Утром 27 августа 1981 года неподалеку от Солнечногорска трагически погиб выдающийся советский хоккеист Валерий Харламов. Двукратный олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира… Тот самый, о котором «поколение Next» знает по фильму «Легенда 17». Минуло не одно десятилетие, а память о самом светлом игроке прошедшего столетия до сих пор живет в наших сердцах. Он улыбается лучезарной улыбкой с затертых кадров кинолент и восхищает своей непревзойденной игрой многочисленных поклонников. Михаил Панин, бронзовый призер чемпионата СССР — 1986/87 в составе СКА — последний партнер Харламова по тройке нападения в ЦСКА. Мы встретились с Михаилом Викторовичем в день памяти великого хоккеиста и вспомнили последние земные дни легенды номер семнадцать.
«Когда карьеру завершу, поеду в Мадрид — хоккей поднимать»
— Великий был человек, что и говорить, — рассказывает Панин. — Мы ведь с Валерием Борисовичем родились с разницей в один день. У меня день рождения 15 января, а у него — 14-го.
— Праздновали дни рождения вместе?
— Вместе не отмечали. Мы, молодые игроки, относились к таким заслуженным игрокам с большим почтением. Стучали по-хоккейному клюшками — так и поздравляли друг друга.
— Где вас застала новость о гибели Харламова?
— Был обычный день, мы ехали на большом красном «икарусе» на тренировку в Архангельское. Те, кто остался и не поехал в сборную. Харламова тогда в последний момент отцепили и отправили к нам. Как вдруг нас остановил гаишник и сообщил, что произошла трагедия: погиб Валерий Харламов. Он рано утром возвращался с дачи. Моисеев тут же дал команду ехать обратно. Автобус резко развернулся через сплошную полосу и поехал на Ленинградский проспект — во Дворец спорта ЦСКА. Перед этим готовились как обычно. Харламов прошел весь атлетический сбор. Провели, как водится, пару товарищеских матчей. Наша тройка была последней, в которой он играл: Лобанов — Панин — Харламов. Валерий Борисович готовился к сезону очень серьезно.
— Переживал, что не поехал на Кубок Канады?
— Конечно переживал. Тем более он очень любил играть против канадцев.
— Какой характер был у легенды номер семнадцать?
— Добрый человек, веселый. Сейчас наверняка был бы большим педагогом. Ведь он всегда был открыт для общения с болельщиками, молодыми игроками, возился с детьми. Харламов в быту мягкий человек, а в работе — жесткий.
— У вас осталась о нем на память какая-нибудь вещица?
— Совместная фотография команды. Я до сих пор ношу ее в кошельке. Мы же тогда не ценили, что сидим рядом с великим человеком. Вместе вешали сушиться наши майки и так далее. Валерий Борисович постоянно что-то подсказывал. Бывало, после выходного пожалуюсь, дескать, тяжело на тренировке, а он успокоит — говорит, мол, поспокойнее играй, не гони. Если видел, что партнер нехорошо себя чувствует, брал игру на себя, разгружал.
— Много интересных историй, наверное, вас связывает?
— Баек много, все не расскажешь. А вот очевидцев мало в живых осталось. Помню, мы были в одной из капиталистических стран, играли на Кубке европейских чемпионов. Сидели, общались, и вдруг Харламов говорит: «Когда карьеру завершу, поеду в Мадрид — хоккей поднимать». Мама у него испанка была. Впрочем, вы это наверняка знаете.
Попрощались на ходу
— Таких, как Харламов, больше, что называется, не делают…
— Верю, что у нас появятся такие игроки.
— А, допустим, Малкина можно с ним сравнить?
— Это совершенно разноплановые хоккеисты. Малкин — высоченный, под два метра ростом. Харламов был моих габаритов — 175 см. В игре — резкий, с идеальным контролем шайбы. Непредсказуемый, с прекрасным катанием: конек в любую сторону разворачивался.
— Помните, когда видели его последний раз?
— Конечно. Мы проводили вечернюю тренировку. В тот день она была очень активной, с баллонами. Помню, за нами наблюдал Анатолий Тарасов. Он тогда уже с костыльком ходил. Оперся на борт и внимательно смотрел, как финтил Харламов. Я этот день очень хорошо запомнил. Потом очень быстро все переоделись в раздевалке, спешили — каждый по своим делам. Попрощались буквально на ходу. Харламов сел в свою «Волгу» и уехал. Ночь, как я понимаю, у него прошла на даче. Когда утром возвращался, за рулем была супруга… И случилась эта трагедия...
— В фильме «Легенда 17» все верно передано?
— Настроем фильм понравился. Мне кажется, если бы тогда век хоккеиста был дольше — лет до сорока, все было бы иначе. Ведь нам хотелось все успеть, вдохнуть эту жизнь полной грудью. Мы торопились жить. Система загоняла нас в возрастные рамки. На моей памяти долго играл разве что Борис Михайлов — до 36 лет.
— Действительно лучших забирают на небо первыми?
— Возможно, вы правы. То, что случилось с Харламовым, стало для нас катастрофой. Валерия Борисовича пришло проводить в последний путь очень много людей. Мы все присутствовали на похоронах. К основному входу ЦСКА было не подступиться. Народ проникал на панихиду через высокий, трехметровый железный забор. Был забит весь Ленинградский проспект. Я такое первый раз видел.
Знаете, когда тело Харламова опускали в землю, светило яркое солнце, но как только бросили горсть земли, пошел ливень. Ни с того ни с сего. Мне показалось, что это знак свыше. Харламов оставил огромный след в истории хоккея. Самое главное, что его игру мы можем наблюдать, так как остались видеозаписи. Ведь многих мастеров прошлого можно увидеть только на фотографиях.
— Кубок Канады возрождается. Как он сложится для российской сборной?
— Сложно что-либо сказать. Многое будет зависеть от выступления в группе и игры вратарей. Потому что все будут нервничать. Даже звездные игроки. Как все реализуется, покажет время. Главное, чтобы сложился единый, дружный, коллектив. Тогда все у наших ребят получится.