У нас принято вспоминать о людях, когда есть какой-нибудь повод. Хороший или плохой. Три года назад в Петербурге отмечали 75-летие Эрнеста Серебренникова. Режиссера, комментатора, ведущего — все слова можно писать с большой буквы. Ждать два года до следующего юбилея мы не захотели. Эрнест Наумович тоже не возражал. Любезно заказал нам кофе и принялся рассказывать про скандальный ролик в «Ютубе», испугавшегося Андре Агасси и про то, почему в хоккее надо «убивать». Рассказ затянулся. Свою чашечку эспрессо Серебренников так и не допил.
Телевизор стал тупой доской
— Зрителям уже показывают спорт в формате HD, устраиваются 3D-показы в кинотеатрах. Можно еще придумать какие-нибудь «фишки»?
— Скоро уже и футболисты будут вокруг нас бегать. И не только в кинотеатрах, но и дома. Я убежден, что футбол тоже должен меняться следом за технологиями. Например, тренер в будущем сможет запросить по ходу матча два или три повтора, если не будет согласен с решениями арбитра. Как сейчас в теннисе. А зрители должны во всем этом участвовать, подключаться к игре, нажимая на какие-то кнопочки. Пусть это будет выбор лучшего игрока или что-нибудь другое — не так важно. Важно вовлечь людей в процесс.
— На игроков можно повесить мини-камеры, чтобы видеть матч их глазами?
— Вполне. И ничего не будет трястись! Не нужно бояться новшеств. Вот, например, на стадионах боятся повторов из-за возможных беспорядков. Это ерунда! Люди хотят повторов, поэтому стадионы и не заполняются. Им гораздо комфортнее сидеть дома и смотреть телевизор.
— Вас оскорбляет, когда телевизор называют тупым зомби-ящиком?
— Это уже неактуально. Сейчас телевизор не ящик. Назовем его тупой доской (смеется). Меня коробят многие ужасные передачи. Нельзя все время гнаться за рейтингом. Представьте себе, если ребенка постоянно кормить только сладким. Да, рейтинг у ребенка окажется большим, но толку от этого немного.
— На телевидении действительно много тупости, но оно, например, раскрутило биатлон.
— Здесь эффект телеверсии. Когда появилась возможность показывать в прямом эфире, попал спортсмен по мишени или нет, — это сразу стало интересно зрителям.
— Дмитрий Губерниев сыграл большую роль в популяризации биатлона?
— Я знаком с Димой и могу сказать, что он профессионал. Мне вообще нравятся люди любопытные, сгорающие на работе. Всегда было приятно вести репортаж с по-хорошему больными людьми. У нас сейчас обратная ситуация. Комментаторов стало очень много. Зачем они нужны в таком количестве? Недостаточно просто закончить пять курсов института. Нужны люди с биографией, какая была, например, у Виктора Набутова: играл, воевал… Он сам по себе был интересен.
— Биатлон смотрят миллионы, а вот наблюдать за фехтованием могут только специалисты.
— Убежден, клинок должен входить в человека сантиметров на пятнадцать. Тогда это будет видно всем!
— «Входить в человека»? Звучит устрашающе…
— Костюмы должны быть другими. Острие обязано входить в костюм и застревать там. Сейчас даже судьи не могут понять, когда есть касание, а когда его нет.
— Шахматы раньше были популярны, а сейчас никому не нужны.
— У меня большой опыт работы на шахматных турнирах. Это единственный вид спорта, где мы четко видим момент принятия решения. Чтобы зрителям было интересно, надо показать, как бурлит человек изнутри. Внешне он спокоен, но если фиксировать его давление, показывать состав крови, это сразу заинтересует людей! Сидит человек, сидит, и вдруг раз — передвинул фигуру. Что заставило его это сделать? Почему он пошел именно так? Вот что интересно. Момент принятия решения! Проснулся Гитлер, сволочь такая, и решил начать войну. Почему? В спорте то же самое.
Кстати, вспомнил забавную историю про нашего великого шахматиста Михаила Ботвинника. Как-то динамовские футболисты поехали в Югославию и выступили там очень успешно. И когда вернулись, руководство их спрашивает: мол, все ли вас устраивает? Они говорят, что суточные у них всего пять-семь долларов, а в самолете они видели Ботвинника, который вез выхлопную трубу для своего «мерседеса». На это руководство им ответило: «Ребята, когда будете чемпионами мира, мы вам тоже разрешим привозить выхлопные трубы из-за границы» (смеется).
