У Рашида Рахимова нет ни привычки, ни повода уклоняться от общения с журналистами. Команда бежит и играет, очки капают, рейтинги растут. Причем в ближайших турах, если слепо верить календарю, «Локомотив» имеет все шансы развить успех.
Читая ЦСКА
— Возвращаетесь мыслями к матчу с ЦСКА, Рашид Маматкулович?
— Разве только потому, что он был одним из самых содержательных за последнее время и дал возможность поразмышлять о многих вещах. В футболе нельзя жить вчерашним днем. Сыграл накануне хорошо — сегодня об этом забудь и думай, как сыграешь завтра. Остался собой доволен, значит, остановился, и футбол за это накажет. Сыграл плохо — как можно скорее успокойся и работай дальше. Тогда футбол наградит.
— В одном из ваших комментариев прозвучала мысль о том, что «Локомотив» не получил желаемого контроля над мячом.
— Не совсем так. Я имел в виду слишком большое количество технического брака. И не контроль мяча как таковой, а контроль атакующих действий армейцев в целом. Когда соперник получает мяч, его нужно накрывать сразу, не давая разворачиваться. У нас с этим были проблемы, мы не успевали перестраиваться и встречали ЦСКА, в сущности, находясь лицом к своим воротам. Все нужно было делать на доли секунды раньше — вот в чем суть.
— С чем эта проблема, на ваш взгляд, связана?
— Наверное, с оценкой ситуации. С тем, что называется «читать игру». Мы ее читали чуть хуже, чем нужно.
— Но не с недостатком футбольного образования?
— Не думаю. Скорее, с избытком желания доказать, что мы лучше. В принципе, от установки, которую мы все вместе прорабатывали перед матчем, команда не отошла, глобальных претензий у меня к игрокам нет. Ведь нужно учитывать человеческий фактор: находясь у кромки, ты не можешь знать, что в этот момент думает футболист, какое решение хочет принять, — то, которое кажется верным тренеру, или совершенно иное, вытекающее из его оценки ситуации.
— Нет в мире команд, в которых тренер и все одиннадцать футболистов в течение всего матча работают на одной волне.
— Нет, конечно. Но эту дистанцию, безусловно, нужно сокращать. Чем она меньше, тем солиднее выглядит команда.
— Вы можете сказать, что в ходе сезона она сокращается?
— Ребята уже чувствуют, когда у нас получается, в каких эпизодах мы действительно в порядке. И это, хочется думать, убеждает их в правоте тренера. Но отработка такого вот контакта — длительный процесс. Требуется время, чтобы он стал нормой. Динамика-то видна, но нет пока стабильности, запаса прочности, который позволил бы сказать, что у «Локомотива» в наличии ресурс, «Локомотив» способен в нужный момент ощутимо прибавить. Взять тот же матч с ЦСКА: физически мы, на мой взгляд, выглядели предпочтительнее, последние 15 минут провели на чужой половине. Но ощущения, что в состоянии сломить армейцев, додавить, — не было. Не хватало завершенности, последнего штриха, финального действия, понимаете? Мы не умирали за свои моменты. Один эпизод, правда, мне понравился — тот, в котором Глушаков получил желтую карточку.
— Похоже, не совсем по делу.
— Да. Он шел на мяч головой, шел до конца, а ему помогли пролететь мимо. Глушаков именно пытался умереть за свой момент.
Кто работает — играет
— С самого первого тура не оставляет ощущение, что «Локомотив» пытается действовать чрезмерно размашисто, хочет играть быстрее, чем может.
— Верное наблюдение. Оно имеет отношение к понятию компактности, к проблеме постановки игры в целом. Как только мы ускоряемся, заметно повышается процент брака.
— В шести матчах чемпионата вы использовали всего 17 человек, причем всего лишь двое — Маминов и Траоре — могут считаться твердыми игроками замены. Что это — стабильность или кадровый голод?
— У нас есть группа игроков, которые не желают опускаться ниже достигнутого уровня. А есть другая группа, которая подпирает первую и может вытеснить ее из состава в любой момент. Те, кто играет, это чувствуют. Те, кто ждет своего шанса на скамейке, об этом знают.
— Не заждутся?
— У меня нет повода думать о ротации, о том, что кто-то не отрабатывает в полную силу. Если он появится, буду немедленно реагировать. В жизни всякое случается: может, человек форму потерял, может, просто сбился с ритма и что-то перестало клеиться, может, возникли личные проблемы. Ну что ж, вместо него выйдет другой игрок. И если он использует свой шанс, значит, будет играть.
