Поздним вечером 10 марта, вернувшись домой из «Юбилейного» с баскетбольного матча «Спартак» – ЦСКА, я услышал в прихожей через полуоткрытую в комнату дверь, сквозь рев трибун и грохот дубовой музыки высокий, ломкий, полный всегдашнего удивления перед чудом жизни голос... Виктора Набутова.
Волшебный голос
Тот, кто раз слышал этот голос, слепок души чистой, восторженно-иронической, слепок игры бескорыстной, свободной, не спутает его ни с чьим другим.
Чудны дела твои, Господи: Виктор Сергеевич умер более тридцати лет назад, 19 июня 1973 года, но у меня мурашки побежали по спине: это он, это его голос... Прошло несколько минут, пока я, потрясенный, не понял, что ошибся, спутал его с голосом... Виктора Набутова-младшего, внука, родившегося, как и дед, в апреле – первый 10 апреля 1917-го, второй 12 апреля 1978-го. В этот мартовский вечер он, единственный из Набутовых унаследовавший волшебный голос родоначальника династии вольных сынов эфира, дебютировал как комментатор баскетбола на канале СТО.
Конечно же, ему еще далеко до Виктора Первого, единственного и неповторимого, но все они – и Кирилл, отец Виктора Второго, и, прежде всего, родоначальник династии предпочитали, предпочитают всему на свете единственную игру.
«Одно я знаю: меня тянет рассказывать, – писал гениальный итальянский режиссер Федерико Феллини. – Рассказывать – вот, по-моему, единственная игра, в которую стоит играть».
«Журналист не имеет права чего-то не знать»
Я знал Виктора Сергеевича Набутова меньше и хуже, чем его родные – жена Светлана Мефодьевна Тихая, его единственный сын Кирилл, выросший на моих глазах в мастера телевизионной журналистики, благоговейно хранящий память об отце и деде Сергее Григорьевиче Набутове, растрелянном в 1937 году, чем его коллеги по Ленинградскому радио и телевидению. И все-таки чувствую себя обязанным сказать в преддверии юбилея Набутова несколько слов о самом знаменитом человеке питерского спорта.
Первый раз я увидел Виктора Сергеевича в августе 68-го в Сочи, куда мы с Борисом Спасским, моим товарищем по Ленинградскому университету, прилетели из Киева после финального матча претендентов на шахматную корону Корчной – Спасский. Мы спускались из душного номера гостиницы «Приморская», готовые совершить заплыв, когда Борис усмотрел знакомого, игравшего на парапете набережной в преферанс, и сказал этому крупному белотелому мужчине с обожженными красными плечами и мокрым полотенцем на голове:
«Может, с нами, Виктор? Море зовет...»
Не отрываясь от карт, старый знакомый Спасского, оказавшийся Виктором Набутовым, периферическим зрением старого волейболиста и вратаря давно уже усмотревший гроссмейстера-земляка, кивнул головой в знак приветствия:
«Нет уж, Боря, лучше вы к нам...»
Через четыре года мы выступали с Набутовым в устном выпуске газеты «Смена» и Ленинградского радио во Дворце культуры имени Кирова. Виктор Сергеевич, рассказывавший о начинающемся футбольном сезоне, о шансах «Зенита», был в центре внимания: на моей памяти только ему и Михаилу Талю удавалось на несколько часов погружать в гипнотический транс огромные аудитории. Меня пригласили выступить как автора только что вышедшей документальной повести о десятом шахматном короле. Страна и мир жили тогда в предвкушении матча Спасский – Фишер. я отвечал на вопросы осторожно-осмотрительно, а о деньгах, получаемых «гроссами», говорил односложно: «Понятия не имею, не знаю». Считать деньги в чужих карманах мне всегда было неинтересно.
По окончании выпуска в одном из служебных помещений, где дирекция Дворца угощала нас, Набутов подошел ко мне.
«Спасибо, коллега, за интересный рассказ. Только, если позволите, хочу дать вам один совет. Никогда не говорите этих ужасных слов – «понятия не имею», «не знаю». Думаете, я все знаю, о чем меня спрашивают болельщики?.. Если не знаете, всегда можно найти возможность уклониться от ответа, отшутиться...» – «Но, Виктор Сергеевич, я действительно знать не знаю о их деньгах и знать не хочу». – «Готов согласиться с вами как с частным лицом. Но журналист, Алексей, не имеет права чего-то не знать...» И, увидев мое удивленное лицо, рассмеялся: «Во всяком случае не должен обнаруживать это перед читателями и слушателями».
Единственная игра, в которую стоит играть
Еще через год, в апреле 73-го, мы вместе с Виктором Сергеевичем возвращались из «Юбилейного», где платоновский «Спартак» играл с подмосковным «Динамо». Я хотел поехать на троллейбусе, но Набутов предложил пройтись пешком. Мы шли через мост Строителей, потом через Дворцовый. Вечер был теплый, по Неве плыли льдины, мы шли и читали стихи. Набутов – Есенина, а я – по его просьбе – Бориса Слуцкого. Незадолго перед этим я подарил ему номер журнала «Аврора» со своим очерком о Льве Яшине «Величие души», где приводились стихи Слуцкого: «А как у вас с величием души?/ Все остальное, кажется, в порядке,/ Но, не играя в поддавки и прятки, / Скажите, как с величием души?/ Я знаю, это нелегко, непросто./ Ответить легче, чем осуществить,/ Железные канаты проще вить./ Но как там в отношеньи благородства?..»
– Гениальные стихи, – сказал Виктор Сергеевич. – Жаль, когда вы писали о Леве, не обратились ко мне – я бы вам немало интересного рассказал...
У Яшина и у Набутова, который был предтечей лучшего голкипера мира, в отношении величия души, благородства все было в полном порядке.
Вечер закончился в «Астории». Ресторан уже закрывался, но швейцар, увидев Набутова, распахнул дверь, метрдотель распорядился накрыть нам столик. Сидели до часу ночи. Что-то чарующее наигрывал пианист, к нам подсел метрдотель, подошли еще какие-то люди – Набутова знал весь Ленинград, и Виктор Сергеевич рассказывал, рассказывал, рассказывал...
Рассказывать – единственная игра, в которую стоит играть.
Он был гениальный рассказчик и неподкупный свидетель времени. Его голос, исполненный человеческой страсти и подлинности, какую дает только перенесенное страдание, его не тронутый распадом голос свободы, загримированной под спортивную игру, мучает, томит и жжет нас, его современников и потомков. И чем дальше, тем сильнее.