(Фото: РИА «Новости»)
Сын Юрия Морозова не расскажет вам про интриги вроде той, как в конце 1970-х годов в Смольном могли сделать ставку на «Динамо» как на главный клуб города. Сергей Морозов, как будто извиняясь, рассказывает, что служил тогда в армии, а после женитьбы стал жить отдельно от отца. Тем не менее после разговора с ним не остается сомнений в том, почему ленинградский футбол и образ влюбляющего в себя молодого «Зенита» никогда не перестанут ассоциироваться с именем Юрия Морозова.
Юношеский турнир памяти Юрия Андреевича проводится в Санкт-Петербурге уже девятый год. На стене кабинета Сергея Юрьевича развешаны вымпелы: «Тоттенхэм», «Порту», «Фейеноорд», киевское «Динамо», ЦСКА. «Я думаю, главное — не в том, кто приходит на мероприятия памяти отца. Главное, чтобы люди просто помнили и знали. По жизни, а без всяких памятных дат», — говорит Сергей Морозов.
Киевлян на мемориал не отпустили родители
— Такой турнир требует профессионализма, это очень ответственное мероприятие. Ты берешь на себя ответственность за почти 200 человек, которые приезжают со всей Европы, они представляют ведущие клубы. Нужно помнить о том, что ты не частное лицо, которое проводит турнир для того, чтобы положить энное количество денег себе в карман, а делаешь это для клуба и для города. И как ты это сделаешь, так и будут оценивать. А представляете, какое количество негативной информации о нашей стране эти люди иногда слышат, тем более сейчас! Конечно, нужно с полной ответственностью подходить по всем направлениям. А таких направлений у меня порядка семидесяти: начиная с календаря, регламента, мест проведения соревнований, судейства… Важный нюанс — комплектование команд. Конечно, когда ты представляешь «Зенит», сталкиваешься с меньшими проблемами. Плюс мы приглашаем участников от имени «Зенита» и на средства «Зенита».
Реакция ведущих клубов Европы на приглашение всегда присутствует. Она может быть разной. «Мы подтверждаем, спасибо!» Может быть отказ от приглашения, но всегда в корректной форме. Такой отказ мы получили, например, от «Баварии»: «Мы не сможем приехать на ваш престижный турнир только потому, что сейчас завершение чемпионата Германии среди юношей в зоне “Юг”». Присылают дополнительно еще и календарь в подтверждение. Заранее идет формирование, бронирование мест. Если, например, какая-то команда отказывается, это тоже нужно продумывать, иметь какой-то запасной вариант. Как, например, в этом году произошло с киевским «Динамо».
— Как?
— Здесь никакой подоплеки не было. Федерация футбола Украины пошла навстречу Киеву, перенесла их матчи, чтобы они смогли приехать на турнир — у них ведь тоже сейчас заканчивается первенство Украины среди юношей. Но их побоялись отпускать родители. Подчеркну: не сюда отпускать, а от себя отпускать. Я их прекрасно понимаю.
— Иностранные клубы знают, в честь кого проводится турнир?
— Да, конечно.
Человек науки
— В минувший вторник вашему отцу исполнилось бы 80 лет. А какой его юбилей был самым запоминающимся?
— Не так часто Юрий Андреевич был дома. 13 мая — это уже разгар сезона. Тренеры и футболисты не находились, как сейчас, дома. Тогда было другое время: за три дня до игры — «карантин», вылет на игру — согласно расписанию «Аэрофлота», плюс сама география Советского Союза.
— Может, юбилей 10-летней давности, когда Михаил Юрьевич Бирюков даже прилетел на один день из Донецка?
— Это да, возможно. Тогда и Трактовенко (президент «Зенита» с ноября 2003 по декабрь 2005 года. — «Спорт День за Днем») приезжал поздравлять Юрия Андреевича, и Михаил Бирюков, Кирилл Юрьевич Лавров еще… Знаете, это был юбилей со слезами на глазах. Юрий Андреевич уже больше года тяжело болел. Только потрясающая сила воли и мужество помогли ему в таком тяжелом положении собраться, привести себя в порядок да еще и давать интервью, комментарии! Морозов даже тогда живо интересовался происходящим из уст первых лиц в клубе и команде, интересовался у друзей, что происходит в городе. Наверное, не каждый день он так смог бы.
— Он ведь до последних дней переживал за «Зенит», за своих воспитанников?
