Бородин всегда казался человеком если не суровым, то подчеркнуто серьезным. Готовым рявкнуть не единожды на своих защитников, благо что они в «Торпедо» повод для этого давали все чаще и чаще; пройти мимо корреспондентов, приезжающих на базу сборной, с каменным лицом – чтобы не подступали с просьбами об интервью. И никто из моих коллег действительно не подходил, даже если у кого-то изначально и была такая задумка. Третий вратарь обычно интересен прессе в двух случаях: если его впервые вызвали в сборную или когда он – заслуженный ветеран, играющий в команде роль тренера, наставника более юных голкиперов. Бородин не вписывался ни в одну из этих категорий.
Игорь Семшов, когда сборная готовилась в Сочи к игре с Македонией, как-то сказал невесело за чашечкой кофе: «Я только четыре года в команде, а уже третий по возрасту». Старший легко угадывался – Егор Титов, а вот второго старейшину угадать было непросто. Семшов увидел, как перебираются разные варианты, отметаясь один за другим, и пришел на помощь: «Бородин». Действительно, Бородин – и как это не пришло на ум сразу!
Торпедовец появился в сборной авансом еще при Юрие Семине. Была вакантной кандидатура третьего вратаря, и Диму вызвали на сбор – познакомиться поближе. Он повел себя в этой ситуации идеально: делал то, что нужно было делать. Тренировался, знал свое место в коллективе – новичка команды, новичка, но не «зеленого» юниора, и не обиделся, когда, не попав в заявку на матч, отправился смотреть его с трибуны.
Наверное, ему не очень повезло с годом рождения: он попал аккурат между Сергеем Овчинниковым и Игорем Акинфеевым, когда один заканчивал карьеру в сборной, а второй, примеряясь к роли основного вратаря на долгие годы, уже находился в зените славы. И был еще Слава из «Зенита» – Малафеев, тоже человек национальной команде не чужой. В такой среде игроку амбициозному, самолюбивому проявить себя крайне сложно, однако Бородину это удалось. Он делал все правильно, по уму, не показывая досады даже в самые неприятные для вратаря моменты тренировочного процесса – когда его ставили играть на позицию полевого игрока. Дима был также суров, серьезен и ответствен.
Однажды – так получилось – он оказался в роли не третьего, а второго вратаря сборной. Было ясно, что играть будет все равно Акинфеев, но Бородин на это внезапное, обусловленное обстоятельствами повышение в ранге опять-таки отреагировал должным образом. Опекал еще одного возрастного вратаря-новичка, вызванного на его, Бородина, роль – третьего голкипера. И Александр Макаров не отходил в «Бору» от своего давнего приятеля ни на шаг, спрашивая, выясняя.
То, что третий вратарь сборной – не просто запасной, стало ясно, когда команда летела домой из Македонии с победой. В салоне была радостно-шумная кутерьма, год заканчивался неплохо, настроение было предотпускным, и Бородин расхаживал по салону с прежним своим серьезным видом, дурачась при этом напропалую.
«Тысяча шипов! – хрипло кричал он, копируя то ли пирата, то ли Боярского в роли д’Артаньяна. – Дорогу рекордсмену страны. В сборной есть игрок из первой лиги!»
Молодежь смеялась. Впрочем, не только молодежь. Бородин показал, что он умеет шутить и над собой – в первую очередь. Были и другие шутки, и ни одна из них не задевала. Никого. Редкое качество у человека, который недовысказался. Который никак не может раскрыться в полной мере из-за того, что у него в карьере не было ситуации, когда все бы играло в его пользу – идеальные партнеры, турнирные задачи. Статус звезды, наконец, подкрепленный солидным, звездным контрактом.
А он это заслужил. И не только терпением, не только тем, что умудряется быть своим в разношерстном коллективе – и для Акинфеева, и для Овчинникова, и для Малафеева, и для Макарова. Это очень редко встречается у вратарей. У прямых конкурентов. Бородин – одно из немногих исключений.
Говорят, 2007-й он начнет в «Рубине» или «Динамо». Для него это шанс не только наконец начать достойно зарабатывать и бороться за медали.
Шанс подняться в иерархии сборной на ступень выше.