«Надо перестать обращать внимание на уже совершенные провокации и быть готовым к провокациям новым», – таков лейтмотив речи Владимир Крамника по итогам шестой партии его матча на звание абсолютного чемпиона мира.
Услышав такое, я спросил:
«Владимир Борисович, может быть, подскажете, чего нам ждать в ближайшие дни? Заодно облегчите труд журналиста. Потому что моя фантазия уже истощилась». Крамник ответил, что точно знает: провокации еще будут, но какие именно – лучше спросить у противоположной стороны.
Но никакой противоположной стороны не было. Топалов на пресс-конференцию не явился. Очередное грубейшее нарушение регламента, контрактов, которые подписали оба участника, а также элементарных норм человеческого добрососедства.
«Топалову в этом матче позволено все», – махнул рукой Крамник и продолжил отвечать на вопросы в одиночку.
Позже (когда Крамник и наиболее нетерпеливые из журналистов уже покинули конференц-зал) Топалов все же пришел. Очередной свой демарш он объяснил тем, что в спорте не бывает совместных пресс-конференций и что спортсмены – противники, а вовсе не добрые знакомые.
«Представьте, – сказал болгарин, – что по окончании футбольного матча игроки обеих команд… как это правильно будет сказать по-русски… да-да, обнимаются».
«Знаете ли, – ответил ему кто-то из журналистов, – очень легко мы себе это представляем. И обнимаются, и футболками обмениваются, и удачи друг другу желают на прощанье. Если, конечно, играют приличные люди».
«Да? – нимало не изменившись в лице, переспросил Топалов, – а вот у шахматистов это не принято».
Ошибаетесь, Веселин. У шахматистов это принято. Просто, как теперь выясняется, не у всех.
А судьи – никто
Но оставим в покое специфическую болгарскую делегацию и скажем еще несколько слов о российском чемпионе. Крамник хорош. Насколько можно судить внешне, он восстановился от переживаний прошедшей недели и вновь стал тем Крамником, каким мы привыкли его видеть на всех крупнейших соревнованиях – то есть русским барином и европейским денди в одном лице; самоуверенным, высокомерным, холеным. На нем безукоризненной чистоты белая рубашка, черный галстук, строгий двубортный костюм. Он отвечает на все вопросы в стиле, присущем только ему.
«Если я сделал то-то и то-то, значит, я должен был сделать именно так. Если я сделал то-то и то-то, значит, это был единственно правильный ход», – и будьте уверены, что речь идет не только о шахматных ходах.
Такой Крамник не каждому нравится. Но тем, кто болеет за Владимира в этом матче, не приходится выбирать. Крамник самоуверенный лучше, чем Крамник неуверенный; «денди» Крамник лучше, нежели взъерошенный Крамник, в бессильной ярости указывающий члену Апелляционного комитета на его очевидную предвзятость и, не побоимся этого слова, продажность.
Кстати, об Апелляционном комитете. Новый состав этого, по сути, арбитражного органа ФИДЕ, собирался, чтобы рассмотреть протест команды Крамника на результат пятой партии. На вынесение справедливого приговора много времени не потребовалось.
«Дорогой господин Крамник, – пишут члены комитета, – ваши притязания вполне справедливы, и потому внесенный вами залог будет с почтительностью вам возвращен. Но, увы, обратились вы к нам понапрасну. То, что предыдущий состав Апелляционного комитета был распущен, еще не означает, что решения, принятые им, могут быть пересмотрены. Если у вас есть претензии к результату шестой и всех последующих партий – милости просим к нашему огоньку; но все, что случилось ранее, нас не касается».
Когда эту бумажку распространили в пресс-центре, хохот стоял невообразимый. Все крутили пальцем у виска. На самом деле ситуация далеко не так юмористична; счастье еще, что этот Апелляционный комитет – квазисуд, и его решение не может служить прецедентом в суде гражданском и уголовном. В противном случае нетрудно представить, каковы могут быть последствия.
К примеру, вы – обвиняемый; для усиления эффекта представьте, что вас обвиняют в убийстве. Улики подтасованы, судья куплен, но что с того? Вас признают виновным и приговаривают к высшей мере. Затем из милости меняют приговор на пожизненное заключение. Но вот открываются новые обстоятельства, и ваша невиновность становится очевидной. Дело подано на пересмотр. Кажется, вот-вот – и вы будете освобождены. Не тут-то было.
