В Москве, оказывается, уже четыре «Марриотта». Есть «Гранд-Марриотт», где селится — точнее, уже селилась сборная при Хиддинке. Есть «Марриотт-Тверская», расположенный чуть ближе к Маяковской, чем «Гранд». Есть «Марриотт-Аврора». А есть еще и совсем небольшой по сравнению с тремя более известными тезками-отелями «Марриотт-Кортъярд». В котором ни шума, ни пафоса.
Вознесенский переулок, уводящий пешехода с Тверской от Кремля в сторону Консерватории, тих и уютен, точно старая туристическая тропа в каком-нибудь милом западноевропейском городке. Идешь по нему и поневоле задумываешься: а в Москве ли ты? Поблизости нет ни одного человека, не ездят машины. Уличные коты оглядывают тебя с презрительным любопытством и не спешат нырнуть в какой-нибудь надежный уголок.
Здесь во время своих столичных командировок квартирует «Томь». Узнав об этом прошлым летом, когда финансовые проблемы сибиряков, казалось, грозили команде крахом, я, помнится, не сдержался, присвистнул. «Я тебя умоляю», — сказал Валерий Кузьмич. «Наши руководители каким-то образом сумели договориться с отелем, и мы платим за него меньше, чем за «Бега». Я присвистнул второй раз. «Бега» — гостиница из советского прошлого, умудрившаяся и по сей день сохранить ощущение той эпохи — да еще и в полной мере. А тут… «Европа!», — сказал бы Хиддинк.
Тогда, уже больше чем полгода назад, Непомнящий был уставшим немолодым человеком, на чьем аскетичном лице отчетливо проступали морщины. Говорил мало, в основном смотрел не на собеседников, а внутрь себя — и сразу возникало ощущение, что «Томь» держится за счет сверхусилий. Стоит на секунду кому-то из игроков, персонала, руководства расслабиться — и все, клуб сразу пойдет ко дну.
Не так много вроде бы воды утекло, а как все изменилось. Валерий Кузьмич выглядел великолепно, много улыбался, шутил, рассказывал байки и производил впечатление человека вполне довольного жизнью. И даже о проблемах клуба говорил как о вопросах, которые будут решено поэтапно, шаг за шагом.
— Не сразу могли заплатить «Спартаку» за Иванова, поэтому он несколько последних дней с нами не тренировался. Говорил: агент не велит, пока не заявим на чемпионат, не оформим все документально. Я ему объясняю: Андрюш, вообще-то агенты существуют не для того, чтобы указывать игрокам. Их задача совсем иная. Агент должен подчиняться футболисту, а не наоборот. Молчит. Задумался.
Принесли капучино, и как раз подъехал Дима Федоров. Но он попросил чаю. От кофе отказался из принципиальных соображений.
— Валерий Кузьмич, даже не уговаривайте! Посмотрите, как Хиддинк себя сейчас ведет! Не хочу лить капучино на его мельницу.
Посмеялись. Пошутили немного на злободневную тему. Поговорили о том, чего ждать от Адвоката в сборной — как-то теперь будет при нем после вольницы Гуса.
Диме принесли его чай, Непомнящий угощал эклерами, но сам привычно отказывался от сладкого.
Я похвалил «Томь». Рассказал Непомнящему то, что рассказывали мне люди, кто был на сборах в Турции, кто видел — в какой футбол играют сибиряки.
Он немножко смутился от удовольствия. И в своей привычной манере перевел разговор на игроков.
— У меня такие ребята собрались, одно удовольствие с ними работать. И им, я вижу, тоже нравится. Особенно, когда они в чем-то оказываются правы. Например, мы должны были сейчас в Крымске находиться, на коротком завершающем сборе. Мне сказали, что там все в порядке: поля, условия, погода. Когда я объявил об этом команде, все зашумели: «Зачем? Давайте в Москве останемся». Пришлось сказать: «ребята, это не обсуждается, вопрос закрыт». Они, конечно, попытались обсудить — бесполезно. Однако, я, на всякий случай, отправил в Крымск Васю Баскакова, нашего второго тренера. Он приехал и сразу звонит: Валерий Кузьмич, тренироваться невозможно, все поля по щиколотку в воде, нет никакого смысла ехать. Я игрокам говорю: что ж, вы были правы, признаю это. Они такие довольные были — мол, как же, тренер перед ними повинился.
