Властимил позвонил мне в конце августа прошлого года. «Я хочу, чтобы ты знал: завтра я ложусь на лечение. Сначала мне будут чистить кровь от медикаментов, затем отправлюсь в клинику в Праге — бороться со своими проблемами. Предупреждаю, что разговаривать мы не сможем до декабря — это место очень строгого режима. Имей это в виду и пока никому ничего не рассказывай. Я больше так не могу, если продолжу в том же духе — неизвестно, чем все это кончится…» Даже несмотря на шок, я сумел тогда оценить силу подобного решения и сказать об этом Властимилу. Поверьте, говорить было трудно…
До этого последний раз мы виделись в ноябре 2007 года в Баку, когда Петржела тренировал «Нефтчи». С того времени произошло много всего: тренер сумел обыграть «Хазар-Ленкарань» на выезде, стать героем среди болельщиков, поскольку бакинцы не могли справиться до этого с флагманом местного футбола бог знает сколько лет. Чуть позже бывший тренер «Зенита» резко выступил против президента клуба Рамина Мусаева, который хотел оставить организационную часть работы в «Нефтчи» исключительно за собой, и тот, непривычный к подобному обращению на родной территории, не стерпел: Властимил вернулся в Баку к Новому году после короткого отпуска, но вместо того, чтобы отправиться с командой на сбор в Турцию, холодно раскланялся с Мусаевым и улетел спустя два дня домой.
С тех пор что-то начало происходить совсем не так. С Петржелой трудно было разговаривать даже привыкшим к нему людям. Наши контакты, признаюсь, сократились, поскольку Властимил был неразговорчив, а если и говорил, то о чем-то своем, внутреннем. Коммуникация стала совсем тяжелой, в конце концов Петржелу не выдержала бывшая жена Зузана, с которой он стал снова жить вместе с лета 2007-го. Под одной крышей они существовать продолжали, но каждый в своей комнате, без прежней связи, только с раздражением друг на друга. Все кончилось тем августовским звонком. Петржела отправился на лечение. И вышел из клиники в Бохнице совсем иным человеком. С чистым сознанием, но с испорченной репутацией и пониманием того, что вернуться к любимому делу будет непросто.
Остановить падение
— Властимил, помните, вы сами однажды говорили футболистам «Зенита» на самом первом сборе: «Чтобы пойти вверх, нужно сначала остановить падение»?
— Помню. И это как раз про меня. Прошлый год я хочу вычеркнуть из памяти, потому что речь на самом деле шла о моей жизни. В какой-то момент я перестал бороться со своими проблемами, пустил все на самотек. После возвращения из Баку я еще дергался по поводу работы, но, если честно, уже сам не понимал, куда я хочу попасть.
— Ваша супруга Зузана говорит, вы постоянно всем рассказывали что вот-вот вернетесь в Россию, что вы не смогли после возвращения в Чехию привыкнуть к прежней жизни…
— Наверное, это так. В России я прожил невероятные, замечательные годы. Меня воспринимали как бога болельщики «Зенита», я зарабатывал огромные по чешским меркам деньги. Быть может, в какой-то момент и потерял почву под ногами. Тем более учтите одну важную вещь: я был одинок, а свободного времени было предостаточно, даже учитывая то, что я был главным тренером. Мне некуда было себя девать в выходные, отсюда и начались походы в казино. И когда я вернулся в Чехию, то уже не мог отвыкнуть от подобного образа жизни, пусть это и был путь в никуда.
— О вас в России начали писать чуть ли не как о наркомане. Что у вас были за проблемы с лекарствами?
— Кстати, хочу заметить, что в России меня щадили куда больше, чем в родной Чехии, где я видел столько злопыхательства и ненависти, что был в шоке, хотя давно научил себя ничему не удивляться. Что касается лекарств, то эта проблема появилась давно, еще когда я работал в «Богемианс» в Чехии. Понимаешь, это был очень бедный клуб. Каждый день проходил примерно по такому графику: с утра час-полтора за рулем из Либерца в Прагу, тренировка, потом встреча со спонсорами, опять тренировка, опять деловые переговоры. Штат руководства был очень маленьким, я решал очень многие вопросы. Поздно вечером опять ехал домой в Либерец, а утром ранний подъем. В какой-то момент переутомление дало о себе знать. Врачи запретили мне употреблять спиртное, курить, прописали успокоительные лекарства. В какой-то момент я разучился обходиться без них, проблемы постепенно стали накручиваться, как на веретено… Когда я уже работал в России, эти таблетки стали для меня системой жизнеобеспечения, я физически не мог без них обходиться. Кто-то сразу назвал меня наркоманом, это правда. Честно говоря, мне все равно. Я рад, что избавился от этой проблемы, хотя лечение временами было мучительным…
Гемблеры просят совета
— В прошлом году вы едва не стали главным тренером ульяновской «Волги». Почему не срослось?
— Я приехал смотреть город, команду. Мне все понравилось, договорились созвониться при более точном обсуждении контракта. Руководство «Волги» ждало, когда губернатор утвердит бюджет клуба. Но так и не дождалось. С сожалением потом узнал, что команда не смогла удержаться в первой лиге.
