У него есть русский паспорт, а кроме того — подача с обеих ног, высокое скорость, чуть ли не обостренное чувство дисциплины. А работоспособности Константину Раушу хватило бы, чтобы в одиночку достроить стадион на Крестовском.
Тем не менее, вызов в сборную России он не получил и в октябре, при том, что Станислав Черчесов, казалось бы, любит игроков, на которых можно опереться и поспать. Не привлек пока интереса тренера и универсализм, который также сборной сейчас бы не помешал — особенно в период экспериментов с тактическими схемами. Ведь игрок из бундеслиги (это тоже — описание способностей Рауша) может сыграть левого защитника, левого хавбека и даже левого вингера.
Рауш не сыграл еще ни одного полного матча за «Кельн» в нынешнем сезоне — травма не дала в полной мере набрать кондиции. Но на его счету уже две голевые передачи. Причем одна — в домашней игре с «Лейпцигом» — с правой ноги.
Впрочем, не будем пока делать выводов, что Жирков и Щенников — перспективнее. Просто подождем. Тем более, у «Кельна» в этом сезоне пока получается. С Константином мы встретились в тихом районе Кельна Юнкерсдорф, за три часа до матча с «Фрайбургом», который он пропускал. Победа 3:0 вывела «Кельн» на первое место, пусть и временно, впервые за несколько десятков лет. Но еще до этого Рауш не скрывал восторга от переезда в один помешанных на футболе городов мира. О ярких впечатлениях от «Кельна» без диктофона он рассказывал на русском. Немного захлебываясь, но с большим удовольствием. И только большую часть интервью предложил вести на немецком, чтобы не ссылаться на словарный запас. Но в том, что в сборной России у Константина не было бы проблем с коммуникацией, вы сможете убедиться с помощью видеофрагмента беседы.
Лам не пропустил никого
— Константин, что нужно сделать, чтобы, родившись в России, стать немцем?
— Если совсем просто, то бабушка, мама моей мамы, решительно собралась переезжать в Германию, и убеждала ее, что вся семья должна жить вместе. В итоге та приняла это, и теперь я живу здесь.
— Что нужно сделать, чтобы стать футболистом, стабильно играющим в бундеслиге?
— Универсального рецепта не существует, решают сотни всяких нюансов. Мне трудно дать совет кому-то, потому что у каждого своя судьба и своя удача. Но важную роль играет профессионализм, правильное поведение в быту и умение отказывать себе во многих вещах, которыми наслаждаются обычные люди. Я не говорю, что футболист вообще не может сходить на вечеринку, или встретиться с женщиной, но нужно следить за собой в мелочах, управлять своим организмом. Потому что если думать только о вечеринках, женщинах, алкоголе, твое время спортсмена очень быстро пройдет. Необходимо честолюбие, которое будет двигать тебя вперед.
— Есть ли что-то такое русское в вашем характере, что долго мешало, или до сих пор мешает вам в Германии?
— Не думаю. У нас была очень крепкая семья, в которой я правильно воспитывался. И это очень помогло для того, чтобы мне ничего не мешало. У русских, мне кажется, больше заложена в менталитете связь с семьей. Не сказал бы, что этого нет у немцев, но у нас, возможно, это чувство развито сильнее. Русские более упорны, можно сказать, иногда в чем-то даже упрямы и настойчивы. Но это помогает быстрее адаптироваться в Германии. У меня не было проблем с привыканием ни в школе, ни в профессиональном футболе.
— Какую самую сложную для себя ситуацию вспомните футболе?
— Самоубийство Роберта Энке, вратаря «Ганновера», с которым я играл. Он был потрясающим человеком и решил вдруг вот так уйти… Вся команда была в тяжелой депрессии, я это помню до сих пор.
— Вы поиграли во всех юношеских и молодежной сборной Германии. В основную был шанс попасть?
— У меня бы наиболее успешный период в «Ганновере», когда я как раз играл за все немецкие сборные. Но в главной на тот момент левого защитника играл Филип Лам. Это игрок мирового уровня, так что пробиться туда было практически невозможно.
— Из «Ганновера» вы ушли, как будто, на повышение — в «Штутгарт». Но у швабов что-то пошло не так. Сколько тренеров при вас сменилось за два года?
— Четыре или пять. В карьере приходится иногда совершать шаги не только вперед, но и назад. У меня сложилось впечатление, что в Штутгарте очень много людей говорило о футболе, не приходя при этом к единому мнению. Каждый новый тренер приносил новое видение. Подбирались игроки, которые не подходили друг к другу. Команда не была правильно выстроена, поэтому и пришла большая неудача (в прошлом сезоне «Штутгарт» покинул бундеслигу — «Спорт День за Днем»). Это был мой шаг со знаком «минус» со спортивной точки зрения — я шел в команду с именем, ждал перспектив роста, а получилось все наоборот. Очень, очень жаль.
