Чемпион СССР, США и Израиля, международный гроссмейстер Борис Гулько назвал период с 60-х по 90-е годы минувшего столетия золотым веком шахмат. И тут особо велика роль легендарной питерской шахматной школы Дворца пионеров. Среди ее выпускников целая плеяда сильнейших гроссмейстеров планеты, но лишь один стал чемпионом мира — Борис Васильевич Спасский.
Коренной петербуржец влюбился в древнюю игру, как это принято на берегах Невы, в городском парке, наблюдая за баталиями на скамейках. Поначалу 9-летний Боря стал вечерами таскаться в парк, что встревожило его маму, и она отвела его к тренеру Владимиру Заку во Дворец пионеров.
Мотай отсюда
К матчам претендентов совсем юного по гроссмейстерским меркам Бориса готовил уже Игорь Бондаревский. Спасский в 22 года мечтал о мировой шахматной короне и вынужденно сменил прописку. Бондаревский сказал одаренному ученику дословно следующее: «Тобой слишком интересуется КГБ, мотай отсюда». Это был 1963 год, хрущевская «оттепель» сменялась первыми заморозками.
Спасский умотал в Москву. Тренера не сменил. Взгляды и, что того важнее, манеру поведения тоже.
Первый матч за звание чемпиона мира Спасский проиграл Тиграну Петросяну. После чего совершил невозможное: через три года (в 1969-м) вновь добился права сражаться в решающем поединке. Претендентские матчи — изюминка золотого века шахмат. Эти встречи вызывали бешеный интерес. Пройдут годы, и Гарри Каспаров с лишь ему одному подвластной разрушительной силой покончит с этой системой отбора и практически убьет интерес к шахматам. Тогда же казалось, что дважды подряд пройти через это сито невозможно.
В 1969-м Спасский обыгрывает Петросяна и становится чемпионом мира и... большой проблемой для ЦК КПСС.
Он не верил Анджеле Дэвис
Шахматы — интеллектуальный вид спорта, в эпоху холодной войны это очень важно. Чемпионом непременно должен быть советский человек, и он должен четко выполнять все, что требует от него власть.
Выступая перед учеными в Дубне, Борис Спасский очень удивился, услышав вопрос: «Кто ваш любимый писатель?» — «Как кто? Конечно Солженицын!» — мгновенно отреагировал чемпион.
Подпись шахматного короля непременно должна была стоять под всяческими международными петициями советской общественности, добавляя бессмысленным в общем-то бумагам весомости. Но Спасский отказался подписывать призыв, адресованный американцам и требующий немедленно освободить Анджелу Дэвис. И улыбчиво объяснил, что нет у него уверенности в том, что эта дама не преступница.
Изолировать шахматного короля было совершенно невозможно, с ним пришлось помучиться.
А тут на горизонте замаячил Бобби Фишер. Корона могла отправиться за океан! Бобби в пух и прах разнес великих гроссмейстеров Марка Тайманова, Бента Ларсена и Тиграна Петросяна. Так он вышел на Спасского. Вышел, но на церемонию открытия матча не пришел, а затем и на вторую партию. Виктор Ивонин, заместитель председателя Спорткомитета СССР, после оперативных консультаций с ЦК КПСС потребовал от Спасского, чтобы тот немедленно покинул Рейкьявик. В этом случае Фишеру было бы засчитано поражение за неявку. Шахматная корона осталась бы в СССР, пусть и не на самой «благонадежной» голове.
Жених с хорошим приданым
В ФИДЕ Борису Васильевичу это подтвердили, оговорив, что призовой фонд невиданных прежде размеров (шахматисты всего мира по сей день благодарны Фишеру за то, что он поднял их доходы) при срыве матча останется у организаторов нетронутым.
Но Спасский отказался уезжать! Бобби прилетел и уверенно выиграл матч. В советские времена наши люди, получив за границей гонорар в твердой валюте, незамедлительно сдавали его властям. Те малую толику компенсировали сертификатами для магазинов «Березка». Спасский открыл счет в банке Рейкьявика и положил туда деньги!
В Москву, однако, экс чемпион мира вернулся. Впрочем, вскоре обратился к властям с просьбой выпустить его во Францию к невесте. Как водится, мурыжили его довольно долго.
Во Францию он перебрался лишь в 1976-м. А женой его стала действительно коренная француженка Марина Щербачева, дочь царского, а впоследствии белого генерала.
Пожалуй, эти четыре года между Рейкьявиком и Парижем были наиболее тяжелыми для него.
«Я всегда был независимым человеком, а после поражения от Фишера мне стало ясно, что в СССР долго не продержусь», — сказал Борис Васильевич перед своим 70-летием.
В Париже у него родился сын. Но в честь Фишера Спасский все же его не назвал. А Бобби, став чемпионом мира, сыграет лишь один матч. Со Спасским, разумеется.
Это, впрочем, уже совсем другая история.