В 1980-м в СССР прошла Олимпиада. Президент МОК Хуан Антонио Самаранч рассыпался в комплиментах: «Лучшие Игры в истории по организации и инфраструктуре», «Новые горизонты олимпийского движения», «Необходимо перенимать советский опыт организации крупнейших спортивных форумов». Особенно Самаранч отмечал «поразившие» и «оставившие неизгладимый след в памяти «Лужники»».
20 октября 1982 года. Москва. «Спартак» в рамках Кубка УЕФА принимает голландский «Харлем». Буквально накануне сильно похолодало, выпал снег. Службы «Лужников» к ранней зиме не готовились — убирать трибуны было некому и нечем. Кроме того, в ночь накануне игры ударила оттепель, а утром вновь ударил десятиградусный мороз. Проходы на трибунах превратились в ледяную горку. Тем не менее тысяч 15 наиболее преданных поклонников «Спартака» и около сотни голландцев пришли на футбол. В результате всех болельщиков независимо от купленных билетов решили разместить на одной трибуне — «С». Особо с ними не церемонились, милиция жестко пресекала все попытки протестовать. Чтобы согнанные в кучу болельщики не разбрелись по соседним секторам, милиция взяла их в двойное кольцо.
Матч не был особенно интересным, и зрители пытались развлечь и согреть себя чем могли. Поначалу милиция следила за соблюдением «морального кодекса советского болельщика», но фанаты проявили норов. В оцепление полетели снежки и даже кусочки льда. Когда удавалось сбить с головы милиционера фуражку (на зимнюю форму одежды их перевести не успели), все разражались смехом и аплодисментами. И тут сотрудники «органов» повели себя нетипично — покинули трибуны.
Матч подходил к концу, «Спартак» вел 1:0. Было холодно. Часть зрителей потянулись к выходу, когда Сергей Швецов забил второй гол на исходе основного времени. Они тут же развернулись и устремились обратно на трибуны, чтобы узнать, почему оставшиеся зрители зашумели. В это время с трибун повалил встречный поток — матч закончился. В последующие 15–20 минут лестничный марш и туннель, ведущий к выходу на улицу, превратились в мясорубку. Подъехавшие примерно через час машины «скорой помощи» доставили в три столичных морга 66 погибших, а в больницы еще несколько десятков раненых. Это — по официальной версии образца 1982 года. Советские СМИ, естественно, промолчали. Только «Вечерняя Москва» скупо сообщила о «происшествии в Лужниках» и отметила, что «имеются пострадавшие».
Согласно все той же официальной версии, озвученной на суде 8 февраля 1983 года, виновными в трагедии были признаны руководители арены. Официально главными виновниками трагедии были названы директор БСА Кокрышев, его заместитель Лыжин и комендант «Лужников» Панчихин. Им вменили 172-ю статью УК РФ (халатное исполнение служебных обязанностей) и приговорили каждого к трем годам заключения. Однако и директор, и его заместитель имели правительственные награды и были амнистированы. Комендант был не столь заслуженным и половину срока отсидел. Усугубило трагедию то, что был открыт только один выход с трибуны — второй предоставили исключительно голландским болельщикам.
Однако слишком о многом на том суде умолчали. Во-первых, по свидетельству очевидцев, давка возникла не на последних минутах матча, когда часть зрителей, покинувших трибуны, пытались вернуться обратно, а через несколько минут после финального свистка, когда к выходу двинулись все болельщики. И сотрудники милиции поторапливали покидающих сектора фанатов. Во-вторых, как утверждают абсолютно все очевидцы, были две точки, где гибли люди. Около ворот в давке (по официальной версии там и получили травмы все пострадавшие), и на лестничном марше, где обвалились перила и болельщики падали с высоты три — пять метров. Причем перила обвалились под напором толпы, которую милиция вытесняла с секторов.
А ворота, кстати, были открыты едва на четверть — это прозвучало и на суде. Только вот официальная версия считает виновником этого коменданта «Лужников», а неофициальная — сотрудников милиции. По словам некоторых работников арены, приказал оставить узкий проход и не до конца раздвигать створки некто Корыгин — сотрудник МВД, командовавший подразделением, которое обеспечивало «порядок» на трибуне «С». Его дело было выделено в отдельное производство, и он был осужден, но… как орденоносец амнистирован.
В-третьих, число погибших гораздо больше объявленных 66. Очевидцы говорят о сотнях тел, которые устилали место событий. О том же говорят и врачи «скорой». Только у памятника Ленину, по их словам, было сложено более сотни тел. И самое страшное, что милиция не помогала пострадавшим, а всячески препятствовала их спасению. Например, раненые, которых удалось вытащить, были сложены на асфальте и оцеплены. К ним не пропускали не только болельщиков, но и врачей, случайно оказавшихся на месте трагедии. К моменту прибытия «скорых» большинство уже скончались. Кроме того, болельщиков, которые готовы были помочь разбирать завалы из тел, сотрудники милиции не подпустили и близко. Даже тех, кто получил травмы и хотел дождаться врачей, милиционеры старались отогнать от арены. Сами же «правоохранители» сосредоточились на оцеплении и спасать еще живых людей не спешили.
А причиной давки у ворот стал милицейский эксперимент. Слишком узкий проход был оставлен специально, чтобы из толпы было удобнее выхватывать тех, кто особо отличился во время матча, когда оцепление забрасывали снежками. Только вот офицеры МВД не договорились между собой: одни затеяли карательную акцию на выходе, а другие старались побыстрее очистить трибуны. В результате случилась давка, в которой погибли сотни людей. Установить точную цифру теперь уже невозможно, да и не нужно. Но многие говорят о более чем трех сотнях жертв.
Гораздо хуже некомпетентности и произвола были дальнейшие действия властей. Погибших разрешили похоронить лишь на 13-й день. За родственниками беспрерывно следили. Похороны требовали устраивать скромно, чтобы не превращать их в митинги. Всех, кого считали активными фанатами «Спартака», взяли под наблюдение. Опасались и общественного резонанса, и мести фанатов, и, больше всего, собственной совести.