Сентябрь навевает воспоминание о школьной поре. Первая в учебном году линейка, сбор металлолома, футбол во дворе сразу после уроков — красота!
И первое слово, которое слышишь от коллег, собравшихся на первую тренировку сборной после ее возвращения из Андорры, тоже из тех отдалившихся пионерских времен.
Бойкот.
Журналистов из разных СМИ, приехавших в воскресенье к Стадиону имени Стрельцова заблаговременно, это интересует больше, чем что бы то ни было.
Почему команда объявила бойкот журналистам?
Спустя полчаса, когда игроки выходят на ровное зеленое поле, оказавшееся в этом году никому не нужным в премьер-лиге, вновь возникает интерес к той же теме.
Два друга, Зырянов с Игнашевичем, идут по узкому коридорчику и обсуждают прочитанное в интернете.
— Слушай, почему они про какой-то бойкот пишут? Когда мы его объявляли и кому?
Я не знаю. Они не знают. Никто не знает.
Вторая утка за неделю. Сначала Анюкова с Быстровым некоторые издания отправили в Питер. Адвокат сказал, отправив зенитовцев с первой тренировки в отель: «Оказалось, что они переутомлены, надо дать отдохнуть», — и никто не переспросил, как надолго растянется отдых. А потом, на следующий день, оба вышли на поле вместе с остальными сборниками, это потянуло на сенсацию.
Теперь вот бойкот. Несуществующий.
— Я прочел, что никто из игроков ни к болельщикам, ни к журналистам в Андорре не подошел, — продолжает Игнашевич.
Видимо, накипело.
— Там стадиончик такой допотопный, микст-зоны внутри просто не было.
Я киваю. Действительно не было. Если уж Адвокат на пресс-конференцию шел через тренажерный зал, в котором занималась пара местных физкультурников, про какую смешанную зону в принципе можно говорить?
— Он на улице была. Андоррцы поставили несколько волнорезов перед забором, рядом с нашим автобусом.
— Я так и понял. Мы шли, я журналистов вообще не видел.
— Они на пресс-конференции были. Почти все.
— Видишь, на пресс-конференции. Там только один стоял, похожий на репортера. Мы идем, он спрашивает — куда-то в воздух: «Какие эмоции?». Ни к кому конкретно не обращаясь. Мы так и не поняли, кто это.
Я снова киваю. Вспоминая вторую половину девяностых, когда СМИ, рассказывающих о футболе, было — кот наплакал. Тогда поездка на базу сборной была наградой, снять сюжет или написать статью о команде посылали лучших. Приехать и задать вопрос вроде: «Что вы думаете о предстоящем матче?» или «Какие эмоции у вас оставила последняя игра?» считалось дурным тоном. В те годы все — от тренеров до игроков — знали журналистов в лицо. И те, понимая это, писали и говорили обдуманно, не боясь ответить за любое сказанное слово.
Не знаю, почему сейчас все иначе. Почему который год на тренировку сборной не приезжают первые перья редакций. То ли старость с ленью подкрались, то ли тренировки сборной стали заурядным событием. И вместо полноценного репортажа на выходе имеем интервью с колес. А под вечер начинаются звонки от приятелей: «Слушай, расскажи — что на тренировке было?» Спросишь: «Так у тебя же корреспондент приезжал?» — отмахнутся: «Да он отвлекся».
Интересно, что на чемпионатах мира почему-то обратная ситуация. Там — все лучшие силы.
После тренировки выяснилось, что бойкота нет. Дзагоев только попросил журналистов быть терпимее, позитивнее и объективнее.
Адвокат его, кстати, вытащил к прессе за руку, буквально из автобуса. Тренер искал для общения кого-то из ЦСКА, но все отказывались. Воспитанный на Кавказе Дзагоев перечить старшему не смог.
Улыбался. Даже когда давал интервью.
А в сборную приехал серьезным. Не попал в состав ЦСКА, когда был в отличной форме. Попал в запас. Конкуренция в команде Слуцкого сейчас, пожалуй, даже выше, чем в сборной. Но через тренировки Алан потихоньку набрался эмоций, и когда удачно вышел на замену, мог позволить себе прежнюю лучистость, которая была особенно заметна на фоне единственного новичка сборной.
Касаев прибыл на сбор первым. Казалось, он слегка зажат, чуть напряжен, что для человека на новом месте вполне естественно.
— Был бы кто-нибудь еще из «Рубина», было бы полегче.
Но эта фраза относилась к первому дню сбора. Его тепло приветствовали зенитовцы, а когда ближе к намеченному часу в отеле появились земляки Дзагоев с Габуловым, Касаев сразу же попал под их опеку. От тезки-армейца Алан не отходил ни на шаг и правильно делал. Тот за время, проведенное в сборной, на штраф не нарвался ни разу.
Здесь вообще редко кого штрафовали. Последний раз, если не ошибаюсь, на символическую сумму в пятьсот рублей «налетели» Сычев с Быстровым — на сборе в Сочи четырехлетней давности. За минутное опоздание на обед.
При Адвокате, требующем абсолютной дисциплины, в ресторан команда приходила заблаговременно. Сидела за столами в ожидании приглашения встать и пойти за едой. И никто не опаздывал, хотя первый официальный сбор при новом тренере получился немножко суматошным. Десять часов в самолете, шесть в автобусе — и это только без учета переездов из отеля на стадион и обратно.
Вероятно, из-за такой насыщенности у команды было меньше сил и желания собираться после ужина в лобби отеля. Прежде, при Хиддинке, зайдя в гостиницу, всегда можно было наткнуться на главного тренера, сидящего в компании его помощников, на игроков, которых заезжали проведать друзья, агенты, родные. Сейчас же подобную картину можно увидеть крайне редко, к разочарованию журналистов.
Вот, пожалуй, и главное отличие двух голландцев, если говорить о внешних признаках.
Все остальное пока глобальных изменений не претерпело. Да и откуда им взяться, этим переменам?
Пришел тренер, хорошо знакомый многим. Команда осталась прежней.
Да и слишком мало времени прошло, чтобы делать какие-то обобщения.
Подождем, посмотрим. И после игры в Македонии проведем черту под этим годом сборной.
Тогда-то многое станет видно более отчетливо.
Колонка Ильи Казакова из еженедельника «Спорт день за днем» №35 (8-14 сентября 2010 года).