База «Зенита» в Удельной. Полдень. Только что закончилась тренировка. Анатолий Давыдов что-то живо обсуждает с Владиславом Радимовым и тренерами молодежного состава Александром Горшковым и Юрием Окрошидзе…
— Горшков и Окрошидзе — ваши помощники в молодежной команде — уже перебрались в тренерский штаб главного «Зенита»? — спрашиваем Давыдова.
— Ну что вы! Я исполняющий обязанности. В моей ситуации менять штатное расписание было бы некорректно. По необходимости, конечно, будем что-то менять. Прежде всего в тренировочном процессе — слишком много команда пропускает.
— 4-4-2 в ближайшем матче с «Амкаром» от «Зенита» Давыдова можно будет ждать?
— Это секрет! Год назад в «молодежке» я начинал играть 4-4-2, потом перешли на 4-3-3 — схему основной команды. Схема не догма. Ее можно менять по ходу игры.
…Анатолий Викторович вернулся в Удельную спустя девять с небольшим лет. Внешне Давыдов нисколько не изменился. Такой же подтянутый, ни грамма лишнего веса, разве что виски искрятся сединой. Приставка «и. о.» на чемпиона СССР — 1984 не давит ни капельки! Его позвали — он пришел, остальное решать сильным мира сего. Наш разговор с новым-старым наставником «Зенита» мы начали с ностальгических воспоминаний.
Взял и сбрил усы
— Анатолий Викторович, правда, что вы вернулись в свой номер на зенитовcкой базе? Бывают такие совпадения?
— Бывают (улыбается). Я сам был приятно удивлен и поражен. Понимаете, я же не могу занять номер главного тренера. Первый мой вопрос генеральному директору Максиму Митрофанову был о судьбе Дика Адвоката. Я никогда бы не пошел на живое место! В тренерском цехе есть свои законы, этика. Уже второй звонок раздался в половине второго ночи, Максим Львович сказал, мол, все вопросы с Диком согласованы, можете приезжать. Утром меня встретил Влад Радимов, предложил пройти в его апартаменты. Мы идем, я подхожу к этой комнате и говорю: «Влад, не поверишь, но в 1975-м вселился в этот номер, и целый год делили мы его с Павлом Федоровичем Садыриным! А потом коротал в нем дни и ночи долгих 14 лет».
— В «Зенит» вас пригласил Герман Зонин. Переход состоялся исключительно по его инициативе? Или это было ваше желание?
— Меня приезжал просматривать Станислав Завидонов. На тот момент в моем активе уже было выступление за олимпийскую сборную, составленную из игроков московского «Спартака». В ней работал Константин Бесков. Также я выступал с 1971 года за юношескую сборную СССР. Выбор у меня был богатый. В 1975 году меня приглашали все московские команды. Но моя жена Татьяна твердо решила поехать в Питер.
— А насколько вы были близки тогда к переходу в «Спартак»?
— В прессе появилась статья, в которой сообщалось, что в «Спартаке» вот-вот появится молодой перспективный защитник…
— В бытность игроком вы слыли жестким защитником. Против кого из соперников приходилось наиболее сложно играть на вашем левом фланге?
— Первая моя игра была против московского «Динамо», где выступал Владимир Козлов. Зонин поставил меня играть против него персонально. В принципе, я из игры его выключил. Козлов был нападающим экстра-класса. Потом приходилось играть против Манучара Мачаидзе, Давида Кипиани. Сложнее и неприятнее всего — против Валерия Газзаева, поскольку он всегда провоцировал на какие-то действия, хорошо закрывал мяч, контролировал его.
— С кем из партнеров по обороне «Зенита» игралось наиболее уверенно? Может быть, с Владимиром Голубевым?
— Я не могу кого-то выделить конкретно. Со всеми было надежно. У нас оборона состояла из четырех усатых: Булавин — Лохов — Голубев — Давыдов. Позже появился Алексей Степанов. Словом, проблем ни с кем не было.
— Как здесь не задать вопрос про усы из фильма «Бриллиантовая рука»… Зачем усы сбрили?
— Это произошло в Финляндии. Глядя в зеркало, стал замечать, что старею. Взял и сбрил усы…
Мы от Розенбаума не отвернулись
— Вспоминая чемпионский год «Зенита», ходят легенды, что многие вопросы вы решали, собираясь в кафе на Гражданском проспекте вместе, ребятами, без тренеров. И это приносило результат.