Мат Морозова — это миф
— В свое время вы с Геннадием Орловым организовали школу комментаторов. Почему дело не пошло? Не было желающих?
— Были. Один из них сейчас ведет хоккейные репортажи на «Сотке». Андрей Шестаков. Музыкант, прекрасный специалист. Хорошо прижился, прекрасно чувствует себя на телеканале.
— Помните, как вырезали мат Юрия Морозова из трансляций матча «Зенита»?
— Не было такого. Мы просто рядом с ним не ставили микрофоны.
— Он был против?
— Тренеры вообще против этого. Юрий Андреевич не был исключением. Может, пару раз и проскочил какой-то мат во время трансляций. Но что в этом плохого? Мат — великое достижение русского языка. Чтобы довести людей до определенного состояния, порой необходимо крепко высказаться. Впрочем, утверждения, что Морозов только и делал, что ругался матом, — миф. Тренерам просто свойственно кричать. Помню одну знакомую ватерполистку. Она говорила, что когда наставник кричит, она просто отключается. Не воспринимает. А когда сама стала тренером, тоже начала кричать. Я у нее спросил, почему она это делает. Ответ был такой: «Так ведь не сдержаться!»
— Самое оригинальное интервью, которое вы взяли у Морозова?
— Для меня стало откровением, когда он сказал, почему перешел в киевское «Динамо». Оказывается, вовсе не потому, что был другом Лобановского. Лобановский его не приглашал. К тому же они постоянно спорили о понимании футбола. Еще интересный момент: Морозов короткое время был вторым тренером у Бескова. И Константин Иванович его не любил.
— Почему?
— «Почему?» — это не вопрос. Не любил — и все. А про Садырина Бесков говорил мне так: «У тренера, который дважды сумел стать чемпионом, есть свой секрет».
— Морозов тоже не жаловал Бескова?
— Юра был горячим человеком. Страстным. За это его и любили. У меня до сих сохранены интервью с Морозовым и Садыриным, которые я никому не показывал. Не хотел им навредить. И не собираюсь впредь. Родители ведь порой говорят своим детям: «Я тебя убью!» Но это ничего не значит. Зачем выносить такое на публику?
— Интересно же.
— Как-то Садырин сгоряча рассказал мне, как его второй раз (осенью 1996-го. — «Спорт День за Днем») убрали из «Зенита». Павел Федорович был на совете директоров, там решили, что он продолжит работать с командой. А потом он ехал в машине, ему позвонили и сказали: «Вы знаете, мы решили с вами контракт не продлевать». Для него это был удар! Было еще собрание в 1987 году, на котором игроки «Зенита» подписали бумагу против Садырина. Потом один из них звонит Павлу Федоровичу и просит дать ему рекомендацию в партию. Садырин опешил: «Как я могу дать рекомендацию, если ты против меня?» А тот ему: «Да какая разница — за или против? Все подписали, я подписал, рекомендацию-то мне дайте, пожалуйста».
В Камышине следили, чтобы зенитовцы ничего не сунули судьям
— Что для вас стало большим шоком — когда выгнали Садырина или когда «Зенит» вылетел из высшей лиги?
— «Зенит» вылетал не только в начале девяностых, но и в шестидесятых. Поэтому, когда команда во второй раз шла вниз, я это чувствовал. Нельзя сказать, что испытал шок. Что касается тренеров, их отставки — это всегда неприятно. Когда в конце шестидесятых спасать «Зенит» пришел Артем Фальян, знаете, что он сказал?
— Что?
— «Да у вас в Питере просто не умеют работать с судьями». А снятие Садырина — это да… Все-таки Павел Федорович и Юрий Андреевич были героями Ленинграда.
— В 92-м году вылета ведь можно было избежать. Помните злополучный матч в Камышине?
— Да, там даже специальные люди следили, чтобы судьям ничего не сунули («Зенит» сыграл 0:0 с «Текстильщиком» в последнем туре и вылетел из высшей лиги. — «Спорт День за Днем»).
— Многие до сих пор считают, что эпизод, когда Садырин спас утопающего мальчика на базе «Зенита», — телевизионный монтаж.
— Нет, что вы! Там, где сейчас на базе стоянка для машин, раньше была баскетбольная площадка. Я с камерой брал там интервью у Садырина, который стоял спиной к пруду. Вдруг сзади — голос его жены. Она увидела тонувшего мальчика. Садырин повернулся, бросился в воду, доплыл до середины пруда, нырнул и… исчез. А у меня воспитание такое, что камеру не выключаю. Но сам потихоньку снимаю ботинки, вдруг помощь понадобится. Не понадобилась. Паша вышел на берег весь в тине, достал этого мальчика. Сразу сбежались футболисты, врачи. Подбежал и я. Камеру выключил. Мальчику стали делать искусственное дыхание, приводили его в чувство. Когда все закончилось, Садырин вытерся и говорит мне: «На чем мы там остановились?». И продолжил давать интервью. Я, кстати, потом подарил ему какую-то книжку, на которой написал: «За спасение утопающего».
