(Фото: РИА «Новости»)
Евгений Куликов — один из быстрейших спринтеров планеты за всю историю конькобежного спорта. Он первым в мире разменял на «пятисотке» 38 секунд, а затем, шесть лет спустя, и 37. Олимпийский чемпион и десятикратный рекордсмен мира оставил лед в 1981 году.
С тех пор конькобежцы давно уже обосновались на крытых катках, что привело к фантастическому росту результатов, а новая модификация лезвий придала этому процессу дополнительный мощный импульс. В нынешнем олимпийском году чемпионат Европы проводился в Норвегии на открытом льду. Пробеги Евгений Николаевич коронную «пятисотку» с тем результатом, который 33 года назад был рекордным, он не стал бы худшим в сборной России, заняв 15-е место. В 1975 году Евгений Куликов получил самую престижную награду в мировых коньках — «Оскар», вручаемый лучшему конькобежцу планеты.
Его бег на Олимпиаде-1980 в Лейк-Плэсиде с американцем Эриком Хайденом вошел в историю конькобежного спорта. Хайден намерен был выиграть все пять золотых медалей конькобежной программы Игр, о чем неоднократно заявлял. Это стало изюминкой Олимпиады, мир завороженно поджидал развития событий на ледовом «Овале». Эксперты из разных стран были единодушны: на четырех дистанциях Эрик обречен на успех. Единственный человек, могущий воспрепятствовать осуществлению грандиозных планов американца, — Евгений Куликов, олимпийский чемпион 1976 года. В спринте он сильнее.
Слепой жребий свел их в одну пару. Питерец выиграл разбег и лидировал, выходя на финишную прямую, где будущий доктор Хайден настиг его и опередил на мгновение. Но Куликов все же ушел непобежденным — превзойти его мировой рекорд соперники не смогли.
Сегодня в нем сложно признать спринтера. Спокойный, внешне невозмутимый, неторопливо попивает чаек, беседуя с журналистом. Впрочем, мы очень давно знакомы.
Обязан был побеждать Хайдена
— Женя, ты и олимпийский триумф познал, и рекорды мировые бил, и чемпионом мира становился, да и после спорта все хорошо сложилось. И все же в этом ряду побед олимпийский успех стоит особняком?
— Без сомнения. Олимпиада всегда и во всем стоит особняком. Невероятная атмосфера! А уж в советские времена...
— Атмосфера была лучше?
— А в советские времена считалось, что если спортсмен вернулся домой без золотой медали, то он выступил не очень удачно. Мы понимали, что медаль — это уже здорово на Олимпиаде, пусть не золотая, пусть, скажем, серебряная, но задача перед нами всегда стояла одна — первое место.
— Вот ты и коснулся важной темы: серебряная медаль — это успех или, скажем так, не очень? Это отголосок того уникального твоего забега с Эриком Хайденом?
— Да уж. Забег уникальный. Сегодня, 34 года спустя, я тебе так скажу: «Не Хайден выиграл тот забег — я его проиграл». Я обязан был выигрывать, просто обязан! Обязан как спринтер! Я сам себе проиграл тогда полсекунды. Хотя сейчас-то что об этом говорить...
— Мы с тобой говорим об этом забеге, потому что он стал историей. Историей коньков, историей Олимпиад. Хайден в коньках — гений, вроде Пеле в футболе или Фишера в шахматах. Наш с тобой земляк великолепный шахматист Марк Тайманов, проиграв Бобби, издал книгу «Я стал жертвой Фишера». Ты не считаешь себя жертвой Хайдена?
— Нет. Я вообще не считаю себя жертвой. Хайден был, конечно, гигант. Но это принципиальный вопрос: спринтер на дистанции 500 метров должен был выигрывать! Иначе это просто... неправильно! Хайден — блистательный стайер, великолепный многоборец, но спринт — это не его. Каждому свое. Но я тогда проиграл.
— Это вроде как, если б сегодня Усэйн Болт выиграл марафон?
— Конечно! Никак нельзя было отдавать Эрику спринт, в том была моя задача. Увы.
Утратили победные рецепты
— Наша спринтерская школа с давних лет, начиная с Евгения Гришина, была лучшей в мире. После тебя еще выигрывали Олимпиады Сергей Фокичев и Александр Голубев. А потом — спад. И вот здесь, в Сочи, где мы с тобой и беседуем, наши мужчины на коротких дистанциях остались без медалей. Хорошо еще, что Оля Фаткулина подняла настроение болельщикам. В чем причина неудач?
— Наша школа действительно прекрасно работала. Но во времена, когда не было крытых катков. Крытые появились по всему миру гораздо раньше, чем у нас. И вот у меня такое впечатление, что новую методику мы так и не нашли. Коньки под крышей — это ведь новые методики, новые тренировочные технологии. А у нас с этим проблема. Прежде все было отработано до мелочей, до нюансов. Тут очень важна интеграция, с которой мы заметно опоздали. Учиться надо постоянно друг у друга. У нас была мощнейшая система подготовки спортсменов высокого класса в СССР. Ее мы утратили. А голландцы многое у нас подхватили, переняли. Они нашли формулу смены поколений, точнее — подготовки смены. Посмотри, у них сходит один лидер, и несколько новых конькобежцев ему на смену уже готовы.