— Он интересовался всем, что происходит. Безусловно, футбол — это его жизнь, его судьба, его профессия. Но он не оставлял ни политическую ситуацию, ни экономическую. Каждое утро начинал с того, что шел в ближайший газетный киоск, скупал всю прессу: московскую, петербургскую. Газеты, книги всегда были его попутчиками.
— Много он мог оттуда почерпнуть?
— Читал он не для того, чтобы убить время. Не забывайте, он человек науки. Его мировоззрение было сформировано в Технологическом институте, он окончил первый закрытый, секретный факультет, где обучались люди, предназначением которых были очень серьезные исследования в области ядерной физики. Представляете, насколько это было востребовано и престижно в 1950-е годы! Словом, во всем у него был системный подход в работе, в том числе в работе с документами, с источниками.
— Насколько серьезными были его планы стать ученым?
— Если бы он не хотел этим заниматься серьезно, он бы там отучился формально, и все. Он сумел, играя в футбол на таком уровне, что его уже приглашали в «Зенит», с отличием окончить один из самых престижных на тот момент вузов и получил приглашение в аспирантуру. Выбор стоял очень серьезный! Сравните карьеру ученого и футболиста в 1950-е годы — несопоставимые вещи.
Тогда же сборы еще были по три месяца. После Нового года как уезжали на Кавказ на три месяца, так до апреля там и находились. А в апреле, не заезжая домой, ехали играть первые туры в какие-нибудь южные города, в Среднюю Азию или Закавказье. Не получая должной подготовки, Юрий Андреевич играл тем не менее в большой футбол. Если бы он пошел только по футбольному пути, мы получили бы, наверное, классного футболиста. Но не знаю, получили ли бы мы потом такого футбольного специалиста. Он первый посвятил себя футбольной науке. До него этого никто не делал. Он первым стал проводить эксперименты, пробовать методики, писать статьи… Защитил диссертацию, связанную с разминкой футболистов. Это были очень серьезные наработки, если потом они были востребованы всеми. А ведь сколько над ним откровенно смеялись некоторые тренеры и футболисты того поколения, сколько иронизировали по этому поводу.
— Можно сказать, что в одном Юрии Андреевиче был целый тренерский штаб?
— Наверное, да.
«За наше безнадежное дело!»
— Что предопределило выбор в пользу футбола?
— Любовь к футболу. Родители были двумя руками за карьеру ученого. Ректор института приезжал уговаривать! Но Юрий Андреевич нашел аргументы (улыбается).
— 12 мая 2002 года в финале Кубка России ЦСКА — «Зенит» в «Лужниках» Морозов присутствовал на тренерской скамейке вопреки советам врачей? Он ведь только незадолго до этого вышел из больницы.
— Ну да. На тот момент ему еще не был поставлен диагноз. Он перенес инфаркт. Понимал, что в его возрасте оставалось работать не так много и что сил на новую команду может уже не хватить. Он хотел с этой командой выиграть что-то значимое, поэтому и принял такое решение.
— На следующий день у Юрия Андреевича был печальный день рождения. Умер его друг и соратник Валерий Лобановский…
— Я помню, сам в тот день возвращался из командировки. Подъезжал к Московскому вокзалу, когда отец мне позвонил… Не знаю, что ему говорили врачи, но у него и мыслей не было оставаться. Уже были авиабилеты из Пулково. От Московского вокзала до его дома 10 минут. Я заехал за ним, не заезжая к себе домой. Ночью мы были в Киеве. Вопрос о врачах даже не обсуждался. Даже если бы ему десять раз запретили, он поехал бы все равно. У Юрия Андреевича, правда, было с собой огромное количество лекарств. При этом я его не помню больным. Не помню у него даже классических заболеваний: гриппа, простуды, чтобы он в постели с температурой лежал…
— Лобановский был его лучшим другом?
— Ежедневное общение! Не какое-то там обрывочное, по праздникам, по случаю какого-то счастья или несчастья. Они были настолько по-человечески близки, что если день не пообщаются, то… не представляю даже. У них с Валерием Васильевичем был один девиз на двоих: «За успех нашего безнадежного дела!»
— Рассказывали, что когда все расходились после похорон, Морозов остался один у могилы.
— Это не были похороны рядового человека. Это были государственные похороны. Присутствовали президент Леонид Кучма, премьер-министр Анатолий Кинах. Почетный караул. Мероприятие длилось чуть ли не целый день. Шла толпа без конца без края. Помню, что Юрий Андреевич сидел с близкими. Вообще все было протокольно. Нас повели туда, сюда. Может, действительно отец задержался.
— Действительно ли Григорий Суркис, на тот момент почетный президент «Динамо», приглашал тогда Морозова в тренерский штаб консультантом?