«Дорогой господин N, – улыбаются граждане судьи, – вы кругом правы, но посудите сами: что мы можем поделать? Чтобы выйти на свободу, вы должны выкопать из могилы того старого дурака и заставить его пересмотреть свой приговор. Вы можете это сделать? Нет? Ну, тогда вам придется посидеть еще немного. А залог, конечно, мы вам возвратим, в этом можете не сомневаться».
Сдвинем бокалы и провозгласим здравицу. Да здравствует ФИДЕ! Да здравствует новый, можно даже сказать, новехонький состав Апелляционного комитета! Да здравствуют хрен и редька в нужной пропорции!
Сильвио Пришибеев
Несколькими абзацами выше мы оставили болгарскую делегацию в покое. Но сама делегация, как на грех, беспокойна, а проказливым рукам работа всегда найдется. За десять минут до начала 7-й партии среди журналистов был распространен очередной пресс-релиз г-на Сильвио Данаилова, менеджера Топалова. Название пресс-релиза говорит само за себя: «Статистика совпадения ходов гроссмейстера Владимира Крамника с рекомендациями компьютерной программы Fritz 9». Многообещающий заголовок, не правда ли? А вот и вывод:
«Из сыгранных пяти партий в среднем 78% ходов гроссмейстера Крамника совпадают с первой линией Fritz 9».
И нам, и болгарам, одинаково рожденным в странах победившего социализма, не нужно объяснять, что такое средний показатель. Возьмем столетнюю старушку, приплюсуем годовалого младенца и разделим надвое – получим Госкомстат СССР, его точную копию. Так что средние показатели давайте лучше отодвинем в сторону; обратимся к подробностям. А подробностями пресс-релиз г-на Данаилова господь тоже не обидел.
Итак, в первой партии процент совпадений ходов Крамника с компьютерными подсказками всего 63. То ли сигнал был слабый, то ли Владимир еще не настроился на нужную волну – не суть важно. Зато во второй партии (внимание!) процент повышается аж до 87! Немая сцена.
Вряд ли Сильвио Данаилов читал бессмертные произведения Гоголя. На унтер-офицерскую вдову, которая, помнится, сама себя высекла, он тоже не очень-то похож. И, тем не менее, сходство (родство душ, я бы сказал) с веселой вдовушкой очевидно.
Что же получается, граждане? С 87%-ной точностью следуя во второй партии подсказкам компьютерной программы, Владимир Крамник, как мы помним, доигрался до того, что мог получить мат в несколько ходов! Что же эта за программа такая слабая? А куда помощники его смотрели? Проглядели! Прошляпили! Да и сам-то Крамник хорош гусь. Уже всем членам болгарской делегации ясно, что подсказки программы «Fritz 9» ведут Крамника к неминуемому проигрышу, а он не перестает ей доверять! Ребенок, одно слово, ребенок. В следующих партиях Крамник лишь немножко снизил процент успеваемости. В третьей партии, если верить болгарам, у него 86% совпадений, в четвертой – 75%, в пятой – 78%...
Но довольно ерничать. Поговорим серьезно. На самом деле, сверка ходов в партиях «белковых» шахматистов с компьютерными подсказками ведется уже давно. Как эксперимент – это любопытно. Как способ доказать чью бы то ни было нечестность – совершенно непродуктивно.
Во-первых, еще до начала эксперимента из текста партии следует исключить так называемые «напрашивающиеся» ходы, то есть взятия, рокировки, не вызывающие сомнений шахи и т.д. Все эти ходы вынуждены исполнять и гроссмейстеры, и начинающие, и, разумеется, компьютеры. Именно такие ходы делают процент совпадений заоблачным. Данаилов прекрасно об этом осведомлен, и, тем не менее, он это непременное условие не выполнил. Уже одно это делает его бумажку с «выводами» филькиной грамотой.
Далее, очень важно соблюсти чистоту эксперимента. Грубо говоря, если машине дать подумать минуту – она предложит вам один ход, а если полчаса – совершенно другой. Соответственно, если установить одну и ту же шахматную программу на маломощный компьютер и на сверхмощный, то за единицу времени результат опять-таки будет совершенно разный. Данаилов не учитывает (или не хочет учитывать) оба этих фактора – и вся его «проверка» оказывается уже трижды бессмысленной.