— Если после Сочи уйдет Свен Крамер, то, извольте, — Ян Блокхайзен, молодой чемпион Европы.
— И Вервей, и Йортсма! А у нас уйдет Иван Скобрев, и кто заменит его в многоборье?
— Ну допустим, Денис Юсков. Не сможет?
— Он пока не стайер. Ему «десятку» еще подтягивать и подтягивать.
Специфика позвоночника
— А кстати, почему Евгений Куликов, закончив бегать, не стал тренером?
— Стал поначалу.
— Ненадолго, я помню.
— Я пришел с определенными идеями, новациями, которые хотел привнести в тренировочный процесс. Новации мои далеко не всем в руководстве пришлись по душе. Меня убрали через два года работы. Еще через год мои ученицы на заложенном мною фундаменте вышли на уровень сборной страны. Мне же не дали дождаться результатов моей работы. Тренеру нужно дать поработать с группой учеников четыре года — олимпийский цикл. Под него строится тренировочный процесс. Вот по завершении четырехлетнего цикла уже можно говорить о том, что представляет собой наставник. Но мне дали всего два года. Но я, к счастью, не сломался тогда.
— Напротив. Такой карьерой редкий спортсмен может похвастать, даже из числа самых титулованных. Ты занял пост председателя Комитета по физической культуре и спорту мэрии Петербурга. Но путь к звездам лежал через тернии?
— Они всегда на пути. И на этом посту было непросто. У олимпийского чемпиона весьма своеобразный позвоночник. Ему очень не хватает гибкости. Гордость мешает. Характер. С одной стороны, без характера олимпийским чемпионом стать невозможно. А с другой, гибкость чиновнику необходима. Без нее усидеть в руководящем кресле сложно. Это я про гибкость позвоночника. На том посту, который я тогда занял, уже начинается политика, в которой нужно уметь и прогнуться. Я этого делать не хотел, да попросту и не мог. Поэтому не очень надолго я на этом посту и задержался. И ушел из спорта.
Вся наша жизнь — театр
— Но сделать-то успел немало. Что ты относишь к своим достижениям на посту главы комитета?
— В первую очередь создание Центра олимпийской подготовки, который до сих пор работает, и все благодарят меня за это. Впервые применили там ряд новых методик. В этом деле ведь мелочей нет. Питание спортсменов сделали по типу шведского стола. Это важно. Привлекли спортивную науку. Медицину подтянули, отличный диспансер, специалисты отвечали за здоровье ребят. Там и восстановление, реабилитация, там все.
— Что из задуманного не удалось осуществить?
— Была, наверное, возможность построить в Петербурге конькобежный центр с крытым катком. Но я все силы бросил на другие виды спорта. Хотел доказать, что я хоть и конькобежец, но никаких преференций своим коллегам не даю, равное отношение ко всем видам спорта. Сейчас жалею.
— А потом возник совершенно неожиданный зигзаг твоей карьеры — ты возглавил петербургский Мюзик-холл.
— Ну к искусству я тяготел всегда. Моя жена — мастер спорта по художественной гимнастике. Идея создать Театр спорта принадлежала ей. С этой идеей она ко мне и обратилась. Гимнастки ведь покидают спорт в юном возрасте. Хотелось продлить им творческую жизнь, отобрав наиболее способных. Этот театр был создан в 1998 году. И выступал успешно. На нас обратили внимание. Так и поступило предложение возглавить Мюзик-холл. К этому моменту он представлял собой прокатную площадку. Я же задался целью возродить театр, подобный тому, что был у знаменитого Ильи Рахлина. Считаю, задумка удалась. Разумеется, в современном формате. Помнишь, некогда там были девочки одинакового роста?
— Помню. И помню еще, что большим успехом пользовались.
— Мы провели кастинг. Получилась шикарная труппа. Сделали великолепные спектакли. Это заняло несколько лет. А потом руководство решило вновь сделать там просто прокатную площадку. Я от этого отказался и ушел. Руковожу своим театром.
— Вернемся к Олимпиаде. Как ты оцениваешь ее организацию, как проходят Игры?
— Я восхищен! Просто восхищен. Понимаю, что все это осуществилось исключительно благодаря президенту, только под его личным руководством можно было все это создать. Концепция Олимпийского парка — концепция ХХI века. Уверен, что столицы будущих Игр пойдут этим путем. Он привлекателен для спортсменов, для зрителей и для бизнеса, что немаловажно. И уж очень все комфортно! Я бы по пятибалльной шкале этой концепции десять поставил!
— У тебя большой опыт менеджера. Олимпиаду, уверен, проведем на столь же высоком уровне вплоть до ее завершения. А что ждет Сочи в будущем? Заработает вся эта уникальная инфраструктура так, как задумано?
— Не берусь однозначно предсказывать. Очень многое основано на высочайшем международном авторитете Владимира Владимировича Путина. Благодаря ему Сочи получил «Формулу-1». Получит футбол. Что-то еще. Сможет ли президент уделять в перспективе столько внимания городу? Словом, посмотрим. Надеюсь, все получится.