Сегодня на корте «Олимпийского» состоится еще одна дуэль двух россиянок – Марии Шараповой и Екатерины Бычковой. Накануне этого матча с Бычковой побеседовала корреспондент «Спорта».
– Катя, ваш прогноз по поводу предстоящего поединка.
– Я реально оцениваю свои возможности и возможности Маши. И прекрасно понимаю – это будет непростой поединок, прежде всего для меня. Маша всегда выходит на корт, чтобы побеждать. Для нее неважно, кто стоит на противоположной стороне. К тому же для Шараповой это первый матч на Кубке Кремля. Мне же пришлось проходить квалификацию, а значит, сыграю в Москве уже пятый поединок по счету. Естественно, что соперница будет выглядеть свежее. Но в теннисе огромную роль играют многие факторы – самочувствие, настрой. Так что пока бы я не взялась на сто процентов предсказать исход нашего противостояния. Психология в теннисе очень важна.
– На разминке вы можете понять, в каком состоянии пребывает ваша соперница?
– Обычно теннисисты стараются скрывать свои трудности. Но у меня было такое «прозрение» один раз в жизни, когда я играла со Светой Кузнецовой на US Open-2005. Я вдруг почувствовала ее неуверенность, потому что ей, как более опытной и титулованной теннисистке, не хотелось мне уступать. Я воспользовалась ее замешательством, тем, что на нее давит такой груз, и выиграла у нее. Возможно, это случилось и потому, что мы с ней хорошо знакомы. Играли еще на юниорском уровне.
– Почему тогда вы так «отстали» от своих сверстниц? Многие показывают результаты и в более раннем возрасте, а вас в 21 год все еще называют «молодым игроком»?
– Причина проста. Мы с мамой все делали сами, рядом не было опытного советчика. Я начала играть турниры, на которых девочки выступают в 16 лет, только в 18, поэтому все так и сложилось. Понимаете, теннис – довольно дорогой вид спорта, и без спонсоров и дополнительных финансовых вливаний спортсменам приходится сложно. Да, наступает момент, когда теннисист сам начинает зарабатывать деньги, но до этого уровня нужно дойти. Не могу сказать, что у меня в этом смысле все складывалось гладко. Сначала были планы уехать тренироваться за границу. Но на тот период не было возможностей и денег, а потом все осталось так, как есть. Начинала я тренироваться в «Спартаке» у тренера Александра Краюшкина, потом он перешел в «Чайку», и мы вместе с ним. Именно он поставил мне технику, много работал со мной индивидуально. И не только со мной, но и с моей мамой. Она никогда не занималась теннисом, хотя спорт всегда любила. А сейчас мама фактически стала моим тренером. Она сопровождает меня везде.
– Тренироваться под руководством мамы сложнее или проще?
– У меня двоякое мнение на этот счет. Одно могу сказать определенно: с мамой можно покапризничать, позволить то, что не позволишь ни с кем другим. А я была капризным ребенком. Плакала на корте, дей-ствовала порой чрезмерно эмоционально – бросала ракетки, устраивала сцены, но с годами это ушло. Конечно, я повзрослела и стала себя контролировать больше, но порой это очень сложно делать. Потому что во время поединка приходится вести двойной контроль – контролировать себя и действия соперницы. И не знаю, что сложнее. Иногда внутренний контроль меня закрепощает, я не могу играть свободно, и это добавляет нервозности.
– Ваш папа, Андрей Бычков, был серебряным призером чемпионата мира по греко-римской борьбе. Он дает вам советы, как вести себя на корте?
– Нет, папа никогда не вмешивался в тренировочный процесс и не делает этого до сих пор. Эти обязанности лежат исключительно на маминых плечах. Но я могу сказать однозначно, что какие-то черты характера от него я унаследовала, в том числе, наверное, и спортивные гены. Кстати, папа очень удивился, когда мама отдала меня в теннис. Никто тогда не думал, что это станет моей профессией. Я училась в английской спецшколе, много чего планировала, но в любом случае разностороннее образование мне очень помогло.
– Говорят, что учителей вы поражали своей уникальной памятью, когда могли наизусть процитировать страницы из Толстого или Достоевского?
– Нет, это преувеличение. Но я на самом деле очень много читала и читаю и всегда могла ответить на любой вопрос, потому что знала, о чем говорю.