Михаил Стрелков, грозный российский тафгай из 1990-х, об американских «птичках», грамотных драках и забегах, от которых даже у легкоатлетов расширялись глаза.
Его кулаки поменьше валуевских, но лиц за годы профессиональной карьеры подпортили немало. В конце 1980-х Стрелков выбрал нетипичное для советского Ленинграда хоккейное амплуа — тафгай. Тогда даже слово такое мало кто знал, а Михаил сразу взялся за дело. Даже на детско-юношеских турнирах устраивал побоища «один против всех».
— Отец поначалу возмущался: «Ты что творишь?!» — вспоминает он. — А когда увидел, как зрители меня приветствуют, претензий больше не имел.
Понятие «тафгай» пришло из заокеанского хоккея. Их изначальная функция вроде санитаров льда: очищать его от подлости и грязи. Тафгаи не забрасывают по 50 шайб за сезон, но их обожают зрители и уважают партнеры. Ибо легкая на первый взгляд работа — огромный риск для здоровья.
Ввиду своей травматичности ярко выраженное амплуа тафгая последние годы нивелируется. Былой хоккейный романтизм растворяется в универсализме и прагматизме. Сегодняшние тренеры если и хотят видеть среди подопечных бойца, чаще предпочитают исполнителей вроде Евгения Артюхина, Александра Свитова и Евгения Тимкина, которые функции силовых форвардов дополняют способностью при необходимости скинуть перчатки.
Стрелков свою карьеру завершил в 32 года. Дальше играть не позволили ноги — пошло разрушение суставов. О боевом прошлом тем не менее вспоминает с юмором. Тафгаи вообще веселый народ. Другие вряд ли согласятся на подобное…
Когда 20 человек в раздевалке называют тебя чудаком на милую букву, мало приятного
— Михаил, бывало, что перед игрой у вас плохое настроение и вы начинали народ гонять?
— Нет. Во взрослом хоккее все идет от тренера. Допустим, человек получил по рукам. Психанул — сбросил перчатки, набил кому-то рожицу, выпустил пар. Красавчик, конечно, но команде из-за твоей вспыльчивости пять минут в меньшинстве отбиваться. Могут отбиться, а могут две шайбы пропустить…
— Вполне.
— И вот заходишь ты в раздевалку, и тебя 20 человек называют чудаком на милую букву. Мало приятного, согласитесь?
— Спорить не будем.
— Нужно очень сильно не любить человека, чтобы при такой перспективе бежать его бить. Хоккей — не индивидуальный вид спорта. Драться следует, лишь когда того требуют интересы команды. Причем делать это надо грамотно. В подходящий момент.
— Чтобы завести команду?
— Как вариант. Или если победа в кармане. Или наоборот — когда матч уже не спасти.
— Позабавиться напоследок.
— Отмашку все равно тренер обычно дает. Потому как в КХЛ даже с двумя шайбами преимущества рискованно поднимать бучу. Можно и за минуту дважды пропустить. Разве что на последних секундах не страшно.
— Вы перед матчем всегда знали, что будете человека бить?
— Если видел, что у соперника есть реальный оппонент, готовился по-особому. Глядя на рост/вес, представляешь, что от кого можно ожидать. В Америке, например, получаешь еще более детальную информацию: кто с какой руки бьет, как хватается. Там бои — часть шоу. Спонтанными они бывают редко.
— Почему?
— Полезешь, допустим, на игровика — он сразу может упасть, а ты неделю будешь пиво из-за дисквалификации пить. Вместе с незапланированным отпуском появится недостача в кошельке. Деньги за пропущенные матчи не платят.
— Что всегда обидно.
— Поэтому драться нужно умно. Когда я понимал, что будет бой, форму тоже готовил иначе, настраивался по-особенному.
— Чаще думая о том, как попасть по морде, а не по шайбе?
— Скорее как грамотно зацепиться. А когда мысли не о конкретных событиях на льду, можно напороть, гол пропустить.
