Петр Петрович — самый младший из «ударного» квартета братьев Старостиных, да и прославиться он не успел, хотя надежды подавал немалые. «Петр выступал в амплуа или правого хавбека, или правого полусреднего. Был очень техничен, самоотвержен и храбр…» — писал в книге «Футбол сквозь годы» его старший брат Николай Петрович.
Партийное задание и душевный порыв
Старостины — не фамилия, а символ советского футбола тридцатых годов. Своеобразная артель, кооперация, взращенная на ниве промкооперации настоящей, объединившая команды, вкусно пахнущие табачком, хлебом и прочей снедью — «Дукат», «Мукомол», «Пищевик». Именно Николай, Андрей, Александр и Петр сколотили из них спортивное общество и нарекли гордым именем восставшего гладиатора Спартака. Это было, между прочим, партийное задание — от товарища Косарева, комсомольского генсека, чудесным образом совпавшее с душевным порывом братьев.
Согласно старинным летописям, Старостины были футболисты отменные. Да и экзотика какая — четыре сильных, удалых молодца в одной команде! Эта яркая картинка породила то ли анекдот, то ли сказку, записанную писателем Львом Кассилем в очерке «Мяч идет от брата к брату».
…Пришедший на стадион иностранец интересуется фамилией одного из спартаковцев. Его вводят в курс дела: «Старостин». Журналист указывает на другого футболиста и слышит в ответ ту же фамилию. «А кто играет рядом?» — «Старостин». — «Хорошо, а как зовут человека в центре нападения?» — «Тоже Старостин». Журналист задает новый вопрос, но получает все ту же информацию. Понимающе кивает и записывает в блокноте: «Старостин — это по-русски футболист».
Впрочем, почему бы этой истории не быть былью?
Кстати, в двадцатые годы в команде «Красная Пресня», где начинали Старостины, играли пятеро (!) братьев Артемьевых.
Окончательный диагноз
Говоря о Старостиных, в первую очередь подразумевали Николая, Андрея и отчасти Александра. В общем, заслуженно — они и игровой стаж заработали солидный, и до самой смерти не уходили с орбиты футбольной жизни.
Другое дело — Петр. Судьба, а точнее, жестокий удар испанца Силаурена, обернувшийся неизлечимой травмой, прогнал его с поля в 27 лет. И, кажется, даже толковых фотоснимков и кинокадров не осталось на память об игре правого спартаковского хава. А вот диагноз сохранился: разрыв связок — и нынче суровый, а в те времена окончательный, обжалованию врачей не подлежавший.
Впрочем, свой след Старостин-младший в футболе оставил. Стал чемпионом осеннего первенства СССР 1936-го, на следующий год вместе со «Спартаком», к которому «приплюсовали» игроков других клубов, стал… чемпионом мира. Так во всяком случае расценила советская печать успех красно-белых на Всемирной рабочей — была и такая! — олимпиаде в Антверпене. Кстати, там Петра и покалечили…
Эхо показательной игры
Уже после ухода из футбола жизнь снова свела их — увы, по случаю трагическому. В 1942-м Андрея, Николая, Петра и Александра арестовали по обвинению в подготовке покушения на «лучшего друга физкультурников» — товарища Сталина. Так аукнулся братьям показательный матч в 1936-м на брусчатке Красной площади, покрытой войлоком, пред ясными очами вождя. Ему, между прочим, то зрелище понравилось…
«Расстрельную» статью братьям, к счастью, заменили, но все равно приговор потянул на целых двенадцать лет. Все это время их фамилии вымарывали из футбольных справочников, не поминали их всуе, а только опасливо, шепотком и чаще, конечно, ностальгически, во время игр красно-белых.
Но пришло время, и опальную фамилию стали произносить вслух: в юношеской команде «Спартака» появился Андрюша Старостин — сын Петра Петровича. Увы, он поиграл лишь самую малость и, не обнаружив больших способностей, футбол оставил. Хотя в нем, конечно, заманчиво было увидеть наследника отца и дядьев.
«Петр был высшего класса футболист»
…В заключении все братья, кроме младшего, «вспомнили» футбол. Да и грех лагерным начальникам было не воспользоваться ценными «кадрами». Вот и приставили Старостиных поднимать динамовцев — из Норильска, Благовещенска, Ухты, в составе которых играли и военнослужащие, и зэки. В большие футбольные люди никто из них не выбился, но умения им маститые тренеры точно прибавили. И добрую память о себе оставили.
Петр же к мячу уже не прикасался — инженерить стал еще с довоенных времен, в лагере «карьеру» продолжил. И всю остальную жизнь этой профессии не изменял. А на стадион Петр Петрович наведывался редко. Быть может, затаил обиду на футбол, который пусть и косвенно, но стал виновником стольких его бед?
Жаль, не сбылись спортивные надежды Старостина-младшего, зато сохранился звучный, как удар с лета, комплимент Старостина-старшего: «Петр был высшего класса футболист, быть может, самый потенциально талантливый из нас…»