Польша пришла и ушла от меня в 2012-м, когда я работал на Евро, не заезжая в Украину. Было много бед: сорвал желудок, потому что даже на завтрак давали десять видов колбас и один йогурт; пиво било в голову на третьем глотке, заставляя прощаться с товарищами и идти домой раньше; к чемпионату Европы не успели подготовить железные дорогие и 185 километров из Вроцлава в Познань приходилось преодолевать 5 часов. Наконец, пришлось косить под чеха, но это только моя проблема…
Муниципальный стадион, Вроцлав (Stadion Miejski we Wrocławiu)
Давайте сразу: Вроцлав – один из тех городов, что остались в памяти так мощно, что хочется вернуться. Как и положено в таких случаях, рациональных объяснений нет. Просто запах акаций, медные гномики, разбросанные по кварталам, центральная площадь, которую туристы Евро любили, а те, кто жил в прилегающих парадных – ненавидели. За запах мочи в подъездах и бесконечный шум. То чехи пьют, то русские нагрянут.
Правда, это было одновременно.
Арену Вроцлава правильно вынесли на окраину – потому что даже в этом случае в центре города не нашлось бы места. Чехия – Россия, Чехия – Польша – представляете, во что превратилась Силезия, когда забивали Дзагоев, Пиларж, Гекас, а Левандовски и Блащиковски – ни одного!
Я другой такой страны не знаю, где молодые люди, держа подмышкой даму с четвертым размером, прихлебывают из кармана не пиво, а водку. Польша – едва ли не самая особенная в Восточной Европе. Я ее такой полюбил и по такой скучаю. Хотя водку из бутылки на улице не прихлебываю. И, пожалуй, не буду.
Возможно, что Вроцлав – самый чешский город из всех польских. Я был командирован туда на первый матч сборной России, и видел, как Сергей Фурсенко и Виталий Мутко обнимаются после великих 4:1. Но дальше из группы прошла команда Михала Билека – здесь же, во Вроцлаве, она обыграла хозяев, которые не справились с доверием всей страны. И за это я любил вроцлавский новый стадион – стоящий на отшибе, прошитый какой-то паутиной, отрезанный от социума.
То, что стадион изначально зеленый, помнил, наверное, лишь один я. Все время, что на него ходил, преобладали красные цвета. Сам город пережил нашествие, на которое, не будь Евро, не мог бы рассчитывать еще много лет. Бывало, что кто-то днем дрался, потом целовался в побитые места, пил ужасное польское пиво (во Вроцлаве есть последний шанс найти приличное), орал ночью, обалдев от тех самых акаций. Я сам сходил с ума, потому что едва не посадил брата жены в поезд на Брно, а не в Прагу – как папа и мама дяди Федора, которые хотели на море, а он – в Простоквашино.
Я нашагал по Вроцлаву бесконечные километры, пользуясь бесплатным трамваем только в совсем уж экстренных ситуациях и когда нужно было на стадион: до него и по рельсам доедешь не так уж и быстро. Непринужденная жизнь города радовала меня, даже когда у местных начинались сильно питейные выходные. Бритоголовые парни обнимали своими ручищами символически одетых девушек, которых не смущали шкалики, торчавшие из карманов шорт богатырей. Было ли мне страшно, ведь перед матчем Польши и России было неудачное шествие по мосту Понятовского в Варшаве? Во-первых, я был во Вроцлаве, во-вторых в день, когда там гостила Россия, на всякий случай говорил по-чешски.
Куда серьезнее, когда во Вроцлаве играли поляки. Им нужно было выиграть у Чехии, я своими глазами видел, что такое «народ требует». Тренер хозяев Франчишек Смуда обещал сделать все для победы, стадион прорычал мазурку Домбровского, в плей-офф хотели сами Левандовски с Блащиковским, но в итоге единственный мяч Петра Йирачка (тот год стал для него пиковым, сейчас он спокойно доживает карьеру в «Злине») отправил в плей-офф скупую на любой риск команду Билека. В это время в Варшаве греки обыграли Дика Адвоката, и я очень порадовался, что мне не придется спорить с руководителями редакции о нюансах подачи матча Германия – Россия 22 июня. Переезд в Гданьск меня только утвердил в мысли, что этот матч на Евро-2012 был бы лишним. Об этом чуть дальше.
