Китайцы очень услужливы. Их очень много. Потому, когда тебе в номере отеля нужно подключить Интернет, то сообщить тебе пароль их явится не меньше пяти человек. И все они будут выглядеть донельзя заинтересованными в результатах своей работы. Внимательными и вежливо-улыбчивыми. Но без тени угодливости. Видно, что они стремятся работать (сами по себе или им велели — в данном случае не суть) не по принципу «чего изволите, барин?». А так, чтобы на них НЕ ЖАЛОВАЛИСЬ. Чтобы повода не было. И это сильно пробивает. И наполняет уважением к этим внешне одинаковым ребятам.
Скандальная сирена
Так что находясь в центре Олимпиады уже почти три недели, ты приучен к тому, что ВСЕ КАК НАДО. Не в смысле результатов, конечно. Тут на всех не угодишь. А в смысле организации. К хорошему привыкаешь быстро. Так что вся эта история больше относится к НАШИМ ощущениям здесь. И привычкам, которыми мы обросли. Тоже здесь.
Может, потому так шибанула меня еще одна история, приключившаяся вечером в четверг? Первый гандбольный полуфинал. Норвежки «длиной скамейки» да и просто мастерством додавили Корею во втором тайме. Две минуты играть — три мяча ведут. Расслабились. Вот один. Второй. Дуплетом. Полминуты играть, мяч у норвежек, они бросают (зачем?) через 15 секунд. Мимо. Лихой корейский наскок — и ничья. Играть — то ли шесть секунд, то ли четыре. Я стою в проходе ровно по центру площадки перед громадным табло. Но на него, ясно, не смотрю — пять-шесть секунд осталось. А норвежки вводят мяч. Хаммерсенг бросает и забивает.
Монитора передо мной нет. По ощущениям — не должны были успеть. Корейский тренер летит к столику арбитров — разбираться. Гол засчитан. И немного покружившись и поплакав, норвежки покидают площадку. Оттуда, из раздевалки, если что, вернуть ведь тяжелей, нет? Так что, с их точки зрения, они правы. Кореянки сидят на лавке и никуда уходить не собираются. Не бьют никого, не орут. Просто сидят. Доказывают что-то у столика их тренер и глава делегации. Коли уйдешь — так все. В итоге они сидят не менее получаса. В итоге им ничего не вернут. В итоге в кулуарах уже через 20 минут даже норвежские журналисты признают, что мяч был забит, скорее всего, после сирены.
Камермены лезли под носы сидящим в ступоре кореянкам — тоже делая свою работу. Крупняки. Горе. Полчаса все это продолжается. И — НИ РАЗУ не дали телевизионщики общий план последних секунд…
Интересное кино
Я просто не мог понять: почему надо в тридевятый раз показывать корейского тренера, а не эту последнюю секунду? Ну хорошо, мы-то в офис вернемся, все, что надо, прокрутим-замедлим. А пятнадцать тысяч зрителей в зале? А — малость побольше — телезрителей? Они ведь так и разбирались, из общих соображений исходя…
Все больше и больше показ спорта на ТВ дрейфует в сторону кино. И я не исключаю, что через пару лет в Ванкувере мы будем смотреть финиш лыжной эстафеты «ноздря в ноздрю», с гримасами, каплями пота, валящимися после финиша в беспамятстве гонщиками. А кто выиграл — узнаем из таблицы. Это, на мой взгляд, из той же серии, что и «качество издания — это его полиграфия в первую очередь». А качество ТВ-показа — это качество изображения. Самое качественное в изображении — крупные (киношные) планы. Их и смотрим. Как читаем заголовки вместо текстов. И картинки рассматриваем.
Я пережимаю, конечно. Нарочно. Сам ведь ТВ-человек. Куда ж без качества-то? Но почему-то мне подумалось: работай на трансляции педантичный местный режиссер (а вообще-то каждый вид Олимпиады традиционно показывает специально приглашаемая мэтр-бригада) — мы б эту последнюю секунду увидали бы…
И вернувшись в отель, я расплатился за Интернет «по сегодня». С единственной целью (никто ведь не гонит, через три дня домой, расплатись за все сразу): если твой срок доступа истек, надо из номера по новой звонить в ресепшн и просить, чтоб тебе вновь все подключили. И к тебе должны прийти и сообщить тебе новое кодовое слово. И мне было интересно: они придут впятером в два часа ночи по местному?
Они пришли вшестером. Через минуту все было налажено. Прощаясь, я сказал им спасибо. Не за Интернет. За ту непоказанную секунду. Про которую они ничего не знали. Они ж ведь смотрят только выступления своих. Они моего спасибо не поняли. По-русски не говорят. По-английски — один из шестерых. Закивали с улыбками. И опять без всякого угодничества. И ушли.
Я закрыл дверь и лег спать. Мне было спокойнее. Интернет я включать не стал.