Как часто мы говорим: он хорошо играл в футбол (хоккей, теннис, т.п.), значит, из него может получиться хороший тренер. И несть числа случаям, когда только что закончившие карьеру игроки становятся у руля весьма известных клубов. Не имея, зачастую, за душой даже профильных курсов. «Чему меня могут научить в Высшей школе тренеров?» — эти слова благодаря одному известному футболисту, а ныне заметному тренеру, известны всем. Действительно, чему? Кто лучше самого игрока знает, как выполнять технические приемы? Кому лучше него ведомо, что чувствует спортсмен в критической ситуации?
Вот только в тренерской профессии мало самому играть в футбол как Лаудруп и Зико. Потому что у каждого таланта свои уникальные физические данные, своя биомеханика — и оттого передать начинающим игрокам секрет исполнения финта Гарринчи или Месхи — утопия. Другое дело, существуют общие закономерности выполнения движений, свойственные человеческому телу, и на их основе можно строить индивидуальный технический арсенал. Конечно, если знаешь эти законы, учил в том самом университете или на курсах. Причем по-настоящему, а не заочно.
А еще учат в школе специальным педагогическим приемам, позволяющим наиболее эффективным образом обучать людей с разными характерами. Наш экс-игрок, повидав за свою жизнь многих опытных наставников, может, конечно, скопировать их личностный стиль поведения. Только вот работает этот стиль только в том случае, когда он подходит самому педагогу, ложится на его собственные личностные особенности как удобный костюм. Оттого не видно что-то ни второго Бескова, ни второго Лобановского.
То, что игрок и тренер — суть разные профессии отлично доказывают успехи переводчика Моуринью или архитектора Ахалкаци, не игравших даже на среднем уровне Гаджиева и Слуцкого. Дело тут еще и в том, что, действуя на высочайших скоростях, игрок просто обязан доверяться интуиции. Задумаешься — уведут твою шайбу или мяч. Оттого внимание спортсмена, говоря языком психологии, внешнее (ориентировано не на размышления, а на действия вовне). И ограниченное, то есть полностью сконцентрировано на происходящем на корте, поле, катке. Только так можно в доли секунды выполнять сложнейшие приемы, предвосхищая поведение соперника.
Тренер же, напротив, обязан постоянно уноситься мыслями внутрь, в глубины памяти — для анализа возникающих ситуаций и соответствующих выводов. Оттого внимание его, исходя из требований профессии, внутреннее и широкое. Потому и видим мы иногда, что наставник отвлекся от происходящего на площадке, отвернулся и задумался. А потом принял решение и донес его в наиболее правильной упаковке до игрока. Его роль — учить, добиваться совершенства от других.
Те же, кто и во время матча полностью живут игрой, не смогли убить в себе спортсмена — редко могут изменить ход неблагоприятно складывающегося матча. Либо ты солдат, либо полководец, либо играешь, либо управляешь игрой. Поэтому пока наш только закончивший карьеру игрок не приобретет личный педагогический опыт, не выработает стиль настоящего учителя, манеры и образ мыслей полководца — рано ему командовать командами высокого уровня. Пусть начнет с детей, с команд нижнего звена, и своими тренерскими успехами обретет необходимую в дальнейшем уверенность.
Исключения, конечно, возможны — Кройф, Гвардиола. Но они не должны становиться правилом.
Колонка Вадима Гущина из еженедельника «Спорт день за днем» №4 (3-9 февраля 2010 года)