Дать по щекам или крикнуть?
— В середине девяностых на Пятом канале стали показывать итальянскую серию А. Как удалось ее заполучить?
— Инициатором был Геннадий Орлов. Он договорился с людьми из Москвы. Его чутье, уверенность в том, что продукт будет востребован, сработали. Тогда это было вовремя. А вот сейчас вряд ли было бы актуально. Ведь есть «НТВ-Плюс», захвативший рынок футбольных трансляций.
— Вы как режиссер увидели для себя что-то новое, когда смотрели, в какую телеобертку упаковывают итальянский футбол?
— Неудобно говорить, но мы в Петербурге всегда в этом плане были среди лидеров. Придумали многие вещи. Конечно, что-то для нас в техническом плане оказывалось невозможным. Какие-то краны, мини-камеры в углу ворот…
— Почему сейчас на «Пятерке» спорт в загоне?
— Вероятно, очень дорого обходятся трансляции. К тому же нет смысла конкурировать с «НТВ-Плюс», ВГТРК. Хотя для ленинградцев, которые привыкли, что у них есть свое телевидение, это обидно. Раньше ведь мы чего только не показывали: футбол, волейбол, хоккей, лыжи, бокс, гонки на воде…
— В Интернете много просмотров собрал ролик, где вы кричите на операторов.
— Меня до сих пор интересует: кто из моих друзей так обо мне заботится? Кто специально это записал? Здесь вот какая штука. Пришли на работу пятнадцать операторов. Каждый спал, каждый ел. У кого-то что-то случилось в семье, кто-то с кем-то поссорился. А мы все должны быть собранны. Ведь футболисты и хоккеисты играют быстро. Один человек не успеет, и у нас будет не та картинка. Как его привести в нормальное состояние? Дать ему кофейку? Недостаточно. По щекам? Иногда и так поступают. Поэтому ты должен крикнуть. У тебя просто нет другого выхода.
— Помогает?
— Конечно. В обморок никто не падал.
— Этот ролик потом кто-то убрал. По вашей просьбе?
— Я не знаю, кто их запускает. Могу только сказать, что в это время обо мне должна была выйти какая-то хвалебная передача. И именно тогда появился этот ролик. Но я рад, что кого-то еще интересую в этом возрасте (смеется).
— Как-то раз на матче «Зенита» вам сожгли петардой ботинок. Случалось, что ломали камеру?
— Нет. Да и с ботинком получилось совершенно случайно. Я снимал из-за ворот, и эта штука, вместо того чтобы лететь вверх, устремилась вниз. Мой ботинок случайно оказался на пути. Даже травмы не получил, ботинок только жалко.
Агасси просто испугался
— Помимо футбола вы любите многие виды спорта. Прежде всего теннис. Постоянно вас встречаем на St. Petersburg Open. В 2002 году в Петербурге открыли Зал российской теннисной славы. Почему именно здесь, а не в Москве, где проходит Кубок Кремля?
— Инициатором был очень хороший парень. Сейчас он живет в Канаде. Фамилию его только позабыл. Мы в Ленинграде привыкли, что в Москве кто-то должен выделить деньги, а мы их тут осваиваем. В данном случае все вышло наоборот. Вообще я уверен, что Ленинград может придумывать намного больше. Мы родина футбола и многих других видов спорта. Не надо бить себя в грудь, но и стесняться не стоит. Вот, например, можно учредить медаль Виктора Набутова. В свое время он был выдающимся комментатором. Без всяких официозных подходов к репортажу.
— Раньше на тот же St. Petersburg Open приезжало много звезд.
— Был кинорежиссер Никита Михалков. Рассказал мне одну смешную историю. Он поехал во Францию по своим киноделам. И взял с собой теннисную ракетку. Его должны были там встречать. Михалков приехал, ждет, ждет, мимо идет народ. Наконец в зале аэропорта остаются двое. К Михалкову подходит человек и говорит: «Месье Михалков? Вы из России? Я вообще не думал, что из вашей страны приедет человек с ракеткой». (Смеется). Вы, кстати, знаете, что сейчас на турнире произошли изменения? Меняется команда организаторов. Я случайно встретился с предполагаемым новым директором турнира. Михаил Рыдник очень много сделал для St. Petersburg Open, но приглашение звезд — это прежде всего деньги. Хотя я считаю, что должно появляться и что-то новое. На любых турнирах. Нужно общаться с публикой. Предприниматель Михаил Мирилашвили собирается вложить какие-то средства, чтобы турнир зазвучал на новом уровне.
