Николаю Балбошину — олимпийскому чемпиону по классической борьбе и знаменосцу на двух Олимпиадах — в минувший понедельник исполнилось 60 лет.
Коронный номер
Его коронный, эффективный и зрелищный прием — бросок прогибом — был непосильной задачей для сильнейших полутяжей мира. Соперники могли выиграть у Балбошина несколько баллов, но никто не побеждал его чисто.
— Николай Федорович, бросок прогибом — рискованный прием, его мало кто выполняет…
— Да, это правда. В 1970-е, когда были ничьи, после шести штрафных очков борец выбывал из соревнований. И у меня часто бывали такие случаи: после трех ничьих. Меня даже называли Толкачом: мол, ничего не делает. А я переходил во взрослую группу, и сил бороться со старшими не хватало. В 1971-м в финале первенства СССР нужна была победа. И я навязал сопернику обоюдный захват и провел из него бросок прогибом. Немножко коряво, правда, но выиграл и стал чемпионом. Стал работать над ним. Соперники перестали идти влево: боялись. А мне делать нечего, дай, думаю, попробую вправо. И получилось. Так и начал бросать в обе стороны. Со мной уже было тяжело «стоять». Но этот прием появился не сразу: на фоне выносливости и силы.
— Говорят, вы были особенно опасны в конце схватки…
— Я заматывал соперника. Вы не поверите: ребята после схватки выходили в раздевалку, и их рвало. Такой темп давал.
Борец — как моряк на палубе
— Правда, что борца-классика трудно сбить с ног?
— В принципе, любого хорошего спортсмена трудно сбить с ног. Но борца особенно. Борец — он как моряк на палубе, старается ноги пошире ставить.
— А правда, что «классик» победит любого вольника, дзюдоиста и самбиста?
— У кого не очень получалось в «классике», иногда уходили в другие виды борьбы и там добивались успеха. У нас был один такой парень: ушел в самбо и стал четырехкратным чемпионом. А некоторых ребят просили побороться в турнире вольников, и они стали чемпионами по вольной борьбе. Но ни один вольник или дзюдоист никогда не боролся в «классике» и тем более не становился чемпионом. Классическая — это основа всех видов борьбы, костяк.
— Классическая борьба всегда была прерогативой русских спортсменов, в отличие от вольной, где доминируют представители кавказских республик. Но в последнее время «классики» несколько сдали свои позиции. После Александра Карелина, по сути, так и не появилось ни одного яркого борца…
— Российские дети почти перестали заниматься борьбой. Секции платные. И потом у нас тяжелый вид спорта. Вижу, как сейчас родители привозят своих детей в хоккейную секцию. Мама вся нафуфыренная, тащит сумку с хоккейной амуницией. (Смеется.) Фирсов и Михайлов сами все таскали. Разве современные дети захотят так много и серьезно тренироваться? И время раньше другое было. Заняться нечем, в кино на любой фильм очередь. Поэтому все в спортивные секции записывались. Помню, в нашем районе стадион построили, так там практически вся школа занималась. Осенью зайти в зал было невозможно. А сейчас желающих намного меньше. Вот только кавказцы и ходят. У них — отец приехал в Москву, сына сразу в секцию борьбы. А нашим коренным россиянам все по барабану.
Спорт вылечил сердце
— Говорят, вы в детстве не отличались богатырским здоровьем…
— Мы питались намного хуже. Я лет в пятнадцать уже пошел работать, и не поверите: на первую зарплату купил килограмм мяса. Нас три брата было, отец на стройке работал. И, естественно, мать старалась получше накормить главного кормильца семьи. Отец картошку любил жареную, с салом. А я ненавидел. Картошечки хочется, а как увижу там сало — не ем. Вот и голодный все время. Я был высокий, худой. Врачи обнаружили у меня шумы в сердце. Но когда начал заниматься борьбой, уже были лучшие сердечные показатели из всей сборной.
— А правда, что вас не хотели принимать в секцию борьбы из-за того, что вы не смогли залезть на канат без помощи ног?
— Да я бы и с ногами на него не залез. В 13 лет никто не сможет. Нереально просто.
Не знаю, зачем тренер мне тогда сказал это сделать. Ребята потом говорили: он никогда никого не заставлял залезать без ног на канат. К нему пришел будущий олимпийский чемпион, а он его выгнал. Причем при всех. Сказал: «Тогда тебе делать нечего в нашем зале». Но, правда, потом позвал обратно. А я обиделся, самолюбивый был.
«Классики» — самые дружные
— Такие вот большие и сильные люди обычно бывают добрыми…
— (Улыбается.) Борцы — самые добродушные из всех силовых видов. Мы и между собой очень дружим, и с соперниками. Хотя я многим перешел дорогу и жизнь спортивную поломал, но со всеми, с кем боролся в своей весовой категории, в добрых отношениях и по сей день. Вот в боксе, я знаю, не так. А в штанге вообще никто ни с кем не дружит.
— Как относитесь к тому, что женщины занимаются сугубо мужскими видами?
— Безобразие просто. Тут по телевизору показали, как женщина семитонную машину на себе протащила, и всего на 10 секунд меньше, чем мужчина, который выиграл первое место. Представляете?
— А что думаете о боях без правил?
— Да ну, откровенная драка. Не знаю, может, кому и нравится. Мне — нет. Там ума много не надо, чтобы победить. Ударил по челюсти, и соперник почти без сознания. И его еще бьют лежачего по лицу. А у нас ты парня — такого же сильного — берешь и кладешь на лопатки. В сознании, а не бесчувственного. Вот это, я считаю, по-мужски.