Неделя началась с телефонного звонка. В этом не было ничего удивительного — так у многих начинаются многие недели.
Удивителен был номер. Сначала «плюс», потом по возрастанию «двойка, тройка, четверка» и затем комбинация цифр, уходящая в бесконечность. На мое «алло» поначалу никто не ответил. Динамик хрипел, шипел, ворчал, плевался. Если бы жена не была аккуратисткой, я бы заподозрил ее в том, что вечером она уронила телефон.
— Эй, — сказали наконец с того конца связи на неважном и радостном английском. — Как вас зовут?
Стало любопытно, и я назвался.
— Отлично, — сказали мне. — Мы хотим, чтобы Гус Хиддинк стал тренером сборной Нигерии.
— Отлично, — повторил я. — Ваше желание понятно. Есть еще вопросы?
Неведомый мне человек засмеялся. Интерес к разговору еще не вышел, поэтому я ждал, когда он остановится.
— Можете дать его телефон? — наконец спросили меня. — Можете сказать, готов ли он уйти? Можете сказать, хочет ли он работать в России?
— У меня только один вопрос, — сказал я. — Представьтесь, пожалуйста.
— Я журналист…
Связь прервалась. Я подождал немного, но телефон больше не звонил. Пора было ехать по делам.
В РФС царило напряженное спокойствие. Многие двери были распахнуты, но кабинеты стояли пустыми — пиджаки висели на стульях, бумаги в живописном беспорядке покрывали поверхность столов. Где-то звонил телефон.
Все, с кем довелось столкнуться по пути от лифта, спрашивали про Варшаву. И почему-то никто не спросил напрямую то, что волновало их больше итогов жеребьевки
Что хочет новый президент РФС: относительно аппарата федерации, кадровой политики, перераспределения функций?
Впрочем, я бы все равно не смог бы сказать что-то определенное. Вопрос не по адресу. Поэтому через каждые пять-десять метров мы утыкались в разговоре в один и тот же тупик: Ирландия сильна, Словакия тот еще орешек, но все в наших руках.
Это начинало напоминать игру — в которой одним-двумя заданными предложениями нужно дать ответ на любую тему. К счастью комнатка, где заседает персонал сборной, была уже рядом. Там можно говорить что угодно и сколько угодно. Лишних ушей в ней не бывает. Лишних — тех, кому надо что-то разъяснять, тех, кто далек от футбола.
Там меня тоже спросили про Варшаву. Я прикрыл глаза, вспоминая те два дня, что были наполнены атмосферой большого футбольного действа.
И увидел Хиддинка, пьющего свою первую чашку кофе на польской земле. Отель «Рэдиссон» — один из тех базовых, что выбрала УЕФА для размещения участников жеребьевки. Немудрено, что в день приезда там дежурят репортеры. К Гусу подошел один журналист, второй. Наш тренер кивал, соглашаясь на интервью, но жестко ограничивал тему общения предстоящей церемонией — «мое условие: никаких вопросов о будущем, только о настоящем».
Вот Капелло в окружении представительной английской делегации: ставящий невидимый барьер между собой и любым, кто оказался неподалеку. Вот Бакстер, тренирующий финнов. Вот Тошак. Вот Мортен Ольсен. Вот румыны, сербы, хорваты...
— Как они общались? — прозвучал вопрос.
Я даже сначала не понял, о ком речь. Слишком крепко задумался, вспоминая.
— Фурсенко с Хиддинком. Президент с тренером.
Как? Нормально общались. Поздоровались, перебросились несколькими фразами перед отъездом на официальный ужин. К моменту появления президента РФС в отеле, Гус отдыхал в номере после прогулки. Рядом с «Рэдиссоном» оказался музей варшавского гетто, Хиддинк как любитель современной истории, не мог упустить такой экскурсии — он прилетел в Польшу, уже зная о существовании такого мемориала.
