Российский футбольный союз поступил совершенно правильно, придумав 152-й по счету вариант Кодекса чести, теперь уже для болельщиков, которым детально разъяснены их права и обязанности во время посещения стадионов в дни проведения на них матчей российского чемпионата.
Наконец-то все встанет на свои места, трибуны заполнят нормальные зрители, а пристыженные фанаты, изучив новый документ, немедленно примутся за реализацию всех без исключения пунктов правил поведения зрителей на стадионе.
Пунктов между тем много, и почти все они – замечательные. Некоторые, впрочем, так и просятся быть дополненными, а какие-то – нуждаются в уточнении.
Лейся, песня
Особое место в правилах занимает пункт, запрещающий «выкрики, скандирования, речевки или песнопения... унижающие человеческое достоинство участников мероприятия и зрителей, оскорбляющие нравственность… либо носящие экстремистский характер, либо направленные против РФС, его должностных лиц…».
Касательно песнопений по сей день не пришли к выводу, запрещать или не запрещать на стадионах страны слова из песни В. Цыгановой:
На косогоре стройная береза
Накинет пестро вышитый платок,
И мы с тобой расстанемся, Сережа,
Ведь это был последний наш денек.
Неясно, направлена она против должностных лиц РФС или не направлена. А если направлена, то против кого, кому предрекают последний денек на службе в «Доме футбола»: президенту Сергею Фурсенко, вице-президенту РФС Сергею Прядкину, отвечающему за проведение соревнований Сергею Куликову?..
Неясно также, к кому из них обращается Владимир Высоцкий в «Милицейском протоколе»:
Считай по-нашему,
Мы выпили немного, –
Не вру, ей богу, –
Скажи, Серега!
Ежу при этом понятно, почему «средства поддержки, содержащие слова и выражения на иностранном языке, должны иметь нотариально заверенный перевод», а «средства поддержки, содержащие слова и выражения на государственных языках республик Российской Федерации» – перевод простой, заверенный только клубом.
Решит, например, простой калмыцкий паренек, всю сознательную жизнь болеющий за «Металлург-Оскол», навестить любимую команду в ее выездном матче, скажем, в Калуге, приедет на родину Циолковского с аккуратно написанными на баннере по-калмыцки словами поддержки, адресованными оскольским металлургам, и попробует пройти с транспарантом, изготовленным по заданным правилами размерам – 2 м х 1,5 м, не больше, – на стадион «Анненки». Не тут-то было! Моментально вычленят его из 873 пришедших на игру зрителей и заставят пойти в «Металлург-Оскол» заверять перевод.
Иное дело – иностранный язык. Правда, и с ним случаются казусы. Попытались однажды пронести на трибуну странный лозунг To be or not to be, объясняя, что это – Шекспир. Как бы не так! Бдительный майор заподозрил неладное, вертолетом экстренно доставили на стадион нотариуса и только-только вернувшегося из отпуска шекспироведа, большого, надо сказать, любителя пива. Он сразу же обнаружил подделку и исправил ее на заверенный потом нотариусом правильный вариант: Two beer or not two beer.
Крокодил в наморднике
Не знаю, как сейчас, но в будущем авторы документа предлагают запретить проходить на матч «с животными и птицами, кроме как с собаками-поводырями в намордниках». Оставив в стороне вопрос о том, кто пойдет на стадион смотреть футбольный матч с собакой-поводырем, с которой, надо полагать, передвигаются по грешной земле незрячие в основном люди – незрячие полностью или почти полностью, стоит поинтересоваться, почему нет конкретного перечисления животных и птиц, запрещенных для прохода на трибуны.
Вряд ли – несложно догадаться – разрешат проводить на арену слонов, верблюдов, ослов, буйволов и гепардов. Полицейские наверняка заметят их, если, правда, не будут в это время заняты исключительно важным процессом поиска в сумках посетителей и посетительниц зажигалок и мобильных телефонов с последующей экспроприацией данных предметов или же напряженным подсчетом бонусов за разрешение пронести на трибуну дымовые шашки, файеры, сигнальные ракеты, петарды, взрывчатые, ядовитые, отравляющие и едко пахнущие вещества, едкие, горючие вещества, красители и даже резервуары, содержащие вещества, опасные для здоровья. Невозможно, говорят знатоки, получить разрешение, даже за привлекательное вознаграждение, только на пронос радиоактивных веществ, пусть даже компактно втиснутых в небольшую атомную бомбу.
Нет ясности с ящерицами, змеями, попугаями, пингвинами, филинами, оленями. Зато сюрприз ожидает, по слухам, хозяев крокодилов, размер которых не превышает 90 сантиметров, а вес – 44 килограммов. В специально образованной для обсуждения правил поведения зрителей компетентной комиссии у крокодиловладельцев оказалось немало сторонников, готовых проголосовать за неукоснительное соблюдение прав ласковых посланцев Нила, без просмотра футбольных матчей себя в этой жизни не мыслящих. Единственное применительно к крокодильчикам ограничение – намордники. Но оно – для их же блага: чтобы не покусали фанаты, взбесившиеся даже от одного только появления Юрия Жиркова в «Анжи».
Все ушли на…
Любимое дитя Сергея Фурсенко – Комитет по этике, работу которого президент РФС демонстративно хвалил на публике, но которому затем отказал в самостоятельности, полностью привязав его корабельной веревкой к своему кабинету, – покинуло отчий дом, толком с папашей не попрощавшись. Комитет развалился. Отдельные его члены во главе с председателем бросили оказавшуюся мертворожденной, а потому совершенно недееспособной организацию. Другие перебазировались в созданный при Фурсенко новый институт – комиссию по выявлению договорных матчей. В том, что комиссия эта, переименованная в экспертный совет прежде, чем приступила к работе, с первых минут своего виртуального существования примется разыскивать левые игры и публично выжигать это зло каленым железом, никто, наверное, не сомневался. Не случайно же глава комиссии Анзор Кавазашвили, когда у него поинтересовались, как он может прокомментировать матчи «Томь» – нальчикский «Спартак» и «Краснодар» – «Крылья Советов», ответил настолько четко, что его отношение к вышеупомянутым встречам никак не могло допустить какого-то двойного толкования. «Я не видел эти матчи», – сказал Кавазашвили. В том-то и разница между опытным руководителем комиссии (любой, между прочим) и дилетантом, считающим себя знатоком, что поднаторевший в закулисных делах человек всегда говорит только правду. Не видел – значит не видел. Даже если видел. «Мы, – заметил однажды Виктор Степанович Черномырдин, – будем честно говорить о том, что у нас не получается, а что получается, мы будем теперь говорить правду».
Комитет по этике за время своего существования разок-другой сумел повеселить публику. В частности, приведшим к дисквалификации странным разбором совершенно рутинного, рядового для футбола эпизода, когда Валерий Карпин и Игорь Денисов обменялись репликами в полном соответствии с Кодексом чести и рекомендациями юным пионерам: «Если не понял или прослушал, скажи: “Извините, мне неясно” и попроси повторить и разъяснить сказанное». Вот кто бы еще разъяснил, чем по пять часов, как заявил отправившийся в отставку Алу Алханов, на каждом заседании занималась группа уважаемых людей, с помпой в свое время объявленных спасителями российского футбола от всякой нечисти.
Колонка «Расстановка сил» Александра Горбунова из еженедельника «Спорт день за днем» №32 (24-30 августа 2011 года)