— А тренеры требуют от подопечных концентрации.
— Настраиваться на хоккей и на драку — разные вещи. Подрался — считай, большую часть матча из-за удаления пропустил.
В России канадские бойцы даже в пенсионном возрасте красавцами выглядят
— В нынешней КХЛ настоящие тафгаи есть?
— Едва ли. Вот канадцы, игравшие в «Витязе», были классными бойцами. Стив Боссе, в частности, дрался в UFC…
— Абсолютный бойцовский чемпионат.
— Он самый. И в то же время хотел с «Витязем» подписать контракт.
— Но с хоккеем в итоге завязал, сделав выбор в пользу смешанных единоборств.
— Уникальный спортсмен. Совмещать хоккей и ММА — не представляю, как такое возможно. Две хоккейные тренировки в день, а еще нужны силы на восьмиугольник.
— Монстр!
— В КХЛ у тафгая второстепенная роль. Есть люди, которым такие ребята не нравятся. Была во всей лиге одна команда, наполненная тафгаями…
— Мы ее чуть выше упоминали.
— В хоккей играли плохо, зато всех били. А кому понравится, когда твоих игроков мутузят, аки немощных?
— Руководителю-мазохисту, например.
— Вот-вот. Другое дело, когда в каждом клубе имеется боец сопоставимого уровня. Тогда зрителей ждала бы равноценная схватка, а не избиение младенца. Игровики с таким прикрытием тоже чувствовали бы себя уверенней.
— Наши чиновники от хоккея утверждают, что это не наш стиль.
— Традиции у нас действительно иные. Хотя болельщикам нравятся бои, клубы КХЛ никогда не станут много платить за тафгая. Потому-то ребята с именем к нам не едут.
— Постойте, а Крис Саймон! Человек 2000 штрафных минут в НХЛ набил.
— А что Саймон? Птеродактиль. В КХЛ его позвали, когда он фактически закончил с хоккеем.
— В 36.
— И вдруг неожиданная перспектива заработать денег от «Витязя»… Почему бы ею не воспользоваться? К тому же конкуренции у него здесь никакой не было.
— Кроме тех же канадцев, выступавших в других клубах.
— В Северной Америке тафгаев с юных лет учат бить не по шайбе, а по лицам. Там жесткий отбор. Чтобы утвердиться в этом амплуа, нужно пройти огонь и воду. У нас института ледовых бойцов нет в принципе.
— Иные традиции…
— Потому-то в КХЛ канадские бойцы даже в пенсионном возрасте красавцами выглядят. Себя я всегда называл «российский тафгай». За океаном совсем другой уровень.
Многие в КХЛ полагают, что достаточно только первый и последний матчи сезона отыграть хорошо
— Но вы там тоже дрались.
— Недолго. Один сезон. Его мне хватило, чтобы на многое поменять взгляды.
— Например?
— Увидел, как люди бьются за шанс остаться в хоккее. У кого нет таланта, яйцами берут — на характере, упорстве пробиваются в НХЛ. Это мне чемпионат СССР по боксу напомнило.
— Чем?
— 15 республик, и у каждой свой представитель на ринге. Победить в таком месиве было почти геройством.
— Побеждали стальные.
— Так раньше люди действительно железными были. Не то что сейчас: два нормальных претендента и два дохлых. В НХЛ отбор сопоставимого уровня. Мало выжить в низших лигах, надо еще за НХЛ зацепиться. А там и без тебя очередь стоит.
— И никакого лимита на легионеров.
— У игроков КХЛ иная психология. Многие полагают, что достаточно первые и последние матчи сезона отыграть хорошо, чтобы тебя оставили на следующий год. А в промежутке можно пиво с сигарой потягивать. «Ведь на нашей стороне лимит, — думают они, — а с российскими игроками нынче дефицит».
— Если совсем расслабишься — могут обменять. Так что вкалывать предпочтительно до момента наступления запрета на дозаявки.
