. Начиная с 16-17 лет, с ними уже нужно как с коллегами. Я не люблю на своих кричать. Но все сугубо индивидуально. Некоторые родители говорят: «Можно мы пойдем в группу, где тренер очень жесткий?»
– Вы общаетесь со студентами. Не чувствуете, что ментальность молодежи меняется. Они хотят, чтобы их воспринимали как равных.
– Считаю, что в спорте все равно должна быть жесткая дисциплина. Советская система очень хорошо работала.
– Даже для этого поколения она будет работать?
– Да, нам нужно делать элементы, худеть, прыгать и быть технически подготовленными. Это все достигается за счет дисциплины. Чудес не бывает.
– Сколько времени в неделю вы стоите на коньках?
– Каждый день кроме субботы. Со мной произошел один очень смешной случай. Дочке было три года. На Дворцовой площади тогда заливали каток. А я так боялась, что она упадет. Чуть ли не на коленях за ней ползла. Ко мне подъехал инструктор: «Девушка, может вам помочь научить ребенка, а то у вас ничего не получается». Я аж дар речи потеряла.
Фото: Sportclub.ru, Spbdnevnik.ru, AP, PhotoXPress
Читайте также