Интервью у Владимира Алексеевича просил год! «С удовольствием встречусь с вами, расскажу все, что вам интересно, но под диктофон общаться не буду, — отнекивался Клементьев, между прочим, второй после Кержакова бомбардир в славной истории «Зенита». — Почему? Однажды мои слова неправильно интерпретировали в прессе. Эта история серьезно навредила мне». Я поздравлял скромного, обаятельного Владимира Алексеевича, игрой которого восхищался в восьмидесятые годы, с тридцатилетием победы «Зенита», Новым годом и днем рождения и в конце концов вновь заикнулся об интервью. И Клементьев неожиданно согласился! Правда, с небольшой оговоркой — не обсуждать сегодняшний «Зенит». Впрочем, и без того тем для беседы оказалось более чем достаточно: победный гол тбилисскому «Динамо», удаление в судьбоносном матче со «Спартаком» и масса других историй, которые бережно хранят участники «золотого» сезона.
О том, как забил в Тбилиси
— Почему же вы так редко общаетесь с прессой, Владимир Алексеевич?
— Был один эпизод… Брали у меня интервью для газеты «Спортивная неделя Ленинграда», расспрашивали о различиях при Юрии Андреевиче Морозове и Павле Федоровиче Садырине. Я говорил о том, что Пал Федорович нас раскрепостил, тогда как Юрий Андреевич заложил фундамент, что по-разному строилась игра, тренировочный процесс и так далее. Рассказал о нюансах тренировок Морозова, а написали, что мы якобы выглядели как манекены. С Морозовым потом встретились в тоннеле стадиона имени Кирова — он и высказал мне все, что думает по этому поводу. Я материала еще не видел и поэтому искренне удивился: «Какие ’’манекены’’, Юрий Андреевич?» — «Почитай», — буркнул Морозов, которому явно не понравились эти эпитеты. Прочитал. Удивился, поскольку договаривались с журналистом, что так писать не надо. С тех пор и принял решение ограничить общение с прессой. Впрочем, никогда ни от кого не прятался, просто стал более сдержанным в публичных разговорах.
— Болельщики моего поколения прекрасно помнят вашу игру и искренне признательны вам за те счастливые мгновения, которые вы подарили нам тридцать лет назад!
— Спасибо за теплые слова. Но не один же я что-то дарил, правда? (улыбается). Всегда надо говорить не об отдельных футболистах, а о команде. Каждый внес свою лепту в ту победу, в том числе ребята, не получившие золотых медалей. По регламенту им просто не хватило игр, но в жизни, в тренировочном процессе и на футбольном поле они были наравне со всеми.
— Совсем недавно мы отмечали тридцатилетний юбилей победы «Зенита» в чемпионате СССР. Какие эмоции вы пережили в эти дни?
— Обычная дата. До нее праздновали двадцатипятилетие, еще раньше — двадцать лет. Время идет, годы бегут. Кто-то помнит, кто-то подзабыл. Приятно, что для болельщиков это стало большим событием, рад, что нас поздравили, пригласили, вручили подарки. Клуб помог организовать товарищескую игру с минским «Динамо», руководство «Зенита» присутствовало на праздничном банкете. Очень хорошо нас приняли в спорткомитете, у губернатора Санкт-Петербурга Георгия Полтавченко — словом, на душе было тепло.
— Тридцать лет назад, в январе 1985-го, «Зенит» чествовали в СКК имени Ленина. Помните это мероприятие?
— Хороший вечер получился. Выступали Кирилл Юрьевич Лавров, Владислав Стржельчик, Бен Бенцианов, Михаил Боярский, Сергей Мигицко. Придумали интересные стихи, пели песни — было замечательно!
— В 1984 году вы стали вторым бомбардиром команды, вошли в список тридцати трех лучших футболистов страны. Всего за «Зенит» за тринадцать сезонов забили 74 мяча. Есть ли гол, занимающий особое место в ваших воспоминаниях?
— Раз забивал, значит, помогал команде, и, следовательно, все голы были важны. Помню, например, мяч, забитый в последнем туре чемпионата Советского Союза 1983 года «Жальгирису», благодаря которому мы заняли четвертое место. Каждый гол, каждая победа добавляет уверенности и помогает в дальнейшей работе. Как обычно в спорте.
— За «Шахтера» играл Виталий Старухин, мы же в Ленинграде гордились тем, что у нас есть Владимир Клементьев. На мой взгляд, вы ни в чем не уступали донецкому форварду по игре на «втором этаже».