Потом, перед ужином, была привычная для таких ассамблей суета. Небольшой зал — двести квадратных метров от силы — забитый гостями жеребьевки так, что яблоко упасть может — но человеку в нем не протиснуться. Фурсенко знакомился со своими коллегами, главами других федераций, включая Платини. Хиддинк болтал со старыми знакомыми — Шевченко, Лев, Капелло, Хитцфельд, Эрвин Куман, другие узнаваемые персоны задерживались ненадолго около его столика, кружа в своем променаде, и исчезали в неведомом направлении. Гул стоял страшный. Такие вечера — отличная возможность поговорить с людьми, которых давно не видел. Только привычно высокомерный Олег Блохин скучал в стороне от всех.
На ужине делегация РФС оказалась за одним столом с латышами и словаками. Александр Старков аккуратно пытался узнать новости. Бирхофф, сидящий неподалеку, строчил кому-то одну смс за другой. Пианист играл восхитительно. Приветственная речь Платини была краткой.
Вечером в отеле «Sportfive», компания, владеющая телеправами едва ли не на все международные матчи, устраивала вечеринку в честь Евро-2012. Глава одной из северных федераций отключился прямо в лобби.
— А про сборную, про следующий цикл они что говорили? — меня опять дернули.
Пытались направить рассказ в другое русло.
Я начал вспоминать воскресенье, день самой жеребьевки.
Ранний завтрак. Ранний отъезд от отеля в Дворец культуры и науки. Дикий холод на проходной, невозмутимость, с которой первые лица европейского футбола снимали теплые пальто и куртки — дабы пройти через входные детекторы. И вновь — толчея в узком пространстве. За час до жеребьевки УЕФА пригласил делегации на фуршет с кофе и круассанами. Молодой президент литовской федерации рассказал пару анекдотов, Владимир Вайсс, здороваясь, смотрел таким же добрым и приветливым взглядом, Дик Адвокат, задержавшись у нашего столика, кажется, был простужен. Голос бывшего рулевого «Зенита» звучал особенно хрипло, поневоле вклиниваясь в другие разговоры, что шли рядом.
Хиддинк часто отвлекался на смски — кто-то, должно быть, тревожил его в этот час, отвлекал от мыслей о жеребьевке. Когда к нему подошел поздороваться президент голландской федерации, Гус не сразу его приметил — всматривался в экран телефона. Так они и стояли какое-то время рядом: Адвокат, Фурсенко, его коллега из Нидерландов, Хиддинк. Потом зал окончательно наполнился людьми: Бородюка приветствовали старые приятели по союзному чемпионату и почему-то Траппатони. Хиддинк погрузился в разговор с Фогтсом.
Жеребьевка прошла без сучка и задоринки. Никто не запнулся, никто не ошибся. Разве что потом пресс-офицеру УЕФА Мамуке пришлось долго искать главного тренера Армении — для общего фото наставников сборных группы В на сцене.
Гус по-прежнему был задумчив. Но это не помешало ему, взобравшись на сцену, первым схватить мяч. Траппатони тут же демонстративно встал рядом и тоже прикоснулся к мячу — показывая, мол, и я не лыком шит.
Так они и стояли вдвоем с мячом, не давая прикоснуться к нему остальным.
Позже, по горячим следам, удалось договориться со словаками, армянами, андоррцами о рабочей встрече в Москве двадцать второго февраля — составить календарь, ценой давления и уступок. Катя Федышина порывалась рассказать об этом Хиддинку, но он куда-то исчез.
Когда я пошел пробираться к выходу, обнаружил его в беседе с Хитцфельдом.
Опять-таки задумчивого.
По дороге в аэропорт он сел на первое сиденье минивэна, рядом с водителем. И снова молчал, молчал, молчал.
А в минувший четверг позвонил и сказал, что принял решение не продлевать контракт с РФС.
И почему-то кажется, что все это уже знали.
«История Ильи Казакова» из еженедельника «Спорт день за днем» №6 (17-23 февраля 2010 года).