Уроженец СССР Андреас Вольф — одна из ключевых фигур в защитных построениях «Монако», владельцем которого является российский бизнесмен Дмитрий Рыболовлев. Потомок поволжских немцев, не забывший русский язык (с родителями Андреас до сих пор предпочитает общаться на «великом и могучем»), рассказал корреспонденту «Спорта День за Днем» об интересе к нему со стороны «Зенита» в 2011 году, о разговоре с тренером сборной России накануне Евро-2008, попутно признавшись, что до сих пор слушает песни Аллы Пугачевой и «Ласкового мая».
В предстоящем сезоне будем бороться за чемпионство
— Андреас, в 2007 году популярное немецкое издание Bild признало вас защитником года в бундеслиге. Это пока что единственная индивидуальная награда?
— Да, но более памятен мне командный успех с «Нюрнбергом», с которым я выиграл Кубок Германии. Представьте себе, до этого лет 50 команда ничего не выигрывала! Завоевание Кубка страны можно было приравнять к победе в бундеслиге. Праздновала не только команда, но весь город.
— И в «Нюрнберге», и в «Монако» вы — капитан команды. Как выбирают капитана у монегасков — на командном собрании или волевым решением тренера? А может, так захотел владелец клуба Рыболовлев?
— Не ищите в этом вопросе каких-то подводных течений. Во-первых, капитанскую повязку мне доверили не сразу, а через полгода выступлений за «Монако». Считаю, что на решение повлияло капитанство в «Нюрнберге». Поговорить с ребятами, поднять моральных дух команды в раздевалке — с этим я, по-видимому, неплохо справляюсь. По крайней мере мне доверяют.
— На правах капитана можете «напихать» кому-то из своих партнеров по «Монако» на поле или в раздевалке?
— Считаю, если человек допустил какую-то ошибку на поле, лучше ему на нее указать, чем промолчать. А вот тон замечания может быть разный. Очень эмоциональный или нет — зависит от конкретной ситуации. За те 13 лет, что я нахожусь в профессиональном футболе, я думаю, что набрался опыта, который позволяет мне правильно эту ситуацию оценить и, если нужно, как вы говорите, «напихать» провинившимся. По большому счету для этого и капитанская повязка не нужна.
— Переходя в «Монако», вы знали, что в команду будут вливаться серьезные деньги?
— Знал, что руководство клуба поставило перед собой цель как можно скорее вернуться в элитный дивизион. Если бы эти цели не были четко задекларированы, я бы вряд ли заключил контракт с монегасками. Я приехал в Монако, чтобы вместе с партнерами по команде вернуть клубу место под солнцем. А затем и выиграть чемпионат Франции. Первая цель покорена, осталось выполнить и вторую задачу. Она куда сложнее, но зато как интересно будет ее решить.
— Далеко не все немецкие футболисты решились бы поменять родную Германию на Францию. Для вас это была только финансовая мотивация?
— Нет. В тот момент я как раз искал для себя что-то новое, в том числе и в футбольном плане. К тому же я не хотел оставаться в Германии — было желание сменить обстановку. А здесь другой город, другой язык, менталитет. Да и футбол отличается от немецкого. Мне это все было интересно в комплексе.
— Тем более была даже какая-то туманная перспектива, чтобы «Монако» из-за высоких налогов во Франции заявился в чемпионате Италии. Если не ошибаюсь, вы в одном из интервью делали такое предположение…
— Я говорил в таком ключе, дескать, если во Франции многие против команды «Монако», тогда, возможно, стоит задуматься над этим вопросом. Впрочем, сейчас я уверен, что команда останется во Франции.
— Вы говорите о задаче выиграть чемпионат Франции. Но ведь в истории «Монако» были и более весомые результаты. В клубе помнят финал Лиги чемпионов — 2004, когда «Монако» встречался с португальским «Порту»? Хотите повторить тот успех команды?