Стадион «Опоровска», Вроцлав (Stadion Oporowska)
Там была тренировочная база чехов, к которой я был привязан. От моего отеля – 20 минут пешком через огороды и дачные участки. Любуясь на тыквы и топинамбуры, ориентировался на мачты старого стадиона «Шленска» на Опоровской улице и в итоге достиг места назначения. Знаковое, между прочим, место. Он существовал еще в то время, когда Вроцлав назывался Бреслау, а отошел от бурной жизни относительно недавно, когда, собственно, было принято решение о Евро в Польше и строительстве нового стадиона.
Стадион «Опоровска» противен всем, кому святы воспоминания о великой сборной СССР: в отборе чемпионата Европы-84 поляки при переполненных трибунах не смогли здесь… не проиграть Португалии. Местные так сильно не хотели видеть Советы в финальном турнире, что честно рассказывали с трибун, что сделают с футболистами собственной сборной, если те не отдадут португальцам – главным конкурентам СССР – два очка. Карлуш Мануэл забил на 32-й минуте победный мяч. Будь осторожен в своих желаниях…
А я на Опоровской слушал один из лучших блицев в своей жизни в исполнении левого защитника сборной Чехии Давида Лимберского и тогда еще не понимал, как один из главных футбольных алкоголиков и хулиганов страны может так классно рассуждать о своей работе.
Может, потому, что стадион окружали цветущие тополя и мне без конца хотелось чихать, что отвлекало. В любом случае, Чехия вышла из группы вместо России и в официальном прощании от лица федерации благодарила город, где проиграла в первом туре, но смогла изменить неизменяемое…
Муниципальный стадион, Познань (Stadion Miejski w Poznaniu)
В Познани я нашел один из лучших баров в мире. Маленький, сплюснутый железнодорожными путями, сулящий спасение пропадающему в ночи...
Я купил билет до Познани и обратно в первый класс. Переплата составила рублей сто пятьдесят, и я чувствовал себя таитянским миссионером. Это было после того, как я сгонял из Вроцлава в Познань на Ирландия – Хорватия и уже знал, что поезд ползет меньше, чем 200 километров больше четырех часов.
Вариант «посмотреть Познань» – не совсем для Евро. Хорватские фаны оккупировали познаньский «рынек» – центральную площадь с ратушей, где зажгли с ирландцами так, что все, что происходило во Вроцлаве показалось прогулкой подготовительной группы. С итальянцами – второй матч, на который я приехал в Познань – номер не прокатил. Южане «отрывались» в своих национальных традициях – окружив большими семьями столы с пиццей, они как в театре смотрели на диких хорватов, не хватало лишь лорнетов.
Та Италия дошла до финала, выжав из себя максимум, но именно в этом матче была совсем неубедительной: Пирло забил со штрафного, Манджукич во втором тайме сравнял, и Хорватия, пожалуй, была ближе к победе. В итоге я увижу живьем все три матча балканцев в группе и сделаю вывод, что им просто не повезло попасть сразу к двум участникам киевского финала…
Познань по-человечески не удалось увидеть даже за два дня, а вот стадион впитал в себя по полной. Его реконструировали почти 7 лет, накрывали изящной белой крышей, наращивали трибуны – все не зря, потому что в Познани на матчах «Леха» едва ли не лучшая атмосфера в Польше. Когда я следил за первыми шагами Левандовского в середине нулевых, возможно, изначально подсел на «Лех» не из-за Боба, а именно от обстановки на матчах. Хорваты позаботились о том, чтобы гремело и на Евро –трибуны, вопящие bježite ljudi, bježite iz grada, stiže ekipa pijana, были, наверное, одними из самых громких за время всех моих разъездов.
Поезд мой уходил за полночь, но я уже знал, что меня ждет огонек маленького бара посреди железнодорожных путей. Жалкую ротонду с круговой стойкой и мрачным барменом, который умудрялся объединять хорватов, итальянцев, ирландцев и меня. Там можно было обсуждать игру, смотреть повторы, просто молчать, уйдя в свои мысли. Но выйти к своему поезду с чувством невероятного подъема.
И мгновенного спуска.
Уже в поезде я узнал, что билет первого класса мне продали… на следующий день. С плацкартой, но без места я провел пять ночных часов в коридоре, постепенно сходя с ума от «bježite ljudi». И только когда за окном появилась надпись WROCŁAW GŁÓWNY вернулось чувство полета…
Стадион «Гданьск» (Stadion Gdańsk)
Полюбившийся Вроцлав я покидал тяжело – оставлял друзей и коллег чехов, которые только к концу группового турнира стали сопоставлять, что три чешских пива за ужином – это начало, а три польских – конец. Переезд в Гданьск сглаживали два обстоятельства: интерес к новому месту и скорый приезд жены, которой я обещал отдых на море пока я буду бегать по делам. Все срослось частично: курортное пребывание на море составило один день из девяти. Балтийское побережье Польши закрыло тучами и все время шел разной силы дождь.