Но даже если соблюсти все правила: исключить из текста партии «мусор» в виде напрашивающихся ходов, договориться о мощности компьютера и о времени, отводимом на поиск каждого хода – результат все равно ничего не докажет! Общепризнано, что у среднего «гросса» процент совпадений с компьютерными рекомендациями может достигать двух третей, а то и 75%. Ничего криминального в этом нет: гроссмейстер играет сильно, а компьютер – чуточку сильнее. У гроссмейстера экстра-класса (а к таковым, безусловно, относится Владимир Крамник) процент обязательно должен повыситься, примерно до 80%. Иногда цифра зашкаливает и за 90%-ную отметку. Это странно, это необычно, но и только.
«Порошок опиума вовсе не безвкусен», – говорит Шерлок Холмс в одном из рассказов Конан Дойла. Вторя ему, можно утверждать, что подлинно компьютерная игра также далеко не «безвкусна». Совпадения – это одно, но если игрок действительно следует подсказкам программы, его игра приобретает специфический «вкус», и этот «вкус» виден каждому специалисту, более того – каждому квалифицированному болельщику. Глядя на игру Крамника в этом матче, можно с уверенностью утверждать, что его игра абсолютно человеческая, со всеми присущими человеку (пусть и очень сильному гроссмейстеру) слабостями: страхом перед неизвестностью, посредственным счетом, избыточной тягой к упрощениям и т.д. Ну а то, что наибольший процент совпадений случился у Крамника именно во второй партии, доказывает только одно: Данаилов действительно высек сам себя, и так здорово, что если бы кто другой захотел приложиться розгами к его филейным частям, у него не получилось бы сделать это лучше и точнее.
Два девятых вагона
Нелепое в своей безответственности решение нового Апелляционного комитета и очередной гадливый пресс-релиз Данаилова – это еще не все. Третий казус неизбежно должен был случиться уже в игровом зале. Дело в том, что Крамнику предстояло… сыграть третью партию подряд черными!
В одном из предыдущих своих репортажей я уже вспоминал «бородатый» анекдот про два девятых вагона. «Пуанта» этого анекдота такова, что «девятый вагон – это не тот, который после восьмого, а тот, который перед десятым». Ну, кто помнит, тому смешно (может быть). Так вот, седьмая партия матча на первенство мира – эта не та, которая после шестой. Объяснить это нормальному человеку непросто, но я попробую.
Итак, задолго до старта стороны договорились, что по окончании первой половины матча (а это как раз шесть партий) они «поменяются воротами». На жеребьевке белый цвет в первой партии вытащил Крамник. Это означало, что черный цвет у него будет во второй, четвертой, шестой… (внимание!) седьмой, девятой и одиннадцатой партиях. Может, не очень умно, но вполне терпимо.
Однако, как мы помним, пятая партия фактически не была сыграна. И получилось, что после «черной» четвертой Владимир перескочил сразу на шестую – опять «черную», а потом и на седьмую. Три черных цвета подряд – очень жестокое испытание. В матче на первенство мира – тем более. Однако если спортсмен выдержит это испытание с честью, он сделает великое дело. И намного приблизится к общей победе.
Крамник выдержал.
В седьмой партии, в отличие от шестой и четвертой, ему пришлось нелегко. Топалов, может быть, первый раз в матче, получил «свою позицию» – инициативную, с ясной перспективой атаки на короля. Конструкцию, которую на пути Топалова выстроил россиянин, гроссмейстер Алексей Безгодов, находящийся в пресс-центре, образно охарактеризовал так: «Стою. Курю. Жду трамвая». Действительно, позиция Крамника была хоть и прочна, но на редкость пассивна. Ему, как герою романа «Граф Монте-Кристо» оставалось только «ждать и надеяться». Ждать атаки – и надеяться, что удастся ее отбить. Позже, на пресс-конференции Крамник признается, что позиция висела на волоске.
Но Топалов медлил. Топалов не решался начать штурм. Уже не в первый раз его подводит какая-то непонятная нерешительность. Может, он и впрямь боится Крамника? Не верит в свои силы? Тогда его дело – труба, и никакие подглядывания в чужой писсуар не помогут.
Крамник постепенно высвобождался. Еще ход, еще – и вот уже черным ничего не угрожает. Более того, они выиграли пешку. Но запас прочности оказался слишком велик, и ничью Топалов удержал без особого труда. Но ничья ему не нужна, нужна победа – а она все не приходит. В трех белых, «ударных» партиях – ни одной! И теперь подавать будет уже сам Крамник.
На пресс-конференции Владимир пошутил, что уже порядком подзабыл, каково это – играть белыми. Действительно, ведь его последняя партия, игранная белыми фигурами, состоялась больше недели назад! Ничего, вспомнит. И может быть, вслед за черной полосой в матче для российского чемпиона придет белая.