— Не могу сейчас со стопроцентной уверенностью так сказать, потому что меня при этом разговоре не было. Но вообще киевляне периодически обращались к Юрию Андреевичу с различного рода предложениями.
— Были ли у Юрия Андреевича столь же близкие друзья, как Лобановский?
— У него был очень широкий круг общения. Всю жизнь дружил со Станиславом Петровичем Завидоновым, с Анатолием Николаевичем Васильевым. Вместе учились, играли — начиная еще со сборной Ленинграда.
— С Лобановским они сошлись в 1974 году во время стажировки в Голландии?
— Отправляясь туда, они уже знали друг друга как футболисты. И тут попали в эту группу, которая стажировалась в «Аяксе», ПСВ, «Спарте» из Роттердама и сборной Голландии. Пробыли там больше месяца. Причем ехали туда, еще не будучи единомышленниками. Вернулись же хорошими товарищами, и Юрий Андреевич получил предложение войти в тренерский штаб Лобановского в сборной.
— А ведь совсем недавно Морозов работал в сборной в штабе Бескова, который был для него бльшим авторитетом, чем Лобановский.
— Верно! Константин Иванович был отцу учителем, старшим товарищем и примером для подражания. Вообще «самым-самым» из того поколения для Юрия Андреевича был Маслов. Правда, с Бесковым у Морозова были отношения учителя и ученика: Константин Иванович был старше на 13 лет. Но Юрий Андреевич гордился, что Бесков выбрал именно его, не москвича. Сколько в столице футболистов, тренеров, специалистов, а тут берут его, никому не известного молодого человека, еще и без тренерской практики, за исключением работы в команде института имени Лесгафта, играющей на первенство вузов Ленинграда. И вдруг — ассистент главного тренера сборной СССР!
Возвращаясь ко взаимоотношениям в тренерском штабе — Лобановский и Морозов оказались на равных как ровесники. Хотя Киев тоже такой город… Все окружение Лобановского — от первых лиц и заканчивая техническим персоналом — все из Киева. Вдруг появляется «товарищ» из Ленинграда. «Почему?» — вопрос, который многие задавали Лобановскому. Киевских футболистов в сборной было больше, чем стартовый состав, и тут все эти люди уступают место какому-то новичку из Ленинграда. Приходилось доказывать вдвойне, втройне, в десятикратном размере.
— Бесков заприметил Морозова на стажировке, которую Юрий Андреевич проходил у Константина Ивановича в 1967 году?
— Юрий Андреевич заканчивал карьеру футболиста в ленинградском «Динамо», а в конце 60-х в Самарканде было совещание, которое проводил Центральный совет «Динамо», со всеми динамовскими тренерами. Вот там Бесков отца и увидел. Конечно, они знали друг друга и раньше, но теперь это было общение маститого тренера и молодого специалиста. Отец тогда уже защитил диссертацию.
«Пушкин жил в Лицее — и ничего. А в ’’Динамо’’ футболисты трехкомнатную квартиру просят»
— Как сам Морозов оценивал свой киевский этап? Результаты были не лучшими для «Динамо», но многие футболисты потом признавались, что прибавили при Юрии Андреевиче.
— Да, Рац, Михайличенко, Олег Кузнецов… Пришел Заваров тогда. Конечно, было тяжело. Отец попал в Киеве на смену поколений. Лобановский, когда вернулся, предложил остаться. Разные схемы предлагал. Юрий Андреевич тогда ответил: «Валерий Васильевич, ты в Киеве можешь называться хоть десятым тренером, а я хоть самым главным — все всё будут прекрасно понимать». Быть помощником в сборной — одно дело, а в клубе — совсем другое. Если посмотреть биографию, то Морозов никогда не работал вторым тренером в клубах. Только в сборной. И в 1988-м это сотрудничество дало плоды. Если бы не несчастье в финале... Это была одна из лучших команд за всю историю существования сборной СССР.
— Морозов и Лобановский общались на равных. А в тренерском штабе их отношения все же подчинялись какой-то субординации?
— Главным был, безусловно, Валерий Васильевич. Но знаете, слабый руководитель подбирает себе персонал, который смотрит ему в рот. Это хорошо для руководителя, но для отдела это тупик. Сильный руководитель и сильная личность, как Валерий Васильевич, естественно, подбирал себе равных. Равных по уровню интеллекта, образования, знаний. Он прекрасно понимал, что Юрий Андреевич в плане каких-то методик может его и превосходить. Так же, как и Никита Павлович Симонян — великолепный организатор, дипломат, который тогда был начальником команды. Были дискуссии, но последнее слово при формировании состава, тактики, стратегии оставалось за Лобановским. Он отвечал за результат.