При этом в Гданьске я продолжил изучать радости польских пригородов, поселившись в Йелитково – в нынешнем Петербурге это назвали бы Петергофом, но в моем варианте это предстало длиннющей зоной пляжей с мощным прибоем и бывшими советскими санаториями, в одном из которых я нашел жилье за бешеные деньги, никогда прежде и после этим заведением не виданных. Встречу 22 июня Германия – Россия заменил матч Германия – Греция, к которому я стал готовиться загодя, целых четыре дня подряд посещая базу немцев в Оливе. Как и обещал, объясню, почему для России очень важно было не встретиться с командой Йоахима Лева даже ценой спортивной чести: каждый божий день кто-то из польских журналистов спрашивал бундестренера, не испытывает ли он и его игроки угрызений совести, разбив лагерь совсем рядом с полуостровом Вестерплатте, через который фашистская Германия начала свое стремительное завоевание Польши. Лев не начинал кричать, никого не посылал на три буквы, его терпению можно было позавидовать: каждый божий день он терпеливо повторял, как потрясен гостеприимством польского народа и как мало отношения Вестерплатте 1939-го к чемпионату Европы 2012-го.
Чтобы понять Гданьск, нужно было специально выкраивать время ради его маленького исторического центра (по сравнению с 2012-м вы его сейчас не узнаете). Жил я от знаменитого «журава» очень далеко, а стадион находился просто далеко, на пустыре, где совсем недавно не было ничего.
Далеко и неудобно была расположена и фанзона – едва ли не самая малопосещаемая на Евро-2012. Строгий северный Гданьск, несмотря на свою красоту, платил за разбросанность своих территорий, в результате чего любая поездка требовала тщательного планирования и тайм-менеджмента.
На гданьской арене, эффектно обшитой золотыми плитами под янтарь, я был на двух матчах – Испания – Хорватия и Германия – Греция, а потом куда чаще видел ее с самолета по дороге из и в Петербург.
Не могу сказать, что магия стадиона полностью захватила – сидеть высоковато, глядеть далековато. Куда интереснее оказалось вокруг. Точнее, в микст-зоне. Я не люблю это профессиональное мероприятие, но именно в Гданьске было весело. Когда я задавал очередной вопрос хорвату Вукоевичу, которого эксклюзивно отжал в сторону (чтоб вы понимали, эксклюзив в микст-зоне – это все равно что лично обняться с Дедом Морозом в новый год), раздался такой удар грома, что Огнен запнулся и пригнулся. Уже потом хлынул ливень, заставивший меня в этом тексте немного рассуждать о политике. Но об этом позже, потому что ярмарка тщеславия важнее.
В той же самой микст-зоне немецкие журналисты были в шоке, что с каким-то русским поздоровался Томас Мюллер. Двухлетние поездки с Игорем Рабинером в гости к «Баварии» не прошли бесследно. Правда, когда Томас перешел на баварский, немцы все же с облегчением поняли, что я – чужой. В паре метров стоял грек Салпингидис с плюшевыми от горя глазами: «Мы очень старались, а теперь едем домой…». Греция проиграла 2:4, честно сопротивляясь почти час. Поляки очень хотели, чтобы они победили: заезд чемпионов Европы в гостиницу в Сопоте бодрыми воплями приветствовало человек сто, и только тренер Фернанду Сантуш со своим старым кожаным чемоданом с бляхой, как у коммивояжера, вяло махнул в сторону толпы. До его победы с Португалией на Евро-2016 оставалось четыре года…
Теперь к удару грома, который поразил Вукоевича. Тот самый ливень заставил меня прыгнуть в первое встреченное такси. Дедушка лет восьмидесяти за рулем не повелся на мой чешско-польский. «Русский?», – подозрительно спросил он. «Да». Дед замолчал, а потом началось.
«Знаете, почему мы вас не любили больше, чем немцев?».
Нет.
«Потому что вы сначала сказали, что наши братья, а потом повели себя, как Гитлер».
