В этом году Александру Кабанову исполнилось 60 лет. Это самый титулованный ватерполист России. Болельщики до сих пор с восторгом вспоминают его коронный бросок «парашют» — навесной по высокой дуге, за вратаря.
«Спорт» встретился с известным в прошлом атлетом и попросил рассказать о водном поло, взгляде на тренерскую профессию и о себе.
— Александр Сергеевич, говорят, водное поло — камерный вид спорта. Что это означает?
— То, что нас мало. Это дорогой вид спорта. Разве у нас много пятидесятиметровых бассейнов? Если строятся, то 25-метровые, но и там водного поло почему-то нет. Раньше мы черпали резерв в союзных республиках, но Москва все равно была центром. А в чемпионате было шесть столичных команд и высокая конкуренция. А теперь в России практически только два московских клуба: «Динамо» и ЦСКА ВМФ. Когда в Москве все стало рассыпаться, проблемы появились везде. Отсюда и результат: мужчины даже на Олимпиаду не попали.
— Женщины попали, но ничего не выиграли…
— Вообще-то у нас очень хорошие команды. Женское водное поло — более молодое. Молодежная сборная два раза была чемпионом Европы.
— А правда, что женщины играют жестче, агрессивнее и злее мужчин?
— Злее — это точно. Женщины по природе своей злее.
— Что-то я по себе этого не чувствую…
— (Смеется.) А если вас запустить в бассейн? И кто-то вас ущипнет — что будете делать? Терпеть? Тогда забьют. Если женщина в игре заведется, только держись. Надо уметь давать отпор, в спорте по-другому не выжить. Уважают сильного — это железный закон. Посмотрите в природе — кто защищает детенышей? Львица, а не лев. Женщина и очаг оберегает, она в принципе агрессивнее.
— Говорят, в вашу бытность тренером сборной вам не хватало жесткости…
— Я и сам знаю об этом. Для тренера это большой минус, конечно. Упускал время, когда можно было подготовить другого игрока. Бывало, нужно отчислить кого-то, а я не мог резать по живому. Думал: а вдруг заиграет? Если игрока из сборной выгнать, это же удар по самолюбию.
— А как вы относитесь к «отказникам»?
— Если отказывается играть двадцатилетний парень, это непонятно. Но если человеку тридцать и он обоснует свое решение, надо уважать его решение. А почему к игрокам надо относиться как к рабам? У каждого свои резоны: травмы, семейные дела, отношения с федерацией, с тренером, с партнерами по команде. Но самое главное — никто никому ничего не должен.
— Вы позволяли игрокам импровизировать?
— У меня из-за этого порой даже были конфликты. Игроки говорили: «Ну скажите, как нам играть?» Я отвечал: «Ребята, я даю общую установку. А вы сами должны думать и импровизировать. Хотите, чтобы я расставил вас, как фигуры на шахматной доске? А вы что будете делать?» Это очень удобная позиция. Потом можно сказать: «Ничего не знаю, я так сделал, потому что тренер сказал». Игрок должен играть. А моя задача — научить его думать.
— Немногим титулованным спортсменам удается добиться успеха на тренерском поприще. Как вы считаете — почему?
— Переход от игрока к тренеру — тяжелая штука. Многие ломаются именно на этом этапе. Они же приходят из клубов максималистами: все могут, во всем разбираются. Играли решающую роль в клубах, с ними советовались. Но они не задумывались, что 95 процентов успеха делает тренер, а игрок накладывает лишь последний мазок. И теперь ему надо делать те самые 95 процентов. Игрок сталкивается с прозой жизни и оказывается не готов к ней.
— Некоторые тренеры боятся конкуренции. Александр Гомельский, например, «зажимал» своих учеников…
— Да, Сергея Белова особенно. С одной стороны, это можно понять: тренер хочет подольше работать. И брать молодого перспективного, чтоб он потом тебя задвинул, — стремно. Но я считаю: нужно обязательно помогать молодым. Я начинал у Павла Шубина — очень мудрый был тренер. Войну прошел, одна нога у него была короче после ранения. К нему приходили ребята: молодые, здоровые, сильные. И он говорил: «Я должен создать условия, чтобы они росли».
— В Японии говорят: высшая похвала для учителя — когда ученик перерос его...
— Еще говорят: ты уже с ярмарки едешь, а они — на ярмарку (улыбается). Этот момент — выхода ученика на более высокий уровень — надо принимать как должное. Но стараться его оттягивать, все время повышать свой профессионализм.
— Ваша жизнь была связана с военно-морским флотом. Осталось ли сегодня такое понятие, как офицерская честь?
— Я считаю — да. К морякам благоволят во всем мире. Это всегда была элита общества. А форма морская — вообще шикарная. Раньше девушкам парень, не служивший в армии, казался ущербным. А сейчас ущербный — если служил. Значит, не смог откупиться. Взгляды на жизнь изменились. Можно без конца критиковать прошлое, но я считаю, что было сделано много хорошего. В водном поло, например, специалисты всего мира до сих пор ищут книги советского издания и тренируются по нашим методикам.
— Почему-то я нигде не смогла найти вашу книгу «Мяч на воде»…
— Да, многие спрашивают. У меня остался один экземпляр, но я его берегу (улыбается).