Джону Макинрою, трехкратному победителю Уимблдона и четырехкратному обладателю кубка Открытого Чемпионата США в феврале исполнилось 50 лет.
В свой день рождения, вместо праздничного стола, он выступал вместе с фармацевтической компанией на конференции в поддержку мужского здоровья. И для Макинроя это не пустая формальность – его отец смог побороть рак предстательной железы.
Что значит для вас ваш возраст, 50 лет?
-Безусловно, это событие. У меня были проблемы, когда мне исполнилось 30, в 40 я чувствовал себя нормально, потому что принял этот возраст, но 50 – это очень много. Физически я чувствую себя нормально, я продолжаю поддерживать форму и тренируюсь 6 дней в неделю: 3 дня на теннис, 3 на тренажерный зал. Вообще, хотел бы я быть таким серьезным и заботящимся о своем здоровье, когда мне было 25.
Как вы отдыхаете? Есть ли у вас спокойные минуты для самого себя?
-Спокойные минуты? У меня 6 детей, о каих минутах вы говорите? Это большая ответственность, и хотя безумно приятная, но порой достаточно тяжелая. Все свое время я посвящаю детям, и рад, что их у меня столько.
Сейчас вы играете в теннис меньше, чем занято ваше свободное время? Есть ли у вас какие-то хобби?
-Я всегда любил музыку. Я люблю побренчать на гитаре. Также я коллекционирую предметы искусства, и уже накопилось достаточно много предметов. Я начал интересоваться искусством, когда в 1970 Витас Герулайтис (американский теннисист, который в 1977 году выиграл Открытый Чемпионат Австралии, погиб в 1994 году в возрасте 40 лет, - прим. "Спорта"), упокой Господи его душу, взял меня на прогулку в Сохо. До этого я вообще был далек от всякого рода искусства. Родители не часто водили меня по музеям и галереям, так что для меня это путешествие по Сохо стало настоящим открытием. Сейчас в моей коллекции есть одна работа современного художника, Жана-Мишеля Баскуэ, который умер в 28 лет. Это нечто невероятное. Он соединил в себе мир Джими Хендрикса и Курта Кобейна.
Кто-то из ваших детей хотел быть профессиональным теннисистом?
-Да нет. Мои мальчики – им сейчас 22 и 21 – играли в теннис в школе, да и сейчас иногда играют. Но думаю все то, что происходило со мной на корте и вне, разубедило их посвятить свою жизнь этому виду спорта. Я хочу, чтобы они занимались тем, что нравится им, а не мне. Иногда я представлял себе, что приехав на турнир, услышу фразу в духе: «А, это сынок Макинроя? Посмотрим, настолько ли он хорош, как и его отец». Этот путь не для меня, с моим-то характером.
Надаль-Федерер – это современные Макинрой-Борг или Макинрой-Коннорс?
-Скорей это я и Борг. Если говорит обо мне и Коннорсе, то мы постоянно готовы были делать вызовы друг другу. Со мной и Боргом такого никогда не было. Он был одним из немногих, с кем у меня не было проблем. Борг никогда не делал чего-то неправильного, в отличие от Коннорса. И поэтому играть с ним было еще тяжелее. Он не давал мне повода на него злиться, что мне, конечно, мешало. Я же был забиякой.
по материалам NYT