— Сейчас он выглядит как увядающий проект.
— Согласен. С каждым годом все дорожает, а у организаторов была напряженка с деньгами. Упал и общий интерес к теннису. У нас принято ссылаться на Ельцина, самого игравшего в теннис. Когда он уже не был президентом, то приехал на St. Petersburg Open. И кое-кто подговорил его сказать, что турнир надо проводить за счет средств городского бюджета. Хотя никто не стал бы тратить деньги налогоплательщиков на St. Petersburg Open. Еще был разговор, что на теннис ходит мало народу. Я ему и говорю: «А почему вы не пришли на игру?» Ельцин отвечает: «Наши плохо играют». Но это ведь не вина организаторов турнира.
— Один раз на St. Petersburg Open пригласили Андре Агасси. Заплатили приличные деньги, а он вылетел уже во втором круге.
— Агасси просто испугался. В это же время происходили печальные события в Москве (в октябре 2002 года случился теракт на Дубровке. — «Спорт День за Днем»).
Зачем построили Исаакиевский собор?
— У России теперь есть свой этап «Формулы-1». Построили трассу в Сочи. Но ведь она могла появиться в Петербурге. И намного раньше. Почему не получилось?
— Во времена Брежнева Запад был фантастически заинтересован, чтобы проникнуть на рынки СССР. Леонид Ильич очень любил автомобили и предложил Григорию Романову построить в Ленинграде трассу для «Формулы-1». Причем за счет Запада. Тогда это стоило два миллиарда долларов. Но не было политического решения. Почему Сочи отдали Олимпиаду? Только потому что Путин поехал и выступил на сессии МОК в Гватемале. Сейчас уже многие ругаются, что потратили столько денег. Но тогда скажите мне: зачем построили Исаакиевский собор? Вместо него могли возвести тысячу домов, которые давно исчезли бы. А Исаакиевский собор стоит. Есть вещи, которые надо уметь делать для истории. К тому же зачастую мы недооцениваем величие нашего города.
— Согласны.
— Петербург хотел провести Олимпиаду-2004, но это было слабо поддержано. Денег не выделили. Да и наши журналисты повели себя странно. Руководителем просмотровой комиссии стал нынешний президент МОК Жак Рогге. Мы были с ним в очень хороших отношениях. Один наш коллега, кстати, не ленинградец по рождению, задавал ему вопросы: «А вы уверены, что все жители города хотят провести Олимпиаду?» Так мне потом Рогге признался: «Я впервые столкнулся с тем, что журналисты хотят мне доказать, что вы не хотите проводить Олимпиаду». Обязательно кто-то считает, что вместо Игр надо сделать сто столовых для бездомных. Но одно ведь не заменяет другое! Деньги дают или на спорт, или на столовые.
— Не стыдно было привозить Рогге на «Петровский»?
— Мне было стыдно за другое. Меня познакомили с одним американцем, выдающимся архитектором, который был готов за два года построить все к Играм доброй воли. И найти для этого четыре миллиарда долларов. Он моментально нарисовал схему расположения объектов. Я поговорил на эту тему с мэром Петербурга Анатолием Собчаком, и мне стало ясно, что этого никогда не будет.
— Почему?
— Не хватает духа. Хочется делить деньги, кого-то в чем-то подозревать… Относитесь проще к жизни!
— Есть ли у Петербурга шансы провести Олимпиаду в 2020 или 2024 году? И вообще, нужна ли она?
— То, что нужна, это очевидно. Мы находимся рядом с Европой. Петербург любят. Ну подумаешь, надо построить пять-шесть стадионов. Не придумывайте никакие японские проекты, и все будет нормально. Как в свое время построили Ледовый дворец? Взяли уже готовый проект и сделали. В результате получился прекрасный район. А строительство стадиона на Крестовском острове — позор для истории. Потеря этапа Кубка мира по лыжам в Кавголове — то же самое.
— Сейчас там строят новый комплекс.
— Стройте. Только где соревнования? Вы попробуйте получить снова этап Кубка мира. Что такое теннисный турнир? Его владельцы покупают неделю в календаре. Продадут другой стране, и Петербург останется без теннисного турнира. А когда у нас последний раз была легкая атлетика?
