Наш разговор с Виктором Хряпой состоялся, когда в Москве уже была глубокая ночь, в самолете, на котором армейцы возвращались из Малаги с неудачного для них выездного матча с «Уникахой». Несмотря на поражение и совсем неяркую собственную игру, Виктор не стал отменять предварительных договоренностей и в течение часа отвечал на вопросы корреспондента «Спорта» о своей карьере в НБА, адаптации в ЦСКА и разговорах с Андреем Кириленко.
В ЦСКА нужно время на адаптацию
— Виктор, вот это ваше «второе пришествие» в ЦСКА — это возвращение в старую команду или переход в новую? По внутренним ощущениям?
— Над такой терминологией я как-то не задумывался. Конечно, в первую очередь я вернулся в Москву и Россию. Все время, пока был в Америке, где-то внутри зрело желание приехать. Но команда здорово изменилась. Из того состава, с кем я играл, остались несколько человек. А в остальном — все новое. Так что я сам тут, наверное, новичок. Совсем еще, можно сказать, не освоившийся.
— Но ведь вам не впервые команды менять. На этот раз все как-то иначе?
— Ну я же никогда раньше не переходил в середине сезона из НБА в команду, от которой ждут победы в Евролиге! У каждого перехода — своя отдельная история. Сейчас у нас знаешь, такая ситуация… Ну вот представь, что команда — это автомобиль, только очень сложной, уникальной конструкции, в которой каждый агрегат может выполнять несколько функций. Он может быть, например, сразу масляным насосом, кондиционером и свечами зажигания. И вот у тренера появляется еще один такой прибор, который надо под капотом где-то установить. А ведь машина и до этого работала! Куда его прикрутить? В одно место, потом в другое — все надо попробовать. Ведь про игроков, тем более разносторонних, заранее никогда не скажешь, что он за «деталь». Вот сейчас тренер и пробует. Времени, конечно, на это нет совсем — выигрывать сейчас надо в каждом матче.
— А сами вы довольны сейчас тем, с какой скоростью эта адаптация происходит? Чувствуете, что от матча к матчу ситуация меняется?
— Сейчас вообще сложно об этом судить. Передо мной же не стоит сейчас задачи набирать очков как можно больше, или подборов много делать. Главное — ребят чувствовать. Я стараюсь больше пользы принести. Может быть, перебарщиваю с этими передачами. Вот в первых матчах, и с «Барселоной» особенно. Томасу мяч выдаю под самым кольцом, только забивай! А он не ждет — по логике игры, к которой он привык, я уже бросать должен был, он о подборе думает. То есть мяч в грудь ему бьется, и потеря… Вот кто виноват? Вроде бы — дающий, но передача-то прошла! Так что еще какое-то время нам понадобится.
Скайлз не видел меня в составе
— Давайте вернемся к вашей карьере в НБА. Скотт Скайлз, который тренировал «Чикаго Буллз», он что, выражаясь автомобильной терминологией, так и не смог понять, кто вы — карбюратор или генератор?
— Ну, он не особенно пытался, надо сказать. Для Скотта суще-ствовало только 8–9 игроков в команде, на которых он рассчитывал и которых использовал. К тому моменту, когда меня обменяли, он уже определился с составом. Переубедить его было уже невозможно. Сначала я этого не понимал и каждый раз ужасно расстраивался после матчей. Ведь на тренировке все равны, я не чувствую себя лишним, работаю изо всех сил. Объективно видно, что я не уступаю тем игрокам, которые выходят на площадку, в чем-то я их даже превосхожу, и вроде бы тренер это видит. А на игре — опять то же самое, те же лица, а я не у дел. И в какой-то момент я понял, что с этим бороться бесполезно, и махнул на это рукой.
— Махнули рукой? Как это — на тренировках филонить стали?
— Нет! Как раз наоборот! Я же не на себя махнул рукой, и не на баскетбол. Просто понял, что этого тренера мне не изменить. И тогда я впервые по-просил меня куда-нибудь обменять. А тренироваться я, наоборот, стал гораздо больше. Потому что в зале-то я теперь работал только на себя. Понимал, что только мне сейчас это и нужно — поддерживать себя в хорошей форме, чтобы потом подписать контракт с новым клубом, и для того чтобы хорошо сыграть в сборной.
— Вы и о сборной в те моменты часто думали?
— Еще бы! Постоянно. Ведь возможный обмен, новый клуб — это были цели довольно абстрактные. А вот сборная — совсем другое дело, было ясно, что я в нее попаду, а главное — что в ней на меня действительно рассчитывают. Ведь ни для кого не секрет, что Андрей Кириленко и я — ну, можно сказать, основные игроки этой команды. Ее лидеры.
Поверить в себя помогла сборная
— Значит, вот этот свет в конце туннеля и помог вам не сломаться в такой не простой, в общем, ситуации.
— Да, и это, конечно тоже. Но вот еще другой момент, у меня все-таки была уже какая-то уверенность в том, что я состоявшийся баскетболист. Мне в этом здорово помог тот период, который я провел в «Портленде». Макмиллан в меня поверил и сделал игроком стартовой пятерки, а это совсем особенное чувство. В отдельном матче ты можешь даже совсем слабенько сыграть, но это не значит, что тебя отправят в глухой запас, для этого нужно нечто большее. Твое место — уже в старте. Вот когда понял, что я игрок стартовой пятерки клуба НБА, пусть и не самого сильного, что-то и изменилось.