А вот по тренировочной работе у меня нет претензий ни к одному человеку. Я очень доволен тем, как работает команда. И поверьте, прекрасно понимаю ребят, которые сейчас не играют. Им тяжело, да, но других рецептов нет и не будет никогда: нужно продолжать пахать. Я сам в таких ситуациях бывал, поэтому прекрасно знаю, о чем говорю. Это очень трудно — сидеть за «основой» и знать, что ты как минимум не хуже. Я для себя всегда решал так: если начну дергаться и перестану работать, дам прямой, а не косвенный повод меня не ставить. Когда человек работает плохо, снижает планку требований к себе, это в профессиональном футболе сразу видно. И у него соответствующая репутация формируется, о чем никогда не стоит забывать. Футбольный мир тесен, и человек, имеющий «репутационные» проблемы, невысоко в нем котируется.
Но приходит время, когда ты опять попадаешь в состав и начинаешь играть. Это вторая часть закона, и она тоже неизменна. По-другому не бывает. Тот, кто работает, — играет.
— Сколько времени работает, но не играет Самедов? Уже пошли разговоры о том, что он потерян для футбола.
— Не стану отвечать за футбол в целом, но, если бы я не верил в Сашу, его бы в команде не было. Я его отпускать не хочу. Это молодой, скоростной, хорошо обученный футболист, очень техничный, способный решать ситуации один в один, умеющий отдать скрытый пас. Есть моменты, которые мне не нравятся, но на эту тему я распространяться не буду, мы с Сашей сами решим все вопросы. Мне кажется, у меня получится Самедова перестроить. Кое-какие движения я, как тренер, должен спровоцировать, и это не только Самедова касается. Но нужно понимать одну простую вещь: в такой команде, как «Локомотив», гарантий никому из футболистов не дают. Дал гарантии — стал заложником ситуации. Если человек, получивший гарантированное словом место в основном составе, выглядит хуже, чем нужно, тренер попадает в нехорошую вилку. Он обязан человека ставить, чтобы сдержать слово. И он же обязан его посадить на лавку, потому что игрок выпадает. Так иногда случается, к сожалению. Но не со мной.
Простые и сложные
— Очень много в последнее время критикуют Билялетдинова, не находите?
— Повод?
— Он стал менее заметен, менее инициативен.
— Мнения могут быть разные, понимаю, но меня игра Динияра полностью устраивает. Парень движется в направлении того, что называется современным футболом. Намотал, развернулся, отдал пяткой, пробил в «девять» — это набор для трибун. А если три раза на одном месте одного и того же бедолагу накрутить — вообще для болельщика счастье. Но тренеру такой футбол не нужен, команде он не нужен — вот в чем разница. Мы живем пресными, скучными запросами. Мы хотим, чтобы свои лучшие качества человек жертвовал на пользу командной игре. Грубо говоря, если ты накрутил одного, значит, накрути следующего в очереди. То есть дай развитие, движение. Динияр ощутимо прогрессирует в этом направлении.
— Ему не кажется, что он стал приносить меньше реальной пользы?
— Реальная польза — это какая?
— Это точные удары из-за пределов штрафной. Это нацеленные, обостряющие передачи. Реализованные «стандарты», наконец.
— А мне кажется, он продолжает создавать эпизоды, о которых вы говорите. Другое дело, что, может быть, и другие футболисты в этом смысле стали прибавлять. То есть у Динияра нет теперь такого выраженного преимущества, которое было прежде. Вот такое толкование ситуации я могу допустить.
— «В такой команде, как Локомотив», сказали вы минуту назад. В какой такой? В особенной?
— В команде, которая ставит перед собой цели, в подавляющем большинстве матчей считается фаворитом и предпочитает диктовать сопернику свои условия.
— Можно сказать, что «Локомотив» сложная с точки зрения управляемости команда?
— А простые ничего в этой жизни не могут. Сложности есть у всех, и весь вопрос в том, как поставлена работа. Если люди искренне стремятся к одной цели, всегда можно найти компромисс, в любом вопросе, ибо разногласия по большому счету носят позитивный характер. А в споре рождается истина. Разница между простыми и сложными может состоять в том, например, что они декларируют разные задачи. Отсюда ответственность, давление общественности, интерес прессы. Но это нормально.
— Вот у вас сейчас именно такой момент. Идете неплохо, прогресс налицо, календарь впереди такой, что можно расслабиться и покурить.
— Я понимаю вашу иронию, но отвечать буду серьезно. Как раз сейчас курить и расслабляться нам нельзя. Команды, в играх с которыми ты заведомо считаешься фаворитом, — самые тяжелые. У них есть преимущество в раскрепощенности: они знают, что никто не пнет их за поражение, а за успех наградят сполна. Они играют на результат в закрытый, аккуратный футбол. Они умеют наказывать за ошибки. Недавно все мы убедились в этом на примере ЦСКА. Вроде бы и с «Шинником» надо брать свои очки, и с «Тереком», и с Нальчиком, да? А что получилось?