— Мы были очень дружны. Всегда вместе собирались, даже семьями. Очень часто ездили ко мне домой, к Николаю Ларионову, еще к кому-то. Подобные вещи нас еще больше сближали. Между собой дружили даже наши жены.
— Не самая приятная для вас тема, связанная с отставкой Павла Садырина. Как складывались ваши отношения с ним в дальнейшем?
— Наверное, все-таки какая-то обида у него осталась. После чемпионского года мы немного потеряли земное притяжение, это сказалось и на Павле Федоровиче. Отношений поначалу не было никаких. В дальнейшем у нас были встречи, но на эту тему мы не говорили. К Садырину тем не менее мы относились с уважением. Видимо, со временем меняется мировоззрение. Самоанализ был, и все это прекрасно понимали.
— Владимир Клементьев однажды высказал такую гипотезу. Его и вас из команды попросили по той причине, что тренеры не хотели, чтобы рекорды по количеству проведенных матчей и забитых голов за «Зенит» Станислава Завидонова и Льва Бурчалкина, возглавлявших тогда команду, оказались превзойденными.
— Думаю, что это какие-то догадки. Возможно, такое и было. Но если тренер решил, значит, так было нужно.
— Прав оказался Александр Розенбаум, исполнявший во время вашего прощального матча знаменитую «Утиную охоту»: «Не прощайтесь, говорю я вам — «до скорой встречи». Все вернется, Толя, обязательно еще вернется...».
— Саша вообще уникальный человек с непростой судьбой в отношениях с «Зенитом». Даже когда от него отвернулись руководители и тренеры после негативных материалов в СМИ, мы все равно с ним дружили, ходили на концерты, заходили к нему в гримерку.
— Ваша поездка в Тольятти и Куйбышев-Самару в 1989 году была продиктована материальным интересом?
— Мы поехали туда вместе с Клементьевым. Зарплата в Тольятти была выше более чем в два раза зенитовской, хорошие премиальные. Конечно, нам хотелось заработать. Ведь приближался 1991 год, нужно было кормить семью. Было время, когда команда в Тольятти стала рушиться. Мы засомневались, что нам дадут машины за наши деньги без очереди. В той безвыходной ситуации нам очень здорово помог Виктор Антихович. Он вытащил меня в «Крылья Советов», пообещав машину. Я согласился при условии, что Клементьева тоже возьмут в Куйбышев и дадут ему машину. В итоге свое обещание Антихович сдержал.
Чем слаще пряник, тем длиннее должен быть кнут
— В начале 1990-х в Финляндию уехал футболист Алексей Еременко, и его дети Алексей-младший и Роман приняли финское гражданство, теперь выступают за сборную. А ваш сын Дмитрий финном не стал. Почему не осели в Финляндии?
— Была такая возможность. Еще в 1992 году меня уговаривал вернуться в «Зенит» Вячеслав Мельников. Однако в Финляндии у меня была зарплата пятьтысяч марок, спокойная жизнь. Поэтому я ему отказал. Однако остаться там жить я даже не думал. Борис Чухлов, из нашей чемпионской команды, предложил мне поехать в «Поннистус», что мы и сделали. Вышли из второй лиги в высшую. Пришлось мне поработать и главным тренером в премьер-лиге финского футбола. Предыдущий тренер был… почтальоном. По окончании рабочего дня он занимался футболом. Словом, практика появлялась. Затем я оказался в Китае, в клубе «Фашань», в самом южном городе Китая, в ста километрах от границы с Гонконгом. Я был в шоке от 50-градусной жары. В сорок-то лет. Зато удалось подтянуть здоровье в плане питания. Хотя поначалу меня пугали жареные скорпионы, лягушки, змеи. Первое время я питался курицей, рыбой, зеленью. Попробовал раз, другой и вдруг почувствовал, что это очень тонизирует энергетически. Подумал даже, что это мое питание. В Питере стал искать скорпионов и не мог их найти (смеется). Тяжело было отвыкать от китайской пищи.
— Как вы восприняли предложение Анатолия Бышовца вернуться на поле?
