Андрей Викентьевич, определенно, чеховский герой. Хотя, может быть, и набоковский. Именно тогда – в дореволюционной, а позже эмигрантской отечественной литературе – врачом был персонаж, подчиняющийся конкретным законам поведения, с четко прописанной моделью поведения в тех или иных обстоятельствах. Интеллигент с каким-нибудь занятным хобби, с милой привычкой, характеризующей его больше, чем несколько повествовательных страниц. Человек, имеющий стойкие жизненные принципы, но не зануда.
Доктор Гришанов соответствует этому образу абсолютно. Интеллигент? Безусловно. Кто еще в первой сборной страны мог во время тренировки поговорить с философом Йопом Албердой (попутно являющимся генеральным менеджером команды) о влиянии феномена вечной мерзлоты на русскую национальную кухню. На отличном английском языке. Впрочем, говорить не значит заговариваться. Гришанов порой во время беседы не смотрит на собеседника – когда команда работает на поле. Если надо, подхватит свой чемоданчик и рванет к пострадавшему с одним из массажистов, чаще всего с Михаилом Насибовым. Посмотрит, окажет первую помощь – и назад, уже в более спокойном темпе. Спросишь: «Что там, серьезно?» – он слегка поморщится: – «Нормально».
Игроки очень редко называют его по отчеству – есть в этом какая-то фамильярность, панибратство, а Гришанов не располагает к подобному стилю обращения. Кому-то, плохо с ним знакомому, он может показаться чрезмерно педантичным, осторожным человеком. Что ж, осторожность – не самое плохое качество для врача, не случайно же у него за все эти годы работы в сборной ни одного прокола. А насчет педантичности... это не так. Просто он по духу, по характеру – англичанин. Джентльмен. Что прослеживается и в манере одеваться. Когда однажды Андрея Викентьевича за границей приняли за жителя Альбиона, он был очень доволен: комплимент вкусу, стилю. Учитывая его хобби – антиквариат, его привычку выкуривать перед сном трубку с ароматным вишневым табаком, заставляя водить носом всех оказавшихся в радиусе ста метров, впечатление о Гришанове как о потенциальном жителе какой-нибудь Бейкер-стрит будет вполне достоверным.
Футбол – та среда, где практически у каждого есть какое-то прозвище. Андрея Викентьевича и в глаза, и за глаза в сборной называют просто: Док. Док – это сокращение от «доктор». Знак признания профессиональных качеств, знак уважения к личности.
Именно на двери его номера во время сбора висит листок с распорядком дня. Идешь уточнить, как команда будет жить завтра, и поневоле заходишь переброситься парой фраз. В углу аппарат с какими-то важными токами, позволяющий быстро ставить пациента на ноги, ящики с медикаментами. Все на своих местах: порядок, как в операционной – вещи аккуратно прячутся в шкафу, на тумбочке в изголовье кровати все обычные гостиничные предметы напоминают этюд для натюрморта начинающих художников. Точно англичанин. Джентльмен.
И чувство юмора у него чисто английское. Если анекдот – обязательно интеллектуальный, без пошлости, часто основанный на игре слов. Но при этом – ничего от сноба. Достаточно посмотреть, какие отношения у него с массажистами; теми, кто номинально в его подчинении.
Его несколько раз звали из сборной в клубы. Видимо, на более интересные условия. Он думает – потому что привык серьезно обдумывать любой вопрос, – но остается в РФС.
Ему нравится его работа. Он общается с коллегами из других стран – Германии, Италии, наверняка еще каких-нибудь держав – эти связи возникли в таких же поездках и переросли во что-то более существенное, чем просто обмен мнениями за круглым столом. Но никогда от него не услышишь фразы «взять бы и уехать». Он понимает, что он на своем месте и что он очень нужен. Сборной, футболу – как бы пафосно это ни звучало.