— Вас часто спрашивают о том, сколько денег вы проиграли в рулетку?
— Постоянно! А еще просят поделиться советом, как играть, какова система… Но я отказываюсь об этом беседовать. Мне и правда больно обо всем этом вспоминать. Я мог добиться куда большего как тренер, если бы не эта проблема.
— Если вы узнаете, что ваши игроки играют в азартные игры, как на это отреагируете?
— Болезненно. Рулетка чуть не убила меня, разрушила мою семью. Но Зузана — настоящая, истинная женщина. Она помогла мне организовать лечение, несмотря на то что мы были разведены, часто ссорились. Мне казалось, что она мне мешает жить, но если честно, то сам смутно помню себя прошлогоднего. Жил, запершись в комнате, постоянно работал телевизор. Утром отправлялся в город, обходил спортбары, делал ставки, присаживался к рулетке… Так убивал время.
— Считаете, что с этим покончено?
— Уверен в этом. Я прислушиваюсь к своим ощущениям, и не испытываю ни малейшего желания вернуться к азарту снова. У меня, кстати, в больнице было много приятелей, которые решали свои проблемы. Среди них были люди — и богатые, и не очень, — отчаявшиеся справиться с бедой самостоятельно. Благодаря им мне было проще справляться с проблемами, связанными с лечением. Еще Зузану пускали ко мне раз в неделю, она снабжала меня чем-нибудь вкусным. Питание было в больнице, сами понимаете, простеньким…
Не хочу быть комментатором
Вылечиться Властимил вылечился. Но эйфория после возвращения к новой жизни прошла быстро. Если вообще была. Петржела уже на второй день после окончания лечения, казалось, начал думать о том, что будет завтра. Имевшийся статус был безрадостным: безработный тренер с репутацией гемблера, от которого отвернулись все те, кто окружал его в минуты славы. Страх за будущее разбудил волю, которой когда-то Петржеле было не занимать. Да, его движения были медленными, взгляд — потухшим, высказывания хоть и стали предельно разумными, рассудительными, но все равно делались с некоторой опаской, как будто Властимил постоянно чего-то боялся. Но при этом он, по его собственному признанию, каждый день доставал себя за волосы из дома и ехал встречаться с немногими оставшимися верными друзьями, которые не имеют отношения к футболу, но зато продолжали ценить его.
— Агент и друг Илья Майсторович таскал меня по всей республике на футбольные матчи, постоянно что-то рассказывал об игроках, новостях из клубов, — вспоминает Властимил. — Удивительно, но я стал еще популярнее, чем до лечения, потому что меня стали звать в социальные телепередачи об известных людях, которые имели проблемы, но справились с ними. И совсем неожиданным для меня было то, что ко мне стали невероятно доброжелательно относиться журналисты, даже те, кто в прошлом году оскорблял меня. Постепенно я начал чувствовать, что чуть ли не каждый человек желал мне помочь. Мэр Либерца приглашал на различные мероприятия, бывшие сотоварищи по клинике звали играть в футбол, раздавались звонки от людей, о которых я успел забыть.
— Однако предложений о работе не было?
— Конкретных — нет, хотя за меня взялись сразу три агента, или можно даже сказать, посредника, которые хотели мне помочь. Работать хотелось невероятно, в апреле начал уже сходить с ума. Начал чувствовать обратную реакцию на собственное выздоровление: а зачем мне вообще надо было лечиться, если я никому не нужен? Никогда не соглашусь быть тренером-теоретиком, который только комментирует матчи на телевидении, хоть и не отказывал в подобных просьбах, их была масса. Была и объективная проблема при поиске работы: как только в зарубежных клубах изучали мое досье, сразу же считали, что мне нужно платить какую-то огромную зарплату, а везде кризис… Для меня же уже было важно просто получить работу, доказать, что я еще могу принести пользу футболу. И потом мы с Зузаной решили, что для начала уезжать далеко от дома бессмысленно, нужно попробовать поработать в Чехии.
В начале мая Петржеле позвонили. Клуб «Виктория Жижков», представляющий один из районов Праги, вылетел из высшей лиги и вынужден был предельно урезать бюджет. И тут его руководство вспомнило, что в Чехии есть тренер, считавший когда-то своим кредо работать на «носовом платке». Так раздался телефонный звонок, принесший Петржеле первое конкретное предложение.
— Мне сразу же показали новый тренировочный центр «Виктории», который произвел на меня весьма положительное впечатление. Потом сказали, что необходимо создать новую амбициозную команду из молодых футболистов, что я всегда любил делать. Наконец, поставили задачу: возвращение в класс сильнейших, что также соответствует моим амбициям. Разговоры по контракту шли активно, я думал, что в конце мая уже стану тренером «Виктории». Но вдруг боссы замолчали, телефонные звонки прекратились… Я же такой, что никогда не позвоню сам. И снова начался стресс…
— Думали, что «Виктория» «соскочила»?