— Забивал, было дело (улыбается). Но на самом деле ничего особенного. До меня в «Зените» выступал Володя Гончаров, который тоже неплохо играл головой. Я же просто отрабатывал этот элемент, делал то, что просили тренеры: действовал на опережение, замыкал фланговые подачи. Именно такой стиль прививал нам Юрий Андреевич Морозов. Мы часто разбирали подобные моменты, шлифовали детали на тренировках. При этом было неважно, забиваешь ты головой или ногой, главное — оказаться на мяче первым при хорошей, сильной передаче.
— Садырин практиковал подобные упражнения?
— Это осталось от Юрия Андреевича, зачем было что-то менять? Но Садырин больше внимания уделял стандартным положениям, когда в розыгрыше было задействовано три-четыре человека. Мы искали способы поставить в тупик оборону соперника: меняли направление подачи, ставили вторую «стеночку» перед мячом. Юра Желудков готовился пробивать штрафной, а мы в нескольких метрах от «стенки» соперника перекрывали обзор вратарю. В итоге мяч вылетал из-за «стенок» столь неожиданно, что голкиперы порой не успевали среагировать. Или другая хитрость: штрафной готовился бить Юра с левой ноги, но он пробегал мимо мяча, а удар наносил я. И такие, казалось бы, мелочи сбивали с толку и вратаря, и защитников. Словом, все было нацелено на результат. И неважно, кто забивает — Желудков, Дмитриев или Клементьев. Главное, чтобы команда побеждала.
— Один забитый вами мяч в «золотом» сезоне ленинградские болельщики помнят до сих пор: 28 июля 1984 года, Тбилиси. «Зенит» проигрывает 0:2, но не только сравнивает счет, но и одерживает победу благодаря вашему результативному удару.
— Сложная игра получилась. Мы быстро пропустили два мяча и, признаюсь, особой надежды не испытывали. Однако в перерыве Павел Федорович нашел нужные слова. Мне, в частности, сказал: «Представь, что мы играем не с ’’Динамо’’ (Тбилиси), а с ’’Манчестер Юнайтед’’. Проигрываете — и ничего страшного! Продолжайте играть, на вас смотрят зрители!» Кого-то Садырин обнадежил, кого-то заставил встрепенуться, но всем придал уверенности в своих силах. В итоге мы выходили на второй тайм и чувствовали, что все можно исправить.
— Юрий Желудков рассказывал мне, что после первого пропущенного мяча хозяева заметно занервничали, причем особенно сильно переживал Владимир Гуцаев.
— С кавказскими командами всегда было так: если у них все получается, справиться с ними было очень сложно. В противном случае в их рядах начинался разброд, они принимались шипеть друг на друга. Серега Дмитриев забил первый мяч — у них начались разборки. Сравняли счет — динамовцы совсем занервничали. Да и мы удачно прихватили их прессингом: Дмитриев отобрал мяч, отдал Юрке Желудкову, тот сделал передачу мне, а я щечкой с угла вратарской забил гол — 3:2. Могли, кстати, и еще им подбросить, но не получилось (улыбается).
— Футболисты «Зенита» в один голос утверждают, что именно эта победа придала команде уверенности в своих силах, именно после успеха в Тбилиси в коллективе стали вслух говорить о чемпионстве.
— О победе в чемпионате никто не говорил. Поначалу хотели влезть в троечку, повторить достижение Юрия Андреевича Морозова 1980 года. Потом стали набирать очки, старались не выпадать из лидирующей группы. Матч в Тбилиси действительно стал своеобразным импульсом. Мы осознали, что нам по силам побороться за медали с «Днепром», «Торпедо», «Спартаком». Поняли: если хорошо играть и стремиться к высокому результату, все обязательно получится. Так и произошло: в концовке сезона победили на выезде «Торпедо» и «Днепр», обыграли дома «Шахтер» и «Металлист» и стали чемпионами.
— Как вы отреагировали на замену в «золотом» матче с «Металлистом»?
— Конечно, хотелось закончить игру на футбольном поле, а не в гражданском, принять участие в торжествах, покачать тренера. Не получилось. Однако обид не осталось, Пал Федоровичу было виднее. Он хотел усилить игру, дать другим форвардам, Юре Герасимову и Боре Чухлову, возможность ощутить праздник. Все в порядке.
— Как вас угораздило получить две желтые карточки в гостевом матче со «Спартаком»?
— Фактически это были провокации со стороны Женьки Сидорова. Он играл персонально против меня, действовал жестко. Честно говоря, не помню, за что мне сделали первое предупреждение. Во втором же эпизоде Женька меня зацепил, на что я вскинул в ответ руку. Арбитру же показалось, что я ударил спартаковца. Эмоции, конечно, надо было попридержать.
— Все свои десять мячей в сезоне 1984-го вы забили с игры. Почему ни разу не подошли к одиннадцатиметровой отметке?
— Постоянно исполнял пенальти Юрка Желудков, до него штатным пенальтистом являлся Володя Казаченок. В других случаях исполнителя одиннадцатиметрового назначал тренер или же к мячу подходил тот, кто чувствовал уверенность.