Сложные и простые
— У вас есть ощущение, что за время работы в «Локомотиве» вы прибавляете как тренер?
— Хороший вопрос, но я об этой стороне своей жизни не думаю. Естественно, каждый день дает пищу для размышлений и учит чему-то. Может, это и есть прогресс? Я вам так отвечу: про себя точно знаю, что отдаюсь работе на все сто процентов и что меня жестоко мучают мои ошибки. Я никогда не анализирую их вслух, но, поверьте, сам себя, если заслужил, ругаю не по-детски.
— А футболисту позволено указать вам на вашу ошибку?
— Это нежелательно.
— А ведь есть в команде люди с непростыми характерами. Со стороны непохоже, что они могут при случае промолчать.
— Вы про кого конкретно?
— Например, про Торбинского.
— Ошибаетесь. Делаю официальное заявление для прессы: вы ошибаетесь. Торбинский — прекрасный футболист с очень спортивным характером. Он влился в команду с полоборота.
— Билялетдинов непростой, Одемвинги парень своеобразный…
— Это же здорово, что столько характеров! Роскошный сплав! Мне нравятся сложные футболисты, я люблю с ними работать.
— А простых у вас много?
— Провокация. Скажу «да» — команда начнет вычислять, кто тут простой, то есть с кем это тренеру неинтересно. Я хочу, чтобы они все были сложными, но чтобы каждый при этом понимал простую вещь: я — это прежде всего мы. Для применения фразы «я один, и я в порядке» есть такая формула: если теннисист — да, если футболист — нет.
— Но сложность характеров штука очень опасная, согласитесь. Встречаются ведь товарищи типа Кассано, например, от которых тренеры плачут.
— Ну Кассано — это крайность. Человека так природа устроила, что он склонен к замыканиям. Он ведь это тоже понимает: натворит дел, а потом каяться начинает.
— Есть в вашем кругу общения люди, старшие товарищи, с которыми вы готовы в каких-то ситуациях советоваться?
— Во-первых, не вижу реальной необходимости. А во-вторых, в таких случаях правильнее включаться самому, мне кажется. Спрашивать совета на стороне — ошибка, потому что в каждом конкретном случае есть масса нюансов. И совет, за который я вдруг зацеплюсь, имеет все шансы оказаться вредным. Нет, я сам принимаю решение, и если оно ошибочное, то это моя ошибка.
Проблемы с головой
— Говорят, вас вот-вот выгонят из «Локомотива», потому что вы владеете выданной еще в Австрии агентской лицензией.
— Да, я тоже эту заметку читал. Мне в клубе советовали с изданием разобраться через суд. Но, знаете, оно настолько желтое, что судиться с ним ниже человеческого достоинства. Напишите, пожалуйста, так: товарищ, который это написал, — пациент сумасшедшего дома. Газета не должна публиковать заметки про футбол, написанные больными людьми. Я недавно серьезно переболел, и у меня осложнение на бронхи. У того, кто написал эту чушь, — осложнение на голову. А вообще здесь все очень просто: открывается официальный сайт УЕФА, ссылка «Агенты». И если там найдется человек, которого зовут Рашид Рахимов, я готов оставить свой пост.
— На прошлой неделе вы ездили в Пермь на полуфинал Кубка России. Согласно официальной версии — поддержать свой бывший клуб, согласно неофициальной — закрыть дела и загладить чувство вины перед покинутым коллективом.
— Я не испытываю чувства вины перед «Амкаром». Мы расстались очень цивилизованно и даже тепло. Я очень уважаю людей, работающих в клубе, и люблю город Пермь, в котором оставил частичку своей души. Мне приятно думать, что если команда сегодня выглядят так, как она выглядит, то в этом есть и мой труд. Я очень хотел, чтобы хорошие люди, которые работают и играют в «Амкаре», вышли в финал Кубка, поэтому с большим удовольствием принял приглашение и поехал в Пермь.
— Спрашивать, за кого будете болеть в финале, поэтому бессмысленно?
— Совершенно верно.
— Во время чемпионата Европы сам Бог велел человеку, у которого в Австрии есть дом, воочию наслаждаться большим футболом.
— Бог велел мне не оставлять летом команду. Скорее всего, после 16 мая у нас будет неделя отдыха, за ней — неделя скоростно-силовой работы плюс еще две недели тренировок в Москве. А 16 июня мы и вправду все вместе улетим в Австрию на сборы. И будем до 28-го числа в свободное от основных обязанностей время наслаждаться большим футболом.
— На стадионах?
— У телевизора.
Дословно
— В интересах любого игрока скорее освоить язык страны, в которой он выступает. Я сам в свое время усердно учил испанский и немецкий. В «Локомотиве» все игроки понимают и говорят по-русски. Трудности возникают только с Драманом Траоре. Но у моих помощников отличный английский, так что справляемся.