Я не мог просто кивать и начал говорить. Что я говорил, уже не помню, но через десять минут дед вспоминал, как пил с русскими офицерами, а закончил все фразой «вы же нормальные ребята, такие же, как и мы – славяне». Почему-то я до сих пор уверен, что к следующему пассажиру из России он все равно изначально оказался строг. А что было дальше, представить уже не могу…
Народный стадион, Варшава (Stadion Narodowy w Warszawie)
За привязанность к Гданьску пришлось кое-чем заплатить: двадцать дней завтраков десятками видами колбас и всего одним йогуртом обязаны были рано или поздно уничтожить не привыкший к такому питанию организм. В итоге, решив в последний день у моря попробовать рыбки на пляже, я получил обжаренного в тоннах масла «дорша» (треска), после чего слег на сутки так, что четвертьфинал Испания – Франция смотрел в полубреду. В Варшаву на полуфинал Италия – Германия улетел, радуясь, что больше не встречусь с польскими железными дорогами. Поляки все же молодцы: понимая, что не справились вовремя ни с поездами, ни с автострадами, они быстренько создали бюджетную авиакомпанию-однодневку, с помощью которой можно было летать туда-сюда за 900-1000 рублей в один конец. После Евро ее точно так же в один день ликвидировали.
В Варшаве есть отель «Бристоль», в нем жила сборная России, пока ее не выгнали греки. Место, прямо скажем, то еще: оживленная улица, напротив – великий местный паб, который сейчас (позорно) закрыт, а тогда олицетворял собой Польшу начала XX века. Если бы я такое видел из окна своего номера, меньше всего хотел бы играть в футбол. Разумеется, не хочу сказать, что только там российские футболисты и проводили время – но одно из самых шумных и оживленных мест польской столицы никак не вязалось с ответственной задачей выйти в плей-офф.
О том, что есть Przekąski Zakąski я узнал из текста коллеги Дмитрия Симонова, но представить себе не мог, что буду там лечить желудок самым благородным польским напитком на букву «в». Чудесные его свойства вернули меня к жизни за пару дней, и вскоре меня ждали новые чудесные встречи. На сей раз в пресс-центре Народного стадиона Варшавы.
Я только что закончил интервью с Франком Арнесеном, как вдруг в двери появился Юрген Клинсманн. Мне было не до дипломатии, поэтому загородил ему дорогу обстоятельнее противотанкового ежа. «Херр Клинсманн, я обязан получить ваш прогноз на Германия – Италия».
Юрген засмеялся: «Старик, честно – я не хочу давать интервью. Но я очень хочу пожрать! Ты не знаешь, где здесь еда?». Я отправил одного из любимых футболистов детства жевать вялые сэндвичи-треугольнички, после чего посмотрел едва ли не лучшую игру турнира. Марио Балотелли, пожалуй, не был сильнее ни до, ни после, а Германия только готовилась стать класснее перед ЧМ-2014.
Атмосфера «Народного» запомнилась, мне показалось, что этот стадион на своем месте – через мост от центра, раскидистый, с мощной энергетикой. Это безусловное место силы Варшавы, принадлежность которой к футбольным городам не вызывает сомнений. Табло-паук, подвешенное на мощных тросах, вызывало ассоциации с театральной люстрой, но, когда здесь играет Польша, говорят, ничего общего с академкультурой нет и в помине.
В июне 2020-го я должен был это осознать на контрольном матче Польша – Россия. Видимо, в другой раз…
Стадион «Полония», Варшава (Stadion Polonii Warszawa im. gen. Kazimierza Sosnkowskiego)
Эта арена здесь в качестве исключения – на матче я там не был, но заглянул, проходя мимо, и фотография получилась даже не совсем из-за забора. Несмотря на то, что «Полония» сейчас выступает в 3-й лиге, это культовый варшавский клуб, выпустивший немало добротных польских игроков (Теодорчик, Вшолек, Мержиевски, Йодловец), а ее арена почти примыкает к историческому центру.
Рядом – ужасный памятник в виде железнодорожной платформы, полной крестов, в память о тех, кого прямо с этого места отправляли в концлагеря. Варшава – в принципе страшный музей под открытым небом, она словно ощетинилась против своей истории пронзительными напоминаниями о Второй мировой. Помню, как меня раздражали туристы, а то и коллеги, бросавшие: «Варшава – вообще ни о чем. То ли дело Париж…». Какой смысл сравнивать, если люди до 70-х годов ходили на работу мимо развалин королевского дворца? Представьте себе такой Москву, или Петербург. Без Кремля или с грудой камня, вместо Исаакиевского собора. Варшава 2012-го еще помнила середину XX века – следами стены гетто, заброшенными домами, где по подъездам гуляет такой холодный ветер, будто людей только-только из них принудительно выселили…
Использовано фото: Иван Жидков, Наталия Жидкова, flickr.com, EPA
Все материалы проекта «Мой стадион» – здесь