— Уверенность появилась? Ну а когда вы этой осенью такую большую победу одержали, еще уверенности добавилось? Вообще эффект от этого чемпионата Европы уже успели почувствовать?
— Евробаскет стал итогом вот этого длинного периода работы. Все, что я делал (и не я один, конечно), было вознаграждено именно этой победой. Все в этой команде знали свои роли и понимали, что нужно делать. Ведь и у меня был сезон неудачный, и Андрей был недоволен своей ролью в «Юте», и еще многие ребята в клубах играли не так уж много времени, а в сборной насколько изменились! Все-таки с Блаттом мы уже не первый год работали, и он успел нас изучить.
— Вот, кстати, о тренерах. Вы работали с Блаттом, теперь вот с Мессиной. До этого были еще Скайлз, Макмиллан, Ивкович и еще несколько человек. Кто из них оказал наибольшее влияние на баскетболиста Виктора Хряпу?
— Знаете, наверное, больше всех мне дал Алексей Агеев — тренер, который работал еще с дублем саратовского «Автодора». А тогда в Саратове еще очень сильная первая команда была: Эйникис, братья Пашутины. Я тогда еще в школе учился, и вот когда в десятый класс перешел, вдруг оказалось, что там вторая смена. И я не мог нормально с командой тренироваться — у нас графики не совпадали. Так вот, он тогда стал со мной заниматься индивидуально. И техникой, и бросками, и физической подготовкой. Только я и он в зале. Вот этот год для меня очень ценным оказался. Ну а в профессиональных командах тренеры уже меньше с каждым игроком в отдельности работают.
С Кирилленко до сих пор рубимся в «стрелялки»
— Давайте отойдем от баскетбола. Несколько лет вы прожили в США, а сейчас вдруг за несколько дней вернулись в Россию, и вся семья последовала за вами. Родные этому переезду рады?
— Ну, тут смешанные чувства. С одной стороны, в Москве друзья, родственники, мамы-бабушки, здесь все говорят по-русски, но с другой — в Америке жить все-таки удобнее. Никаких бытовых проблем. А тут приезжаешь и все-таки сталкиваешься с нашей действительностью. Но я все равно всегда хотел вернуться. А еще ведь для них эти полтора года в Чикаго тоже были непростым периодом. Ведь свое недовольство, свое плохое настроение я не мог домой не приносить. Особенно в дни матчей, в которых не выходил. Но Катя здорово мне помогала, в этот период без нее было бы еще сложнее. А еще больше помогал сын. Он хотя и маленький еще совсем, ничего не понимает, но как раз поэтому для него и не существует моего плохого настроения! Иногда приедешь с выезда, даже говорить ни с кем не хочешь, ходишь хмурый, а к нему подойдешь — и через секунду уже улыбаешься!
— Кроме семьи особенно ни с кем и не общались?
— Ну, с Кирей, конечно! Это сейчас мы немного меньше разговариваем, из-за разницы во времени. Правда, в компьютерные игры все равно вместе играем — находим параллельные окна в расписании. Когда у них еще утро или день, а у нас — относительно не поздний вечер. Ну а когда там жил, конечно, с ним постоянно был на связи.
— Предположу, что о баскетболе говорили не так уж много?
— Да, и без этого тем хватает. Ну если только вот особенное что-то произойдет, тогда, может, на эмоциях что-то расскажешь, выговоришься, ну и он тоже… Подкалываем, конечно, друг друга, куда без этого! У нас и в сборной так постоянно — каждый может что-нибудь выдать моментально.
— Наверное, Андрею здорово от вас досталось, когда в серии с «Голден Стейт Уорриорз» Бэрон Дэвис в одном из матчей через него так красиво сверху вколотил?
— Ну да, и про это тоже говорили, конечно. Но у Андрея, к счастью, тоже чувство юмора очень хорошее, и он на такое никогда не обижается. Мы ему: «Видели тут, Киря, как ты Дэвиса «накрывал», вот ты красавчик!» А он отвечает: «А вы как думали, просто все так? Вот и я попробовал, но теперь даже не сунусь к нему!» Вообще, в сборной, может быть, как раз поэтому такая классная атмосфера и была…
— В клубах NBA такого быть не может?
— Там все совсем по-другому. Вроде бы тоже неплохо все общаются, и в одном районе, как правило, живут, но вот дружбы особенной не возникает. Так, чтобы семьями да в гости друг к другу ходить... Я вот в первый год много общался с Пи Джеем Брауном. Он ветеран, но когда карьеру профессиональную начинал, в Греции поиграл, и поэтому у него характер более европейский. В этом сезоне — больше с Беном Гордоном, ну и с другими игроками.
— После переезда с ними, наверное, уже не созваниваетесь?
— Эсэмэски периодически друг другу отправляем, но вообще, у них, конечно, своя жизнь, у меня — своя. В «Чикаго» большие перемены. Да и мне тут отвлекаться-то особенно некогда.