(Фото: РИА «Новости»)
«Спорт День за Днем» заканчивает вспоминать вместе с олимпийскими чемпионами Сеула победные мгновения 25-летней давности. Московский торпедовец Юрий Савичев забил на Олимпиаде лишь один гол, но «золотой». Вряд ли кто-то двадцать пять лет назад мог представить, что эта победа и четверть века спустя останется последней для отечественного футбола.
План Бышовца
— Для меня этот юбилей большого значения не имеет, — говорит Савичев. — Чем двадцать пять отличается от двадцати четырех, двадцати или восемнадцати? Ничем. Единственное отличие этой даты — ваши коллеги чаще звонят.
— Финальный матч в эти дни пересматриваете?
— Нет, специально запись искать не собираюсь. Но вот если по телевидению покажут, с удовольствием посмотрю. Вообще хотелось бы, чтобы показывали такие события почаще.
— Какой матч на Олимпиаде оказался самым сложным?
— На мой взгляд, самый первый — со сборной Кореи. Как это ни странно. Во-первых, было важно удачно войти в турнир. Во-вторых, играть предстояло с хозяевами, у которых была мощная поддержка да и благосклонность судей тоже. Поэтому нулевая ничья оказалась хорошим результатом. Очко набрали, уверенность почувствовали.
— Когда поняли, что сборной по силам максимальный результат?
— Наверное, после того, как в полуфинале в тяжелой борьбе обыграли Италию.
— Расстроились, узнав, что не попали в стартовый составе на матч с Бразилией?
— Абсолютно нет. У нас ведь с Бышовцем была заранее догоровенность, что я выйду во втором тайме. В полуфинале я после перерыва вышел и смог усилить игру. Анатолий Федорович сказал, что ничего менять не будем и чтобы я готовился на второй тайм. Когда сказали менять Нарбековаса, неожиданностью это не стало.
Таффарел и Кеташвили
— В голевой атаке мысли какие крутились?
— Там с самого начала получилось все очень удачно. Мяч ко мне отскочил, когда я уже набрал скорость, поэтому уйти от защитника большой проблемы не составило. А вот, вырвавшись к воротам, еще не знал, что буду делать. Но вратарь бразильцев Таффарел сам облегчил мне задачу. Я ведь был на линии штрафной, мяч скакал внизу — мне и обработать его еще надо было, и бежать еще метров десять. Так я предполагал. Но поднимаю голову, а Таффарел уже передо мной. Поэтому решение пришло само собой — оставалось только ногу под мяч подставить.
— Как отреагировали, когда после первого дополнительнего тайма увидели ликующего Кеташвили?
— (Смеется) Мы это вдоволь уже после матча пообсуждали. Видимо, под действием эмоционального напряжения Кеташвили забыл, что в дополнительное время тоже играют два тайма. Я этого не увидел, по-моему, Лютый радость Гелы заметил и сказал ему: «Ты что развеселился то?! Нам еще второй тайм играть».
— В какой момент второй пятнадцатиминутки пришлось особенно тяжело? Когда казалось, что устоять не получится.
— Не было такого! Бразильцы, конечно, атаковали, мяч у них держался, но голевых моментов у них не было. Да и вообще сильного напряжения у ворот Харина я не помню. Это, скорее, мы могли забить третий — я был в хорошей позиции, но пробил выше.
— Золотая медаль чем-то необычной показалась?
— Тем, что золотая (Смеется). Хотя цель у нас изначально стояла четкая — не просто выступить достойно, не выиграть какие-то медали, не попасть в финал, а выиграть!
— От кого получили самое неожиданное поздравление?
— После победы все как в тумане пролетело. Какие —то слова, речи, тосты — ничего не запомнилось. Из торжественной части отложились только две картинки — вот мы стоим на награждении в Сеуле, и вот нас чествуют в Кремле.
Почему я благодарен Гаджиеву
— Для советских игровиков та Олимпиада получилась свехудачной. Золото помимо вас выиграли баскетболисты, гандболисты, волейболистки, мужская волейбольная команда играла в финале. Ближе к финалу возрастала ответственность? Мол, надо поддержать уровень результатов.
— Нет, на других не смотрели. Видели, что наши команды выигрывают, но думали только о своей цели. Возможно, чтобы от нее не отвлекались, Бышовец и увез нас на три дня на теплоход «Михаил Шолохов», где мы и готовились к решающим играм. Многие ведь уже свои соревнования закончились и в олимпийской деревне в полный рост праздновали свои медали. Вот Бышовец и решил оградить нас от этих соблазнов. Тренировки проходили прямо на палубе.
— Вы отмечали, что своей поездкой на Олимпиаду во многом обязаны Гаджи Гаджиеву. Его мнения сильно влияли на решения Бышовца?
— Об этом лучше все-таки у них спросить. А Гаджи Муслимович действительно меня очень поддерживал. Я ведь перед Играми восстанавливался после травмы и мои перспективы выглядели вовсе не очевидными. Но Гаджиев разработал специально для меня программу, постоянно поддерживал: «Юра, давай, все получится». Верил в меня. А уж как они там с Бышовцем договорились, уговаривал ли его Гаджиев, я не знаю.
— Эмоции, сопоставимые с олимпийской победой, в вашей карьере еще случались?
— Даже и не знаю. Сравнить эмоции не получается. Это легче сделать, когда о какой-то победе еще только мечтаешь. А вот состояние после победы в Сеуле — все так и должно быть! (Улыбается)
— Когда сборная России добьется сопоставимого результата?
— Надеюсь, на домашнем чемпионате мира. Если на чужих полях нам не очень везет, значит, будем выигрывать у себя. (Смеется) Поэтому до 2018 года еще подождать придется.