— Вспоминают. Но хотели бы не повторить, а выиграть самый престижный европейский клубный футбольный турнир. «Монако» уже на новый сезон ставит самые высокие цели. Команде, конечно, нужно время, чтобы она росла. Чуть позже будет видно, в какую сторону нам нужно двигаться.
— У «Монако» перед глазами успешный пример ПСЖ, который практически за год стал чемпионом Франции, хорошо до этого поработав на трансферном рынке.
— У нас была сильная команда для второго по силе французского дивизиона и довольно крепкий коллектив, если сравнивать с командами Лиги 1. Понятно, что, если хочешь добиваться самых высоких целей, нужно приобретать качественных игроков. Эти приобретения руководством клуба были сделаны. Надеюсь, что уже в этом сезоне мы будем бороться за чемпионство.
— Когда у вас истекает контракт с «Монако»?
— Соглашение действительно еще на два года. Потом будет видно. Освоил ли французский? Еще нужно подучить. У меня дочь ходит в садик, там ей преподают французский, вот она меня и учит (смеется). В команде все говорят в основном на английском.
— Так вас можно назвать полиглотом?
— Не сказал бы. Знаю немецкий, английский, русский. Сносно владею итальянским, так как моя жена родом из Италии. Ну и французский потихоньку осваиваю. Надеюсь, что полиглотом будет моя четырехлетняя дочка Мила. Она говорит на итальянском, французском, сейчас учит английский и немецкий. А потом еще, возможно, и русский освоит.
— С Дмитрием Рыболовлевым общаетесь на русском языке?
— С владельцем «Монако» общались всего лишь несколько раз — Дмитрий хотел знать, как обстоят дела в команде. Разговаривали не с глазу на глаз — помогала переводчица. Рыболовлев говорил на русском, я отвечал на английском. Хотя, думаю, поняли бы друг друга, если бы говорили на «великом и могучем».
— В самом княжестве Монако есть с кем поговорить на русском? Туристов русских много?
— Видно, что русские приезжают, гуляют. Но чтобы кого-то остановить и поговорить — я так не делаю.
— Не было мыслей оформить себе подданство княжества Монако? Думаю, что принц Альберт капитану «Монако» не отказал бы...
— Пока таких мыслей нет. Принц Альберт, кстати, приходил два раза к нам в раздевалку, когда мы вышли в элитный дивизион. Он преданный болельщик нашей команды. Часто бывает на стадионе.
Было желание выступать за сборную России
— Андреас, имеете представление, почему в 2011 году сорвался ваш переход в «Зенит»?
— Знаете, о том, что не случилось, лишний раз вспоминать нет особого желания. Я думаю, что для трансфера элементарно не хватило времени. Разговоры, по-моему, начались в марте. Пик переговоров пришелся на последний день трансферного окна. Нам просто-напросто не хватило времени оформить все документы. У нас был разговор с Лучано Спаллетти, тренер «Зенита» говорил, что хочет видеть меня в своей команде. Увы, предложение было сделано слишком поздно. Была вероятность, что мы вернемся к переговорам летом, но «Зенит» в этом плане инициативы не проявил. И в итоге я подписал контракт с «Вердером».
— С Анатолием Тимощуком в Германии пересекались?
— Когда он выступал в «Баварии», я пылил сначала в «Нюрнберге», а потом в «Вердере». Но во время игр с мюнхенцами мы с нынешним игроком «Зенита» на поле ни разу не встретились.
— Есть мнение, что «Зенит» переплачивает высококлассным легионерам — дескать, только таким образом можно заставить футболистов поменять Западную Европу на Россию. Финансовые условия, предложенные «Зенитом» в 2011 году, вызвали у вас немой восторг?
— Это не было главным. Тогда у меня вообще была двойственная ситуация. Я уже 14 лет выступал в «Нюрнберге» и не собирался менять команду, которая стала для меня родной. Но когда получил предложение, подумал, что было неплохо попробовать что-то новое.
— Тем более и языковая среда была для вас знакомой.