Мы смеемся, представляем себя на месте футболистов в такой ситуации. Не раз, и не два доводилось слушать от игроков такую оценку тренера: «для нас самое важное — чтобы нас зря не напрягали, чтобы мы не дергались, чтобы к нам относились как к людям». Непомнящий по этому критерию заслуживает десятибалльной оценки. Причем по пятибалльной шкале.
Он, как нарочно, в эту минуту смотрит прямо в глаза. Улыбается — словно умеет читать чужие мысли. Чтобы не проверять это, уводим разговор в другое русло. Говорим про ЦСКА, про их старт в чемпионате — про «Севилью», Суперкубок, про Щенникова в Ла-Манге в матче с «Днепром», когда полузащитник днепропетровцев играючи сделал из-под нашей восходящей звезды два решающих гола. Про то давление, которое сейчас есть у Слуцкого, у помолодевшей команды.
— Так забавно получилось, — говорит Непомнящий, — мы летели вместе с ЦСКА в это межсезонье, на одном самолете. Поговорили с Акинфеевым в аэропорту...
Я улыбаюсь, вспоминая причину, из-за которой Непомнящий с Акинфеевым много общаются.
…а уже в воздухе пошел привычный общий веселый треп, и Вася Березуцкий говорит: Валерий Кузьмич, вы мой идеал тренера. Все удивились, мол — почему? Вася: сколько у вас выходных на этой неделе, дней пять? А мы за два месяца полтора дня дома были! Короче, перехожу в «Томь», если возьмете.
Васю, как ни странно, в Томске очень легко представить — но именно в этой команде, у Непомнящего. Который в прошлом году выиграл «малые золотые» медали, финишировав девятым. То есть первым из второй восьмерки команд, что не ставят по понятным причинам никаких масштабных задач на сезон.
— А кого-нибудь еще по весне собираетесь брать? Что с Дзюбой?
— Его очень хотим, — говорит Непомнящий и снова улыбается.
— Правда, что у него никогда рот не закрывается? — спрашивает Дима.
Валерий Кузьмич смеется.
— Он уникальный парень. В том году только приехал, сразу стал на тренировках всем «пихать», даже «старикам». На Климова так наорал, мне страшно стало. Думаю, после тренировки кровь прольется. А он, как занятие кончилось, подбежал, обнял капитана: прости, погорячился. Шутит, смеется — на него обижаться невозможно.
Звонит телефон.
— Да, Борис Гаврилович?
Вайнштейн на проводе, зам генерального. Обычный разговор, судя по всему — у Непомнящего те же интонации, то же спокойствие на лице. Эх, плохой я психолог.
— Пока это тайна, — говорит Валерий Кузьмич, вешая трубку. — Договорились по Корниленко. Берем в аренду на год у «Зенита».
Ну, дела! «Сатурн» не смог, правда, там речь шла о выкупе, а «Томь» смогла. Теперь и в линии атаки у сибиряков все в ажуре. Интересно, на что теперь способен клуб?
Это становится ясно после первого тура. Суббота, мы сидим большой журналистской компанией за кофе, когда у одного из нас звонит телефон.
— «Томь» выиграла!!! — человек кричит в трубку так, словно речь идет о победе в Лиге чемпионов.
Мы торжествуем. Журналистская Москва переживает за «Томь» так, как ни за один другой российский клуб.
И ловим себя на мысли, что победа в Ростове, как ни удивительно, воспринимается как нечто само собой разумеющееся.
Утром в воскресенье я звоню ему в Томск, поздравить с первой победой в чемпионате.
— Спасибо большое! — говорит он и добавляет. — Только качеством игры я недоволен.
Это его право. Право тренера. Даже, вполне возможно, не право, а обязанность.
А вот мы довольны. Те, кто болеет за него персонально.
«История» Ильи Казакова из еженедельника «Спорт день за днем» №10 (17-23 марта)