«Легенду № 17» не смотрел и не буду
— А где сейчас автомобильная трасса «Невское кольцо»?
— Ее и не будет. Когда проектировали стадион «Зенита», ее надо было сохранить.
— Сказали, что все-таки построят.
— Это никого не волнует. Не было никакого общественного обсуждения. Вместо этого сделали проект, потом приезжает комиссия УЕФА, говорит: «У вас что, болельщики двух команд уходят через один проход? Это невозможно». А так задумал японский архитектор, он не придал этому значения. У него на родине болельщики не убивают друг друга. Пока еще.
— Какой результат России на Играх в Сочи станет провалом? Или победа в хоккейном турнире все спишет?
— Сразу вспоминаю одну историю. После Олимпиады в Саппоро председатель Комитета по телевидению и радиовещанию Сергей Лапин собрал комментаторов. Всех поблагодарил за работу. Но сказал Николаю Николаевичу Озерову: «Вы все время говорили: Мы ведем репортаж вдалеке от нашей родины. Но ведь от Саппоро до советской границы всего сорок километров. Получается, для вас родина — это Москва». Что касается вашего вопроса, то, наверное, вы правы. Хоккей — это десять процентов интереса наших болельщиков на Олимпиаде. Я встречался с тренером Олегом Знароком. Так мне его помощники говорили: «Если бы Олег Валерьевич был главным тренером сборной, мы точно выиграли бы!» Нужен наставник, способный подпитывать людей энергией. Хоккей — это умение не играть, а убивать. В хорошем смысле. Для меня это стало очевидно после домашнего чемпионата мира 2000 года. Вот все считают, что вратарь — это полкоманды. А Знарок мне сказал: «На чемпионате мира голкипер — это девяносто процентов!»
— Смотрели «Легенду № 17»?
— Нет. И не буду. Я знал Валерия Харламова, не хочу разочаровываться. Этот фильм не нравится ни одному хоккеисту. Тот же Знарок меня спросил, буду ли я смотреть этот фильм. Нет? И слава богу, говорит.
— Нужны такие ура-патриотические фильмы?
— В любом деле мне не нравится фальшь. Я был в Киеве в 1944–1945 годах. Футбольный матч наших с немцами воспринимался как акт предательства. Об этом говорили шепотом. Потом из этого сделали героическую легенду: играли с немцами во время войны, обыграли их, и за это наших расстреляли. Ну как такое может быть? На самом деле четырех человек расстреляли за воровство. Немецкие газеты тогда писали, что с Украиной была большая дружба. У нас в доме жили ребята из военно-морской контрразведки. Они ездили на охоту в Белую Церковь и привозили трупы, потому что в них стреляли бандеровцы.
Байка от Эрнеста Серебренникова
Как «Зенит» возили в Англию
В начале девяностых звонит мне сын: «Папа, тут один англичанин приехал. Нельзя ли его свозить в Пушкин, а то там очереди?» Я знал директоров музеев, да и машина была. Съездили. Нам предоставили хорошего гида. Все посмотрели.
Англичанин был в восторге от нашего города. Когда шли по аллее, говорит: «Хорошо бы нам придумать что-нибудь футбольное!» Родилась идея провести товарищеские матчи между «Зенитом» и «Норвичем». В 91-м году к нам приезжали англичане (и выиграли 2:1. — «Спорт День за Днем»), а в августе 92-го уже наши отправились в Туманный Альбион. Надо сказать, что в то время посольство Великобритании не давало виз. Но идею матчей поддержал Анатолий Собчак, под нее нашли спонсоров. Мы изготовили часы. Я произвел фурор в Англии, когда на приеме подарил сразу сорок пар. Досталось всем.
В первый день едем по Нориджу. Говорю Славе Мельникову, тренировавшему тогда «Зенит»: «Давай все-таки заедем на стадион». Он меня послушался. И правильно сделал. Когда ребята увидели ровное футбольное поле, они сняли ботинки! И пошли по нему. Кто босиком, кто в носках. Вечером я еще попросил разрешения поговорить с ребятами для специального фильма. Как сейчас помню, одним из вопросов был: «Мы находимся в Англии, на родине футбола. Какими вы хотите запомниться?» Меня удивило, что каждый из футболистов задумывался, прежде чем ответить. В итоге сыграли 1:1. Хотя «Норвич» шел в чемпионате Англии на четвертом месте, а «Зенит» был слабенькой командой (боролся за выживание в высшей лиге. — «Спорт День за Днем»).