25 января Владимиру Высоцкому исполнилось бы 69 – дата некруглая, но есть повод вспомнить о теме спорта в творчестве поэта. Дадим слово ему самому, а также его друзьям.
Из выступлений Владимира Высоцкого:
«Очень серьезно отношусь к спортивным проблемам и пою песни о спорте. Чаще всего это песни шуточные. Но, по-моему, все мои спортивные песни имеют отношение и к спорту, и не к спорту: в каждой песне существует своя драматургия. Потому что сам спорт дает большие возможности для нее: один хочет выиграть, другой хочет выиграть. А это уже парадокс – потому что выиграть может только один. Значит, у них существует настоящее столкновение – это и есть самая натуральная драматургия. За какую футбольную и хоккейную команду я болею? За хорошую – за ту, которая лучше. Вы знаете, я очень ценю труд спортсменов, я с ними много встречался, ездил к ним на всякие сборы. И поэтому мне даже иногда жаль... Ну это ведь, в общем, детская болезнь такая – болеть. Нет, я не болею – я здоров абсолютно, психически. И, знаете, у меня была такая песня:
«Я болею давно, а сегодня – помру на Центральной спортивной арене...» Поэтому – так как я все делаю до конца – я думаю, что если бы я болел по-настоящему, то помер бы на каком-нибудь матче».
Из статьи кинорежиссера Станислава Говорухина «Такую жизнь нельзя считать короткой»:
«Нет у Высоцкого песен о море, о небе, о земле. Все они – о нашей жизни, о нас. И спорт для него – модель жизни. Неудивительно, что главные действующие лица его спортивных миниатюр отнюдь не герои. Но это может обидеть только тех, кто воспитан на банальных песнопениях во славу советского спорта. Панегирики же никогда не были амплуа Высоцкого. Вот и спорт. В нем, как в жизни, есть плохое и хорошее. Есть те, кто рвется на пьедестал только потому, что знает: «Первым – лучшие куски». И есть те, для кого спорт – это борьба с самим собой, с собственными слабостями, победа – победа над самим собой».
Из воспоминаний Германа Климова, кинодраматурга и спортсмена-легкоатлета:
«Доброжелательный и веселый, мгновенно схватывающий суть дела, он быстро понял, чего от него ждут, и вскоре с азартом накинулся на меня – ему надо было знать про спорт все! Сначала разговор шел по моему сценарию – я выкладывал свои домашние заготовки, говорил о том, про что много думал, что было главным для меня. Прозы спорта почти не касался. А она-то его как раз и интересовала больше всего. Он очень подробно расспросил про прыжки в длину, что такое заступ и почему с заступом прыжки у меня, как назло, самые дальние. Страшно заинтересовался, что все прыгают с левой ноги в высоту, а левши только с правой. Какая психология у марафонцев, и чем она отличается от психологии спринтера. И так далее. Цепкость его меня потрясла...
Чем был вызван такой острый интерес Высоцкого к спорту? Не только тем, я думаю, что он был любопытен и жаден до жизни во всех ее проявлениях. Спорт ему был близок, он чувствовал его нутром. Сам характер его дарования был спортивен: стих мускулист, сжат, действие его стремительно, мысль упруга.
Я слышал и других бардов, их концерты на дому. Обычно через час начинаешь томиться – все уже ясно, ты имеешь четкий портрет и певца, и поэта, и музыканта, и человека. Высоцкий не отпускал тебя порой и три, и четыре часа подряд. Буквально на второй-третьей песне начиналась морока – все твои внутренние барьеры ломались, ты погружался в какое-то мощное поле и без попыток сопротивления, почти не выныривая, жил совершенно особой жизнью. Он делал с тобой, потрясенным, все что хотел: заставлял хохотать, сжимал сердце, бередил душу.
Ты откликался на каждое слово, жил почти в том же напряжении, что и он. Некоторым становилось физически не по себе».