О том, как украли шарф Желудкова
— После матча «Зенит» — «Динамо» (Киев), в котором Юрий Желудков после вашей скидки головой забил полуторатысячный мяч ленинградской команды в чемпионатах СССР, лучшему бомбардиру того сезона подарили зенитовский шарф. Однако радовался Юрий недолго.
— Да. Мы с Юрой поехали к Мише Бирюкову на Гражданку. Поднялись в квартиру, шарф оставили в машине. Приходим — стекло разбито, шарфа нет. Кому-то вот так сильно захотелось пополнить свою коллекцию.
— Желудков рассказывал, как после матча с «Черноморцем» команда праздновала победу в гостиничном номере, нарушая режим. Неожиданно зашел Садырин, грозным взглядом осмотрел комнату и произнес: «Наказаны все… кого здесь нет». Какая история запомнилась вам?
— Похожая (улыбается). Мы обычно неудачно играли в Ташкенте — то матч на самую жару назначат, то судьи прихватят. А тут выиграли 4:1. Взяли шампанского, выпили по бокальчику, захотели искупаться в бассейне. Лешка Степанов — царство ему небесное — полез в воду в резиновых тапочках, поскользнулся на ступеньке и разбил голову. Благо невысоко было! Приходит Садырин: «Что с головой?» Степанов отвечает: «Вышел на балкон, наступил на арбузную корку, упал, ударился». — «Болит?» — спрашивает Садырин. «Болит!»
— Поверил Пал Федорович?
— Конечно! Мы же в Узбекистане были, там много арбузов! (смеется).
— Вы ведь могли и не сыграть в том сезоне. Более того, в начале восьмидесятых речь вообще шла о завершении карьеры, верно?
— Да, язва прихватила. Лечился от одного, а оказалось совсем другое. Диагноз поставили благодаря Сергею Яковлевичу Бавли. Он молодец, сделал фиброгастроскопию в клинике на улице Софьи Ковалевской, где тогда работал. Там и обнаружилась язва величиной с трехкопеечную монету. Выписали лекарство, стал проходить курс лечения. Подсобил и Пал Федорович, порекомендовавший знакомого лекаря из Карелии. Тот привез мне бутылку медвежьей желчи. Вкус, конечно, не передать, но вытерпел, пил по три ложки в день в течение месяца. И помогло!
— Были мысли закончить с футболом?
— Да. Боль терпел, но в один прекрасный момент подошел к Юрию Андреевичу и сказал, что больше не хочу мучить ни себя, ни команду. Тот ответил: «Не торопись, лечись спокойно». А потом на разминке, наступив на барьер, «сломался» Желудков. Поначалу никто не думал, что травма серьезная, а оказалось — трещина в кости. Юрий Андреевич и говорит мне: «На выезд отправляешься ты, больше некому». Вот так я и мобилизовал себя.
О том, как работал на станции техобслуживания
— Перед началом интервью вы попросили не задавать вопросы о современном «Зените». Почему?
— Есть группа экспертов, которая анализирует игры «Зенита», мне зачем туда влезать? Конечно, у меня есть собственное мнение и по тактике, и по действиям отдельных футболистов, однако его не афиширую. Мы можем обменяться впечатлениями с Желудковым, Герасимовым. Но не публично.
— В период своей работы в «Светогорце» сразу увидели талант юного Саши Кержакова?
— Я пришел в команду в 2000 году, когда «Светогорец» выходил во второй дивизион. Поэтому видел лишь последний матч Саши в КФК. Встречались с «Динамо», «горели» 0:1, игра не складывалась. Лишь в концовке, минуте на семидесятой, Володя Казаченок выпустил Кержакова на поле. А тот нанес по воротам два удара и забил два гола! Сначала Саша принял мяч на грудь после ввода из аута и метров с тридцати попал под перекладину, а затем провел победный мяч. Потом Кержакова забрал в «Зенит» Юрий Морозов, хотя переговоры шли очень непросто.
— В вашей жизни был непростой период — одно время вы работали далеко не по специальности, верно?
— А другого выхода не было. У меня семья, двое детей, надо было думать о том, как выживать. Не доучился — студенческая книжка каким-то образом потерялась на кафедре футбола Института имени П.Ф. Лесгафта. Пытался восстановиться, но мне предложили все начинать заново, с первого курса. Отказался. Ребята помоложе еще поиграли в Финляндии, у меня же там не сложилось. Вот так в период перестройки и пошел работать к знакомому на станцию техобслуживания.
— Вы счастливый человек?
— Конечно! У меня есть любимая жена, дети и внуки. Я поездил по миру, многое повидал. Все хорошо!