— Так в основном шлак как раз и мигрирует из команды в команду. Человеческий организм так устроен: если ему не надо напрягаться, он и не будет. Хороших игроков можно выменять разве что из клубов, точно не попадающих в плей-офф.
Можно долго дубасить друг друга, но победит тот, кто первым попадет
— Что больнее: когда попадают тебе или когда ты попадаешь в шлем?
— Попали в бороду — уже не больно. Но если попали — отдыхаешь. Обидно — да. Стыдно… Но не так противно, когда кулаком в шлем лупишь. Кисть запросто можно сломать.
— Она потом долго заживает.
— Чаще пальцы ломаются. Поэтому шлемы обычно снимают. Хотя умные люди не снимают — голову берегут.
— А хитрые делают на нем засечки, чтобы противник быстрее разбил кулак.
— Хитростей хватает. Я по первости ничего этого не знал. Уже в Америке нахватался: как правильно за майку схватиться, как натягивать ее, как экипировку готовить подобающим образом.
— Американские «птички» к вам в голову залетали?
— Кукушки. Пару раз хорошо прикладывали. Как в телевизоре раньше: передача закончилась, только мураши по экрану. В моем случае «телевизор» гасился автоматически — сразу черный свет.
— Так и предохранители могут перегореть.
— Если дерешься, бояться нельзя. В боксе, например, можно уйти от удара. В хоккее — нереально. Надо просто прийти к пониманию: в том, что тебя бьют, нет ничего страшного.
— Спорное утверждение.
— Если выбрал амплуа тафгая, от него никуда не деться. Можно долго дубасить друг друга, но победит тот, кто первый удачно попадет. В Америке мне по первости часто прилетало.
— Из-за отсутствия опыта?
— А с кем в России было драться? Саша Юдин, Андрей Срюбко… Собственно, все равные противники... Потому и огребал. В первой же драке какой-то мексиканец звездочками осыпал.
— Выяснилось, не такой уж вы хороший тафгай?
— Более того, понял, что ничего не умею. Все равно что ребенок пришел в секцию, где сверстники уже четыре года занимались. Нужно было учиться и учиться. Но мне некомфортно было три раза в неделю драться.
— Это прямо обязательно?
— Для ребят моего амплуа — да. В те времена по крайней мере там было так. Я всегда перчатки без проблем сбрасывал, но такая систематичность напрягала. В хоккей тоже хотелось поиграть. У североамериканцев иной тип мышления. Их бойцы не думают, как точно отдать пас или сильно бросить. Их главная цель, как в боксе, — физиономия соперника.
— Инстинкт убийцы должен быть у людей такого амплуа?
— Не думаю. Боксеры, участники боев без правил, в жизни зачастую очень мягкие, добродушные люди. Просто такой спорт они выбрали, такую работу. Быть зверем по жизни совершенно не обязательно.
Я тренировался у человека, на совести которого три смерти
— Вы как-то сказали, что вашу карьеру подпортил Борис Михайлов. В чем его вина?
— В начале 1990-х несколько молодых ребят из СКА-2, в том числе и я, стали подпускаться к первой команде. Мы тренировались с «основой», но играли за нее приезжие. С приходом Бориса Петровича из СКА убрали Алексея Ефимова, Васю Каменева, Женю Павлова, Дмитрия Кукушкина…
— Это был костяк той команды.
— На их места набрали людей из регионов, а нашим парням пришлось разбредаться по городам и весям. Причем самовольно собрать вещички и уехать они тоже не могли.
— Почему?
— СКА принадлежали спортивные права на них, и клуб логично просил компенсацию. А кто за меня, сырого хоккеиста, даст денег? Кто меня знает? Кому я нужен? Получался замкнутый круг: деньги за тебя не дают, а без денег не отпускают.
— Какой был выход?
— Закончить с хоккеем и пойти в шахматы. Еще можно было «убить» Бориса Петровича. В 1990-х как раз актуально. Эх, мягкий я человек — не замахнулся на легенду…
— А кстати, если серьезно, были тренеры, которых во время «предсезонки» хотелось убить?