— Думал прежде всего о том, что снова не имею уверенности в завтрашнем дне. Уже готовился снова комментировать матчи…
С людьми надо мягче
Оказалось, «Виктория» никуда не делась. В день матча сборных России и Финляндии, 10 июня, Властимил подписал с пражским клубом четырехлетний контракт.
— У меня есть пункт в договоре, что я могу в любой момент уйти, если поступит предложение из-за рубежа. Интересно, что в тот же самый день, когда я подписывал контракт с «Викторией», мне прислал конкретное предложение клуб из Гонконга с весьма привлекательными условиями. Но делать шаг назад было поздно. Да и работа с молодыми игроками недалеко от дома меня пока привлекает. Честно говоря, после моего назначения резонанс был такой, что возникло ощущение, будто я возглавил «Милан» или «Реал», а не команду второй лиги в Чехии.
— Есть ли вещи, о которых вы сожалеете, что поступили именно так, а не иначе?
— Пожалуй, мне стоило укротить себя в общении с руководством Газпрома. Да, я не люблю, когда лезут в мои дела, но сейчас так устроен мир, что те, кто дает на футбол деньги, требуют в ответ лояльности. Я слишком резко поговорил с президентом клуба, против которого по-человечески никогда ничего не имел. В том числе и после проигрыша «Севилье» 1:4. Та игра долго сидела во мне занозой. Зузана говорит даже, что в прошлом году я почему-то ни с того ни с сего начинал кому-то рассказывать, как нас убил судья Хамер. До сих пор думаю, что тогда мы упустили шанс выиграть Кубок УЕФА двумя годами раньше. Такой команды, как тот «Зенит», у меня никогда не было, и не уверен, что будет.
— Книгу нам с вами тоже не следовало писать?
— Она была успешной и выражала мои искренние эмоции. Помню толпы людей, которые приходили на ее презентацию. Нет, пожалуй, я не буду жалеть. Просто многое сейчас переосмысливается. Я становлюсь терпимее, мягче в отношениях с людьми.
— С игроками «Виктории» на тренировках тоже будете либеральничать?
— А вот они этого не дождутся! Буду гонять, как в старые добрые времена. Сейчас физподготовка в футболе решает практически все, в этом не осталось сомнений после последнего чемпионата Европы.
— В Баку вы тоже переборщили?
— Наверное, да. Опять хотел настоять на своем. Надо было, пожалуй, спокойно работать в тех условиях, которые были. Тем более что и команда на глазах преображалась, и с игроками отношения были идеальными. Не исключено, что стали бы чемпионами в том сезоне. Потом, кстати, президент мне звонил, уже после нашей размолвки. Я был изумлен, когда услышал его. Он был любезен, спросил, как дела, рассказывал про то, как команда потеряла в итоге и Кубок, и чемпионат.
— Кого-то из подопечных из «Нефтчи» можете вспомнить? Все-таки многие из нынешних и бывших игроков этого клуба выступают за сборную Азербайджана, которая играет заключительный отборочный матч чемпионата Европы с Россией…
— В первую очередь капитана Рашада Садыгова, который сейчас вроде бы в Турции. Это личность. Хороший игрок был Тагизаде, мне жаль, что он перестал вызываться в сборную. И вообще я думаю, что сборная с Фогтсом вряд ли обыграет Россию. Азербайджанских игроков нельзя распускать, у них и так большие проблемы с дисциплиной. Но в то же время нельзя и в черном теле держать, как это делает Фогтс. У тех ребят невероятная техника, и, если направить их эмоции в нужное русло, добавить дисциплины и «физики», они могут обыгрывать сильные команды. До сих пор не могу понять, как Азербайджан в нынешнем отборочном турнире не забил ни одного мяча!
— За Андреем Аршавиным в «Арсенале» следите?
— Конечно, и не только за ним, но и за Кержаковым, который снова стал забивать и еще больше повысил свой уровень. Я так радовался за него, что он ушел в «Севилью». Хотел бы снова как-нибудь увидеть его в Европе. Что касается Аршавина, то это гений, нет сомнений. В Чехии меня постоянно про него спрашивают — какой он был, как таким стал, и так далее…
— Вам было с ним сложно?
— Нет. Такие игроки только радуют тренеров. Другое дело, мы часто спорили. Иногда Шава блистал в одной игре и был незаметен в двух последующих. Но в целом это все рабочие нюансы — сейчас он улучшает игру «Арсенала» процентов на 30–40.
— Властимил, какая мечта осталась в футболе? И готовы ли бороться за ее осуществление?
— Хотел бы тренировать сборную Чехии. Бороться готов. А вообще я сейчас просто рад тому, что живу как нормальный человек. Съездили вот с Зузаной на Кубу, будем и дальше жить вместе, пусть и разведенные. Жизнь проверила наши отношения на прочность. Я горд за свою дочь, у которой уже своя стоматологическая клиника; за сына, который сейчас работает в Сингапуре. Ну и за себя на самом деле горд — что решился прошлым августом устроить себе экзекуцию. Но убивать себя, я смотрю, было рано. Вчера у меня начались первые тренировки в «Виктории». Выхожу на поле и надышаться не могу…