Ни один советский и российский боксер в течение последующих сорока лет не смог повторить его достижение — стать самым техничным боксером Олимпийских игр. В его жизни — на ринге и за канатами — не было привычной, устоявшейся логики, как не было логики и в его неожиданно раннем уходе…
...
Он любил Пушкина, Блока, Петербург и розы. Знал наизусть «Евгения Онегина», ходил в Эрмитаж и привозил жене цветы даже из-за границы. Владел английским, играл в шахматы. Слушал классику, джаз и писал стихи. Был капитан-лейтенантом Военно-морского флота, ходил морской походочкой, а грассирующая «р» придавала его мужественному образу трогательность.
Необычная техника
Попенченко боксировал во втором среднем весе. Его первый тренер Юрий Матулевич — в Ташкентском суворовском училище — считал общепринятую систему подготовки далекой от жизни и устаревшей. Поэтому научил Валерия новой стойке: с отклонением назад, руки опущены. При этом левая рука и защищалась, и делала разведку, и наносила джебы. А правая жила своей жизнью: болталась где-то сбоку и включалась в самый неожиданный момент. Валерий смотрелся на ринге, мягко говоря, странно. Все его движения были какими-то неказистыми и незнакомыми боксерской публике. Необычно работали ноги: левая была ближе к сопернику, чем вытянутая вперед рука. А на правую он как бы приседал. И бил совсем не «по науке» — как в уличной драке: размашисто, дерзко, молниеносно. Знатоки никак не могли привести его технику к единому боксерскому знаменателю. «Боковым» был его прямой, апперкот не похож на апперкот, а «кросс» вылетал откуда-то из-за спины. Специалисты называли Валерия «корявым», а журналисты — драчуном. И, несмотря на победу в двух чемпионатах страны, его не включили в состав сборной на римскую Олимпиаду — чтобы народ не смешить.
«Золото» и Кубок Баркера
И никто, кроме его второго тренера Григория Кусикьянца — в ленинградском Военно-морском училище, — не понимал, что именно в этой нелогичной технике и заключается феномен Попенченко. Он не стал ничего исправлять. Тем более что результаты говорили сами за себя. В 63-м на московский чемпионат Европы Валерия наконец-то включили в сборную. И даже на фоне безоговорочного успеха наших мастеров его выступление произвело настоящий фурор. Он буквально смел с ринга своих соперников, и вся Европа заговорила о рождении новой звезды. А через год — на Играх в Токио — он поразил уже весь боксерский мир. Таких блистательных побед любительский бокс еще не видел на олимпийских турнирах. Разве что в исполнении Мохаммеда Али на предыдущей, римской Олимпиаде. Пакистанца Махмуда — крепкого, резкого — Валерий уложил уже на третьей минуте первого раунда. У африканца Даркея — мощного, длиннорукого — выиграл по очкам. Поляка Валасека — умного, техничного, защита которого считалась непробиваемой, — нокаутировал после двух нокдаунов. Немца Шульца отправил в нокаут спустя минуту после начала боя. И каково же было удивление наших специалистов, когда Валерию был еще и присужден Кубок Баркера — как самому техничному боксеру Олимпиады. В 65-м он снова стал лучшим в Европе, и публика уже заключала пари: в каком раунде он уложит соперника.
Кафедра вместо ринга
Но большой личности только в спорте — тесно. Валерий уже давно чувствовал, что на ринге не может реализоваться до конца. Целыми днями пропадал в мастерских и лабораториях училища. Слушал лекции по высшей математике, геометрии, физике. Поступил в адъюнктуру, защитил кандидатскую: по жизнеобеспечению космических кораблей и подводных лодок. И однажды решил резко изменить свою жизнь. На пике славы и вершине спортивного мастерства один из самых талантливых бойцов за всю историю мирового любительского бокса ушел из спорта… в науку. Решил доказать себе, что способен добиться успеха не только на ринге. И доказал: возглавил кафедру физвоспитания МВТУ им. Баумана, написал докторскую. Он и спутницу жизни выбрал ту, которая ценила в нем не мускулы и славу, а интеллект. Татьяну Вологдину — представительницу известной династии ученых.
...
Валерию предрекали большое научное будущее. Но по какой-то странной, необъяснимой логике с яркими, неординарными жизнь порой обходится жестоко и несправедливо. 15 февраля 1975 года, спускаясь по лестнице института, Валерий внезапно потерял сознание и сорвался вниз. И вот уже много лет его неожиданная и необъяснимая смерть обрастает легендами…