— Даже не знаю, рассказывать или нет… Я, в общем, работал с человеком, на совести которого три смерти.
— Ого…
— Предсезонных нагрузок, кстати, не выдерживали. Этот тренер раньше в «Соколе» киевском работал, а пересекся я с ним в «Витязе».
— Мы, кажется, поняли о ком речь.
— Так вот этот гражданин заставлял нас бегать в 35-градусную жару. Реально хотелось ему в горло вцепиться. Думал: или сам сдохну, или его похороню, попутно сохранив ребятам здоровье.
— С вашими габаритами бег — не самая приятная процедура…
— Особенно на 400 метров. Дурацкая дистанция. Раньше везде много бегали. Сейчас методика другая: 3х400 или 4х400. А у нас при Михайлове было 16х400.
— Ух ты!
— Вот-вот. У легкоатлетов глаза вываливались от удивления: «Вы там с ума посходили? Это даже для нас самая трудная дистанция».
— Как пережили?
— А никак. В прямом смысле слова. На льду после такой «предсезонки» были никакущими. Просто вставали, аки кони шахматные, а если ходили — то буквой Г.
— Смешно.
— Если только со стороны. Нам было не до смеха. Подготовка хоккеистов — это ведь целая наука. А у нас как было? «Предсезонка» стартовала: ноги в руки — и бежать.
— А еще «железо» на завтрак, обед и ужин.
— Были и такие. Не было главного — продуманного комплекса упражнений. А если человек до конца не понимает сути упражнений, хватая оттуда-отсюда урывки информации, он только калечит хоккеистов.
После боя с Юдиным пошли пить пиво в ближайший бар
— В 1990-х хоккеисты СКА не шиковали на окладах. Юный форвард Сушинский, к примеру, частным извозом подрабатывал.
— Максим, наверное, сам придумал, что таксовал. В том СКА он был первым, кто купил иномарку. Не думаю, что за счет натаксованного…
— Она же с толкача заводилась — BMW, кажется…
— Корыто, конечно, по сегодняшним меркам, но в ту пору смотрелась солидно. Тогда все играли в хоккей. О дополнительном заработке немногие помышляли.
— Командные банкеты часто заканчиваются драками. Вам случалось бить одноклубников?
— Благо нет. Водку пили без рукоприкладства.
— А как же драка с Александром Юдиным в «Витязе»?
— Там другая история. Руководство клуба решило выяснить, кто из нас главный хоккейный боец страны. Организовали бой на запасном катке. Каждому обещали по пять тысяч долларов. Мы с Сашей подрались, получили деньги и вместе пошли пить пиво в ближайший бар.
— Мило.
— До сих пор часто видимся с Юдиным. Ходили как-то на чемпионат по силе удара. Естественно, ничего не выиграли. Какие-то пауэрлифтеры остались вне конкуренции.
— Подводя итог, довольны в целом своей хоккейной карьерой?
— А ее как таковой у меня не было. Играл в основном по Высшей лиге. Денег особо не заработал. Вспоминали обо мне, когда на льду нужны были кулаки, а драться я умел. За счет этого умения и прижился. Но это скорее стечение обстоятельств. И хорошо, что оно оказалось таким. Не пошел по скользкому пути. Хоккей уберег…
Личное дело
Михаил Стрелков
Родился 17 марта 1975 года в Ленинграде. Хоккеист. Амплуа — защитник. Игровые номера — 77, 36, 17, 8.
Выступал за клубы СКА, СКА-2, «Ижорец», «Александрия» (Западная хоккейная лига), «Джонстаун», «Пенсакола» (оба — Лига Восточного побережья), «Кристалл» (Электросталь), «Кристалл» (Саратов), «Сибирь» (Новосибирск), «Химик» (Воскресенск), «Витязь» (Чехов), «Мотор» (Барнаул), «Лада» (Тольятти), «Витязь» (Подольск).