— Вот именно. Для меня это был бы шанс подучить язык, понять русский менталитет. Есть же такое понятие — «загадочная русская душа». Пожив в Питере, я бы, наверное, понял бы, что означает это выражение. А так мне этот термин не до конца понятен. Впрочем, что здесь удивительного? После того как моя семья в 1990 году переехала в Германию, я лишь два раза был в России — приезжал с «Нюрнбергом» в Санкт-Петербург на матч с «Зенитом» в Кубке УЕФА и раз в Москву ездил на пару дней. Больше в России не был.
— В СМИ также писали, что вами интересовался «Анжи». Насколько предметным был интерес со стороны махачкалинского клуба?
— На меня со стороны «Анжи» никто не выходил. Честно говоря, от вас об этом впервые слышу. Предполагаю, что у вас кто-то просто решил пустить такие слухи.
— В 2008 году тренерский штаб сборной России не сильно жаждал вас видеть в сборной, раз не успели оформить документы?
— К тому времени ваша национальная команда уже пробилась в финальную часть Евро-2008. У меня был телефонный разговор с Александром Бородюком. Прозвучал вопрос: не хотел бы я сыграть за сборную? Но команда тогда была сыгранная, что наглядно продемонстрировали выступления подопечных Гуса Хиддинка. Я не хотел мешать. Ну а после Евро все разговоры о сборной России затихли — по-видимому, пропал интерес к моей персоне. Жаль, ведь у меня было желание выступать за российскую дружину.
— Удивительно, почему лучшего защитника бундеслиги не приглашали в бундестим.
— Некоторые говорят, из-за того, что я выступал не в том клубе. В Германии из «Нюрнберга» не так легко попасть в сборную, как, например, футболистам, которые выступают в Дортмунде, «Баварии» или «Байере». Хотя, конечно, не только в этом дело.
— А предложения от сборной Таджикистана не было?
— Если честно, вы первый, кто меня об этом спросил. Я даже никогда об этом не думал. Во-первых, предложения не было. Во-вторых, не уверен, что мне было бы интересно выступать за команду такого класса. Хотя я, конечно, жалею, что ни разу не вышел в футболке национальной команды. Для каждого футболиста сборная означает самый высокий уровень. Германия или Россия — не так уж и важно. Конечно, можно завоевать какие-то трофеи и с клубом, но, по-моему мнению, со сборной достижения выглядят весомее. Например, стать чемпионом мира или чемпионом Европы со сборной более почетно, чем выиграть Лигу чемпионов с клубом.
— Еще рано грустить, Андреас. Как говорил знаменитый советский, а затем и украинский легкоатлет Сергей Бубка: «Пока у меня есть еще одна попытка, я не проиграл».
— Да, я помню другое русское высказывание: дорогу осилит идущий. Правильно говорю слова? С другой стороны, я стараюсь реально смотреть на вещи. Мне уже 31 год, и осталось поиграть на высоком уровне пару-тройку лет. На выступление в сборной уже не надеюсь. Сейчас цели более прозаические — как можно дольше играть на своем нынешнем уровне.
— Сколько еще россиян работает в «Монако»? Вас ведь в клуб приглашал Евгений Смоленцев?
— Честно говоря, статистики, сколько россиян работает в «Монако», я не веду. Пару управленцев в клубе точно русские, есть еще один итальянец. Смоленцев был исполнительным директором клуба, теперь его должность занимает Тор-Кристиан Карлсен, который, по-моему, работал селекционером «Зенита». Смоленцева я знал, если не ошибаюсь, еще в 2008 году — он приглашал меня в «Спартак». А когда я выступал за «Вердер», россиянин снова вышел на меня. Позвонил, рассказал, как руководство клуба представляет себе «Монако» в будущем. Я заинтересовался перспективным проектом и дал свое согласие на переход.
— А «Спартаку», получается, отказали?
— У меня на тот момент был действующий контракт с «Нюрнбергом», и, честно говоря, особого желания покидать команду я не имел.
Фанат братьев Кличко
— Андреас, куда вы спрятали шапку-ушанку, в которой разгуливали по Питеру в 2007 году?
