В этом году выдающемуся ленинградскому боксеру Геннадию Шаткову, единственному отечественному спортсмену, встречавшемуся в официальном бою с Кассиусом Клеем, позднее ставшим знаменитым как Мохаммед Али, исполнился бы девяносто один год. При том, что в честь Шаткова вот уже полвека (!) проводится юношеский турнир по боксу, прошлогодний юбилей на официальном уровне не отмечался никак, да и нынешний день рождения прошел практически незамеченным.
Попробуем заполнить этот пробел.
Справка
Геннадий Иванович Шатков (1932–2009)
Чемпион XVI Олимпийских игр 1956 года в среднем весе (до 75 кг)
Двукратный чемпион Европы 1955 и 1959 годов
Провел 217 боев, одержал 203 победы
Кандидат юридических наук.
Спортивные достижения этого спортсмена, который 18 лет преподавал на кафедре единоборств Университета физической культуры имени П. Ф. Лесгафта, общеизвестны: выпускник секции бокса Ленинградского дворца пионеров Геннадий Шатков – первый (наряду с Владимиром Енгибаряном и Владимиром Сафроновым) отечественный олимпийский чемпион по боксу (1956), двукратный чемпион Европы (1955 и 1959)…
Шатков мог претендовать и на второе олимпийское золото – на Играх в Риме в 1960 году. Но в команде не оказалось приличного полутяжа, и из родного и привычного второго среднего веса (75) Геннадий по настоятельной просьбе тренеров сборной, что называется, в «интересах команды», откочевал в категорию выше. В итоге заменивший Шаткова во втором среднем весе Евгений Феофанов в Риме стал третьим, проиграв поляку Тадеушу Валасеку, которого Шатков за год до этого на чемпионате Европы победил без вопросов. А сам Геннадий Шатков в Риме легко, с тремя нокдаунами, выиграв первый бой у люксембуржца Сийена, в следующем проиграл восемнадцатилетнему Кассиусу Клею.
Шатков был на десять лет старше, на пятнадцать сантиметров ниже. Клей «сушился», чтобы соответствовать требованиям весовой категории, Шатков по рекомендации тренеров пропускал тренировки, чтобы вес не уходил, а перед взвешиванием пил воду стаканами, чтобы не сняли как недовеска.
О любимом Шатковым бое на дистанции не могло быть и речи. В общем, Шатков проиграл — достойно, по очкам, но все же однозначно и безусловно — будущему олимпийскому чемпиону и абсолютному чемпиону миру среди профессионалов. «Как средневес — отличному полутяжеловесу», — впоследствии резюмировал Геннадий Иванович.
Как вспоминает дочь Шаткова Алла Геннадьевна, то, что безусловному фавориту в своем весе спортивные начальники, весьма вероятно, не дали стать двукратным олимпийским чемпионом, стало для него довольно серьезной психологической травмой. Переживал Шатков эту историю довольно сильно впоследствии всю свою жизнь, возвращался к ней в воспоминаниях в своем кругу, но другим виду не показывал.
Проректор-дипломат
Но сразу после поражения грустить было некогда: по окончании Олимпиады в Риме Геннадий Шатков, как он и обещал, уходит из спорта, защищает диссертацию, становится кандидатом юридических наук, преподает в Ленинградском государственном университете…
В 1964 году он уже проректор университета по работе с иностранными студентами. Вспоминал Шатков об этом назначении так: «Ректор академик Александр Данилович Александров сказал мне так: «Работа хлопотная, беспокойная. Все, кто за это дело брался, кончали инфарктами и инсультами. Вы человек здоровый. Уверен, вас хватит надолго».
Хватило Шаткова на пять лет.
Проректор по работе с иностранцами, работая по шестнадцать часов в сутки, должен был решать порой весьма деликатные проблемы: скажем, вытаскивать из милиции африканского принца; улаживать вопрос с Эрмитажем, где чех со словаком подрались и расколотили зеркало; разбираться с попросившими политического убежища, – не говоря уже об учебных планах иностранных студентов и аспирантов из пятидесяти с лишним государств и прочей рутине…
Проректор Шатков, по воспоминаниям его коллег, вел себя столь же продуманно и тонко, как некогда на ринге. Он никогда не шел на прямой конфликт с оппонентами и недоброжелателями, а добивался своего дипломатической игрой. Понятно, что Шатков, как говорят актеры, торговал лицом, его известность открывала многие двери, но олимпийский чемпион — это не профессия и не свидетельство о компетентности во всех без исключения вопросах. Если нет соответствующих знаний, коммуникативных навыков, уважения окружающих, ума наконец, никакие регалии тебе не помогут, примеров этому в последние годы мы видели достаточно.