— Споры возникали только на работе? А дома? Часто ли Лобановский приезжал в Ленинград?
— Постоянно! Отпуск он здесь проводил регулярно. Знаете, я не представляю Юрия Андреевича и Валерия Васильевича лежащими на пляже. Все время какое-то движение, какой-то поиск. Когда Валерий Васильевич сюда приезжал, конечно, ему было интересно. У него всегда, во всем была программа (улыбается). Даже в отпуске! Он всегда здесь останавливался в гостинице «Ленинград», ныне — «Санкт-Петербург». Тогда это была одна из лучших гостиниц. Ему очень нравился этот вид с одного из последних этажей, когда открывается панорама Невы, дальше Кировский мост, ныне — Троицкий.
Он начинал утро с пробежки. Бежал по Пироговской набережной на Литейный мост, потом по набережной Кутузова до Кировского моста. Через Кировский мост — по Петровской набережной, мимо домика Петра I. Мимо «Авроры» — и опять в гостиницу. Естественно, посещение БДТ. Помню, еще ездили в Царскосельский лицей. Валерий Васильевич осмотрел комнаты с фанерными перегородками, подумал и изрек со свойственным ему юмором: «Здесь жили Пушкин, Чаадаев, Горчаков... Ничего, смотрите, жили. А у меня футболисты сразу трехкомнатную квартиру просят». Это был декабрь 1978 года.
Последним рейсом из Багдада
— Приносило ли вам какие-то дивиденды то, что вы были сыном тренера сборной Советского Союза?
— Какие-то моменты были. Семья у нас была обеспеченная — по тем временам большая зарплата, большие премиальные, возможность выезжать за границу, чего большинство людей даже представить себе не могли. Преференции были, наверное, но тогда к этому относились проще. Хватало и обратных примеров. Вы же помните, как выступал «Зенит» в 70-е годы. Из высшей лиги не вылетели — и ладно. Так что и мне порой «доставалось» после поражений.
— Как Юрию Андреевичу жилось вне Ленинграда, когда он работал в ЦСКА, в Киеве?
— Никакого дискомфорта он не испытывал. Те же бытовые вопросы в Киеве были отработаны на десять порядков выше. Благодаря Валерию Васильевичу там был выстроен настоящий профессиональный футбольный клуб. Футболисты не ходили, как наши, за продуктами, не бегали по детским садам, где бы ребенка устроить. Игроки эти вопросы не решали.
— Правда ли, что в «Зените» Юрию Андреевичу приходилось заниматься этим даже по ночам?
— Эти вопросы были постоянно: заканчивались проблемы у одного игрока — начинались у другого, разобрались с этим — появился третий. У футболистов семьи, родители... Кто-то у них заболел — нужно было решать, кому-то из детей школа не подошла. Главный тренер прежде всего думал о вопросах, касающихся игры его команды. Но другое дело, что ты тогда игру построить не сможешь, если у тебя футболисты заняты другими делами. Это были правила игры! На тренере держались и сам футбол, и административная работа.
— А в Киеве где он жил?
— На Владимирской, где Софийский собор. Часто к нему приезжал, внуков возил. Но, конечно, отец при первой возможности возвращался.
— Кого из игроков он считал своим талантливым учеником?
— Желудкова. Правда, говорил, что Юрий не раскрыл полностью свой потенциал. Но он не стеснялся подключать игроков к чему-то вроде тренерского совета: Казаченка, Давыдова, Голубева, а в «Зените» последнего времени советовался с Кержаковым.
— Командировка Юрия Морозова в сборную Ирака в 1990 году — это было просто приключение?
— Главный тренер сборной — это все-таки уровень. Конечно, немаловажной была возможность заработать — контракт был очень большой по тем временам. Тем более там весь спорт курировал сын Саддама, и с Юрия Андреевича были сняты все вопросы, о которых мы говорили раньше: устрой детей в школы, разберись с роддомом и т. д.
— Не страшно было ехать — все-таки война в стране шла?
— Когда туда ехали, все было мирно и спокойно. Но когда все завертелось, было неприятно. Удалось сначала отправить мать, а он улетал уже каким-то последним рейсом. Там ведь реально бомбили Багдад! Два небоскреба, помню, были — там отцу и дали апартаменты, выделили весь этаж. Конечно, эти два дома сразу же разбомбили — война была! Несмотря на то что произошла такая ситуация, ему все выплатили.