— Как вернулся в Нюрнберг, подарил родителям — сейчас она лежит у них дома как сувенир. Есть у меня дома и матрешки, есть яйцо Фаберже. Я даже знаю, что его изготовил родившийся в Санкт-Петербурге русский немец Петер Карл Фаберже. Впрочем, мы глубоко копнули. По большому счету подобные русские сувениры можно легко купить и в Германии, в специальном магазине для русскоязычных немцев.
— Давайте протестируем вас на знание российского футбола. Сколько с ходу назовете игроков сборной России?
— С ходу — ни одного. Потому что боюсь ошибиться. Состав у вашей сборной изменился, много молодых пришло. Да и не сильно слежу я за российским футболом. Мне проще назвать игроков «Зенита». Знаю Халка. Из россиян могу назвать Аршавина, потому что он играл в Европе.
— Знаете, кто стал чемпионом России? Какое место занял «Зенит»?
— Помню, что «Анжи» долго находился вверху турнирной таблицы, «Зенит» тоже был вверху. «Зенит» выиграл?
— ЦСКА.
— А на втором кто — «Зенит»? Махачкала третья? Угадал? Ну и нормально. Слышал еще, что «Динамо» в начале чемпионата плохо выглядело, но потом у них дела лучше пошли.
— В феврале 2008 года вы побывали в Нюрнберге на бое Николая Валуева с белорусом Сергеем Ляховичем. Это был последний боксерский поединок, который видели вживую?
— Да. Ваня Саенко нам билеты организовал. После этого я на боксе не был. Сам же бой оставил яркие эмоции. После поединка мы даже зашли к Коле в раздевалку. Поздоровались, Ваня с ним немного поговорил.
— Валуев теперь депутат Государственной Думы, еще и успевает в фильмах сниматься.
— Надо же. Впрочем, в Германии больше любят братьев Кличко. Я смотрел их бои по телетрансляциям. Хотел побывать на поединках Виталия и Владимира, но пока не получалось. Я себя могу назвать персональным почитателем боксерских талантов братьев.
— 5 октября Владимир Кличко проведет бой с Александром Поветкиным в Москве. Может, прилетите?
— Если было бы время, обязательно приехал бы. Но думаю, что времени не будет: у нас как раз сезон будет в разгаре.
— До сих пор слушаете Верку Сердючку и российскую эстраду?
— Насколько я знаю, она украинка. Вернее, украинец. Но поет песни на русском. Может, у кого-то это вызовет удивление, но я иногда могу послушать «Ласковый май». Когда уезжал из СССР, эту группу слушали все дети и подростки. Также с удовольствием могу включить диск со старыми песнями Аллы Пугачевой. Иногда могу услышать кого-то из нынешних исполнителей российский эстрады, но мне мало кто из них нравится. Думаю, что все дело в моем восприятии — еще в памяти ребенка отложились «Ласковый май» и Алла Пугачева.
— Вы говорили, что у вас родственники живут в Иркутске. По линии отца или матери?
— По-моему, по материнской линии. Думаем приехать к ним в гости, но пока нет возможности. Я также хочу съездить в Таджикистан, где я родился. Ностальгия присутствует. Но опять же для поездки нужно выбрать время.
— В Германию семья переехала в поисках лучшей жизни?
— Можно и так сказать. У нас в Германии тоже были родственники, они нас пригласили, и родители воспользовались этим приглашением. Мне тогда было восемь лет. В Таджикистане оставались друзья, которые затем переехали в Москву. Раньше постоянно поддерживали связь, но сейчас общение свелось к минимуму. Появились новые друзья, у каждого есть своя семья. Если долго не видишь человека, контакты понемногу теряются — это понятно.
— Вы рассказывали дочке о своем детстве, о стране, в которой родились?
— Да она и сама это видит, ведь я с родителями на русском разговариваю. Но она еще слишком маленькая, чтобы все это понимать. Думаю, когда подрастет, свожу ее в Таджикистан, покажу, где прошли мои детские годы. Но это уже будет, скорее всего, после окончания моей карьеры.