Очевидно, что Шаткова вели, ему аккуратно выстраивали карьеру, обратив на него внимание еще в бытность того студентом. Так, вскоре после победной Олимпиады он был удостоен ордена Ленина: высшая награда страны! в мирное время, в 24 года! (Сафронов и Енгибарян получат ордена «Знак почета» и Трудового Красного Знамени – тоже немало, но статус другой, согласитесь).
Шатков будет удостоен ордена Ленина наряду с многократными уже олимпийскими чемпионами — гимнастами Ларисой Латыниной, Валентином Муратовым, Виктором Чукариным, едва не умершим от истощения в фашистских концлагерях во время войны, и бегуном Владимиром Куцем, победившим в Мельбурне на дистанциях 5000 метров (с олимпийским рекордом) и 10 000 метров.
То есть было в личности Шаткова с самой его юности что-то такое, на что обращали внимание и его друзья и родные, и люди, «принимающие решения» в нашей стране – и не только в нашей…
«В прошлом году, в год юбилея Шаткова, между прочим, вышел фильм «Мистер Нокаут» про Валерия Попенченко, – говорит Игорь Васильев, друг семьи Г. И. Шаткова, – я не буду говорить о фильме, который мне в общем не понравился, но в биографии Шаткова, было уж во всяком случае не меньшее количество эпизодов, которые просто просятся на экран. Скажем, в 1957 году советские боксеры выступали в Лондоне, товарищеская встреча с командой Англии. Был прием у королевы Елизаветы, той самой, что скончалась не так давно. И капитан советских боксеров Шатков, по свидетельству окружающих, тогда молодую королеву по-мужски совершенно очаровал, она даже подарила ему плед. Когда Геннадий Иванович в компаниях, лукаво улыбаясь, рассказывал об этом, его супруга Тамара Михайловна всякий раз притворно сердилась, но видно было, что ей это приятно, она гордилась им».
В 1969 году Геннадий Шатков должен был занять должность заместителя по науке Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР. Замминистра — в тридцать семь лет. «Мы уже ездили в Москву выбирать квартиру на Арбате», — вспоминала Алла Шаткова. Но накануне отъезда в отпуск — первого за пять лет, из которого уже планировалось выйти на новое место службы, — Геннадия Шаткова свалил тяжелейший инсульт.
Человек железной воли
Алла Шаткова:
«В шестидесятые у отца была готова докторская диссертация – о правовом положении спортсменов в СССР, немыслимо смелая по тем временам тема. Отец как никто в стране понимал необходимость юридической защиты прав спортсменов. Его научным руководителем был Джангир Аббасович Керимов, выдающийся юрист, в те годы уже член-корреспондент Академии Наук СССР. Керимов на девять лет старше отца, но можно, пожалуй, сказать, что они дружили. Джангир Аббасович был проректором ЛГУ в те же годы, что и отец. Помню, как он приходил к нам в гости, помню их разговоры о диссертации, о том, что будет очень сложно ее защитить... Керимов ездил в Москву «проталкивать» смелую тему… Но у него ничего не вышло. Готовый материал не то что не допустили к защите, его даже не обсуждали в профессиональном кругу, иначе пришлось бы признать, что спорт у нас самый что ни на есть профессиональный, а к этому тогда страна была не готова.
Мне кажется, для отца это стало серьезным ударом, столь же сильным, как и проигрыш на Олимпиаде 1960 года, когда из-за странного, абсолютно нерационального решения спортивного начальства он лишился практически гарантированной золотой медали».
Восстановление после инсульта заняло несколько лет ежедневного и, как поначалу казалось, безнадежного труда под самоотверженным руководством Тамары Михайловны: сложнейшая артикуляционная гимнастика, режим, физические упражнения, реабилитационные мероприятия…
Сестра Шаткова Татьяна Козлова вспоминала, что объем упражнений, который выполнял в больнице Шатков, приводил врачей и медсестер в ужас, они пытались его остановить: дескать, вам нельзя так себя мучить, – но больной был неумолим.
Шатков заново учился писать и говорить – и научился! Врачи говорят, что в истории неврологии были два случая восстановления после столь тяжелых стволовых инсультов: Луи Пастер, сделавший после инсульта самые свои великие открытия, и — Геннадий Шатков.
Оставшись преподавателем-консультантом в Университете, где Шатков первое время продолжал читать лекции по основам государства и права, он перешел трудиться в Институт физической культуры имени П. Ф. Лесгафта, где восемнадцать лет проработает преподавателем кафедры единоборств, а позднее — выделенной из нее кафедры бокса. Его студенты-боксеры вспоминали: «Уже после инсульта он, занимаясь с нами, показывал какие-то хитрые упражнения — и делал их быстрее и точнее нас».
Спустя годы последовали еще два инсульта – и всякий раз Шатков вставал в строй.