— Анатолий Федорович сделал очень серьезный шаг. Во время тренировочного процесса он ко мне присматривался. Кто-то из игроков на сборах потянул мышцу. Бышовец сказал мне переодеваться и сыграть самому. Увидев меня в деле, он заявил, что включит меня в заявку на чемпионат России в качестве игрока. Поначалу я отказывался, ведь мне нужно было нести ответственность за себя и за него. Однако тренер был во мне уверен. Я благодарен ему, что оказался в той команде. Многое почерпнул у него с точки зрения тренерских идей. Хотя какие-то записи, наметки у меня уже были при работе с Садыриным, Морозовым. Я знал, что от футбола мне не уйти. Заниматься чем-то другим не мог. Только вернуться в игру в качестве тренера.
— Морозов, Садырин, Бышовец. Можете кого-то особо выделить?
— Это совершенно разные тренеры. По тактике, по тренировочному процессу. Их идеи я для себя почерпнул.
— Многие считают, что, когда Садырин заменял Морозова, Павлу Федоровичу удавалось из игроков, открытых Юрием Андреевичем, создать единый коллектив и выигрывать с ним чемпионские титулы. Так было и в «Зените», и в ЦСКА. Как вы можете это оценить с позиции тренера?
— Морозов организовывал игроков как профессионалов. Мощный тренировочный процесс давал футбольное здоровье, выносливость. Садырин нас раскрепостил. Он был более демократичным, мог спокойно пошутить. Контактов с тренером стало намного больше. В игре мы были раскрепощены, имели возможность рисковать.
— Перегибал ли палку Юрий Андреевич?
— В то время для нас это было нормально. Возможно, нас даже нужно было подгонять таким образом.
— Терпеть это было сложно?
— Да. Но чем слаще пряник, тем длиннее должен быть кнут.
«Сын въезжает в Липецк на плечах отца»
— Давайте еще поговорим о вашем возвращении на поле, куда вы выходили вместе с сыном Дмитрием. Насколько это было тяжело психологически?
— Тяжело. Ведь нужно было смотреть и за своей игрой, и за его. Где-то поближе сыграть, где-то подсказать, где-то подстраховать, успокоить. Когда он играл в Липецке под моим руководством, то он «получал» от меня даже больше, чем другие игроки. Сложно было показать, что, хотя это мой сын, он такой же обыкновенный игрок, как и все остальные. Требования к нему такие же, как и ко всем. А может быть, даже еще жестче. Бывало, конечно, я выбирал время, приходил к нему в комнату перед сном, минут на пять. Спрашивал, как дела, успокаивал, обнимал…
— За кого больше переживала ваша супруга, когда вы вместе с сыном выходили на поле?
— За команду (смеется).
— Назовите любимое блюдо из кулинарных изысков вашей жены Татьяны?
— Она очень здорово готовит. Назвать что-то конкретное я не могу.
— У вас никогда не возникало проблем с лишним весом?
— Я всегда держал свой вес в норме. Когда я набирал хотя бы лишние пятьсот граммов перед игрой, меня это психологически немного поддавливало. Чувствовал, что я тяжелее.
— Когда-нибудь вообще ваш вес менялся?
— Когда я закончил игровую карьеру, мой вес какое-то время держался. Потом жена мне сказала: «Животик-то твой уже на полу лежит. Давай подбирай его». Возможно, какие-то гормональные изменения в организме. Слава богу, я пока не подсушиваюсь.
— Там, где вы работали, всегда играли питерские футболисты. Это было осознанно?
— Проведя первую тренировку в Липецке, увидел «махровых» ветеранов. Были несколько местных ребят, волгоградская коалиция. Через три года в заявке уже было двенадцать липецких воспитанников. Я очень много внимания уделял местной молодежи. Питерцев же я хорошо знал. Перед выходом в первый дивизион многие писали: «Мы ждем ваших игроков. Привозите их. У вас же есть связи». Вышла однажды фотография, где я тащу на плечах своего сына во время тренировочных сборов с таким комментарием: «Сын въезжает в Липецк на плечах отца». Я сразу же опроверг все эти слухи, ведь он был игроком сборной России, «Зенита». Тем не менее через год я его пригласил. Сыграв первые несколько игр, он оказался лучшим, и народ его принял на ура.
— Травма Дмитрия помешала ему раскрыть свой потенциал полностью. Как думаете, на сколько процентов, если такой подсчет возможен, раскрылся Дима?
— Дима просто раньше времени закончил выступать в «Зените». У него были травмы задней и передней крестообразных связок. После успешно проведенной операции он вернулся на поле, играл за дубль. А до травмы он был футболистом основного состава. Возможно, Юрий Андреевич не поверил в то, что он сможет вернуться на свой прежний уровень после выздоровления. Хотя парень он талантливый.
— Вы довольны тем, что он играет в Питере в команде «Динамо», которая ставит серьезные задачи в этом году?
— Было время, когда он потерял веру в то, что будет играть в хорошей команде. После выступлений за «Зенит-2» вернул себе физическое состояние. Возможно, Дмитрий и уехал бы, но мешают семейные обстоятельства. Поэтому он принял решение остаться дома. И, наверное, это правильно.
— Прошло десять лет с момента завоевания «Зенитом» Кубка России. Что для вас значит эта победа с позиции прожитых лет?
— Это исторический момент. Проехаться таким образом по Невскому проспекту дорогого стоит. Мы с трудом смогли пробраться тогда на открытых машинах. Мы видели с близкого расстояния такие радостные глаза наших болельщиков.
— Не обидно ли вам слышать разговоры, что ту команду собрал Бышовец, а вы ее только подхватили?
– Так оно и было на самом деле. Возможно, я психологически раскрепостил игроков, поскольку недавно закончил играть. Был к ним ближе.
— Когда перед началом сезона-2000 Морозов был назначен старшим тренером «Зенита», не было ли у вас чувства обиды? Прозвучал ли тогда какой-тозвоночек для вас?
— Нет. Виталий Мутко предложил мне выбрать опытного старшего тренера самому. Выбор был между Храповицким, Завидоновым, Бурчалкиным и Морозовым. Конечно же, я выбрал Юрия Андреевича. Сам назвал его фамилию. Встретился с ним в кафе, посоветовался, а он мне ответил: «Возьми. Это будет моя лебединая песня». Потом добавил: «У тебя есть хорошие качества, которых нет у меня». Я находил контакт с футболистами, хотя ни в коем случае не заигрывал с ними. По ходу сезона произошла рокировка. Потом я понял, что именно так все и должно было произойти. Поскольку команда от этого только выиграла, значит, это был правильный шаг со стороны руководства. Мне предлагали остаться, но решил уйти в дубль. Посещая различные соревнования, в 2001 году я пригласил в дублирующий состав из детской школы Владимира Быстрова, Игоря Денисова.
Наш левый защитник уснул…
— Первый дивизион — это болото? Вы согласны с этим устойчивым в футбольном мире утверждением, поработав во втором эшелоне целых шесть сезонов?
— Турнир уникальный. Что с ним делать?.. Звучали предложения президентам клубов встретиться и договориться раз и навсегда играть по правиламфейр-плей. Хотя в первом дивизионе подобные «вопросы» решают не только руководители, но и сами футболисты.
— Работая в «Сибири», когда вам предлагали сдать игру, вы покинули скамейку запасных прямо по ходу матча...
— Со скамейки я не уходил — это все байки журналистов. Хотя предложения были, что греха таить. Разумеется, я отказывался, тогда заходили с другой стороны. Много странных вещей творилось. Проходит пятнадцать минут с начала игры, как удаляется наш игрок. Соперник получает фору. Увы, все это наша действительность.
— Например, когда игроки курского «Авангарда» поставили в букмекерской конторе на победу над вашим «Текстильщиком»?
— Мне об этом рассказали за полчаса до игры. Назвали даже конкретный счет — 4:1… Я не поверил, но матч так и завершился.
— В Иваново была тяжелая ситуация с финансированием?
— Мы четыре месяца сидели без зарплаты, ребята выходили на поле исключительно из уважения ко мне. Потом пошли забастовки. На игру с «Шинником» команда отказывалась выходить. Приехал президент, чего-то пообещал. «Шиннику» мы «сгорели», пропустив в самом начале… интересный мяч… Наш левый защитник уснул, точнее — вышел непроснувшимся. Я сразу понял: тренеру тут делать нечего.
— Руководители «Текстильщика» с вами полностью рассчитались?
— Мне сразу пообещали закрыть все долги. Я ждал полтора года, потом подал жалобу в Палату по разрешению споров. Во многом благодаря участию президента ПФЛ Николая Толстых все обязательства передо мной выполнили.