Конечно, Геннадий Иванович Шатков был человек невероятной самодисциплины и несокрушимой воли, и вдобавок к этому был и феноменально одарен физически и интеллектуально.
Так, по словам Аллы Шатковой, когда его попросили читать в Университете Хартума лекции по юридическим наукам, он за три месяца выучил английский язык (в школе и университете сдавал немецкий) в объеме достаточном, чтобы преподавать на нем по четыре-пять часов в день.
Уже в преклонном возрасте без труда нокаутировал уголовничков, избивших соседа по даче и ограбивших ее, и сам отвез их милицию.
Не для бокса рожденный
Друг и биограф Шаткова Алексей Самойлов назвал одну из статей о своем любимом герое «Не для бокса родившийся». Не для бокса – а для чего же тогда?
В юности Гена Шатков мечтал стать дипломатом, хотел поступать в МГИМО, но чтобы не расставаться с городом и своим тренером Иваном Павловичем Осиповым, все же решил идти на юридический факультет ЛГУ, где было отделение международного права.
Дипломатом, как известно, Геннадию Шаткову работать не пришлось, но навыки (врожденные или приобретенные, сейчас уже не так важно), необходимые дипломату в любой сфере: выдержка, деликатность, мудрость, умение решать сложные интеллектуальные задачи, согласовывая интересы разных сторон, – крепко помогали ему в работе. За пять лет работы проректором ЛГУ он был удостоен государственных наград нескольких стран.
Добавьте к этому безупречную репутацию и манеры… Бывший зять Шаткова Кирилл Набутов вспоминает, что матерок он от интеллигентнейшего и сдержанного Геннадия Ивановича за несколько десятилетий знакомства слышал всего дважды: первый раз, когда речь зашла об одном отъявленном негодяе, второй — когда Шатков вспоминал бой с Клеем: «Если б хоть раз можно было пробиться на среднюю дистанцию, я бы его… [долбанул]. Но вообще было не подойти, никак».
Ни один из тех, кто помнит Геннадия Ивановича Шаткова, ни одного дурного слова за все эти десятилетия о нем не сказал. Не будет преувеличением сказать, что в спортивном сообществе Петербурга все эти десятилетия у него был статус местночтимого святого.
Как хотите, а есть что-то очень правильное в том, что 27 мая, день рождения Шаткова, – это день Санкт-Петербурга. Иногда совпадения это не просто совпадения.
Алексей Самойлов, писатель, журналист, друг и биограф Геннадия Шаткова:
«14 января – день кончины Геннадия Ивановича Шаткова и день рождения другого великого ленинградца Владимира Петровича Кондрашина. 14 января 2009 года, на открытии памятной доски у дома, где жил Владимир Петрович, я начал свою речь в честь этого события с печальных слов о том, что несколько часов назад ушел из жизни Геннадий Иванович Шатков, и рассказал такую историю. Когда Владимир Петрович узнал о том, что ему хотят присвоить звание Почетного гражданина Санкт-Петербурга, он, как человек скромный и чуждый всякого рода шумихе, этому воспротивился и даже позвонил Геннадию Ивановичу, которого безмерно уважал: мол, посудите сами, как я могу принять это звание, если вы стали олимпийским чемпионом за шестнадцать лет до того, как мы взяли олимпийское золото в Мюнхене, где справедливость? Пусть сначала вас наградят!
И Геннадий Иванович со свойственной ему мудростью мягко убедил его не отказываться: дескать, в вашем лице награждают всех больших спортсменов города, а там, глядишь, и до других очередь дойдет. Сначала вы, Владимир Петрович, потом я …
Кондрашин согласился с этими аргументами, и спустя несколько месяцев он стал Почетным гражданином Санкт-Петербурга. Жаль только, что до Геннадия Ивановича, который, безусловно, также был достоин этого звания, очередь так и не дошла».
Кем мог – если бы не болезнь – стать со временем человек с таким набором качеств, с безусловным авторитетом как внутри страны, так и в других государствах, боец на ринге и в жизни, компетентный юрист (более 170 научных публикаций), деликатный человек с несокрушимой волей, с таким интеллектуальным и лидерским потенциалом, с таким мужским обаянием, наконец?
Когда несколько лет назад я готовил материал к юбилею победы Геннадия Шаткова на Олимпиаде в Мельбурне, я аккуратно спрашивал собеседников: «Вот смотрите, Горбачев и Ельцин 1931 года рождения, Геннадий Иванович – 1932-го. Мог бы он, скажем, со временем возглавить наше государство? И что бы из этого вышло?»
И все мои собеседники, поначалу несколько удивляясь такому вопросу, сходились в том, что да, Геннадий Иванович Шатков – был бы уж там точно на месте. И может, и вся история страны, а то и мира могла пойти по-другому. Но, как известно, не сложилось.