— После уверенного прошлого сезона в «Дармштадте» вам поступали предложения из «Фейеноорда», «Вердера», других клубов. Почему выбрали «Кельн»?
— Мы долго общались с семьей, чтобы принять правильное решение. И в итоге я счастлив, что остановился на «Кельне». Здесь сыграли роль не только футбольные амбиции, но и человеческие отношения, заинтересованность во мне как спортивного директора Йорга Шмадтке, который знал меня по «Ганноверу», так и тренера Петера Штегера. В «Кельне» потрясающая атмосфера на стадионе, город по-хорошему болен футболом. Я был удивлен, что уже на второй день после моего перехода, чуть ли не каждый на улице узнавал меня в лицо и желал удачи. Такого раньше, признаться, не встречал.
— Кто вас все-таки в первую очередь звал — Шмадтке, или Штегер?
— Оба сыграли большую роль в моем переходе. Понятно, что Шмадтке меня давно знает, но для меня важной была позиция тренера. Мы очень хорошо поговорили со Штегером, нашли общий язык и после этого я принял решение.
— Какой он, Петер Штегер? Человек, который с неизменно спокойным лицом способен выдерживать давление в упомянутом вами футбольном городе Кельне, где вокруг команды крутится вся жизнь…
— Штегер — очень хороший человек. И местами с ним даже весело. Он работает с удовольствием и делает так, чтобы игроки делали все с удовольствием. В нужные моменты он становится… Не жестким, нет. Просто очень точно доносит свою ноту недовольства, подбирая нужные слова. Для меня именно с человеческой точки зрения Штегер — номер один.
— Но в основном составе «Ганновера» вы начали играть при Дитере Хекинге, который давно пошел на повышение и сейчас бьется с «Вольфсбургом»…
— Конечно, я никогда не забуду того, что именно Хекинг дал мне первый большой шанс. И в чем-то они сравнимы со Штегером. Хекинг — более своеобразный. Более взрывной, эмоциональный. Особенность Штегера в том, что он точно знает, как и о чем думает игрок и реагирует соответствующе.
Привык, что в Германии много бегают
— Поступали ли вам когда-либо предложения из российских клубов?
— Были. И раньше, и в этом межсезонье. Мы тоже над ними серьезно задумывались. Но как раз после разговоров со Шмадтке и Штегером решил, что останусь в Германии.
— Была информация, что бывший главный тренер сборной России Леонид Слуцкий следил за вами и рассчитывал на вас. Это так, он действительно ездил смотреть вас в «Дармштадте», когда готовил состав на Евро-2016?
— Если честно, не знаю ничего об этом. И с ним я никогда не разговаривал.
— А сейчас выходит кто-то на контакт из сборной России?
— Нет, никто.
— Когда же были последние разговоры на эту тему с представителями РФС?
— Вообще-то, мне журналисты звонили, спрашивали на эту тему, готов ли я поиграть за сборную России. Никто другой об этом мне не говорил.
— Так поиграть готовы?
— Всегда отвечал одинаково: да, мне интересно играть за Россию. Я поэтому и паспорт сделал очень быстро. Всегда был уверен, что если сыграть более двухсот матчей в бундеслиге, можно попасть в сборную. Я никогда не забывал, где родился, Россия для меня — особенная. И сыграть за нее был бы очень рад.
— Смотрели матчи сборной России хоть раз за последний год?
— Да. Чемпионат Европы тоже смотрел.
— И как ощущения?
— В составе очень много сильных игроков, но чего-то не хватает для сильной командной игры. Для того, чтобы стать на поле единым целым, отрабатывать друг за друга нужно очень много работать. Я привык в Германии к тому, что здесь все много бегают. Это необходимо, чтобы добиваться прогресса в командной игре. Если бы с этим не было проблем у сборной России на чемпионате Европы, результат был бы лучше.
— В «Дармштадте» за весь прошлый сезон набегались на всю жизнь?
— Это правда, с футбольной точки зрения команда была подкована не очень хорошо. Мы действительно очень много бегали, сражались, при этом должны были знать, как именно бегать и с кем сражаться, чтобы добиваться результата. Но «Дармштадт» вынужден был отдавать себя на поле, чтобы остаться в бундеслиге. Без этого мы бы не добились этого результата.
— «Дармштадт» сходу повеселил бундеслигу старым стадионом с маленькими раздевалками и был одним из главных кандидатов на вылет…
— Мы веселили многих. С самого начала нам предрекали максимум 20 очков, а то и меньше. «Дармштадт» был главным кандидатом на вылет. Но в итоге вся эта недооценка немного даже помогла. Ведь не мы оказывались под прессом, а соперники перед матчем с нами. Они «обязаны» были брать у «Дармштадта» три очка, что далеко не всегда получалось…
— А почему дома всего две победы одержали?
— Сложно объяснить. Наверное, это стечение различных мелких обстоятельств. Мы чаще дома играли даже лучше, но результативность почему-то хромала. Могли создать восемь моментов и использовать один, а на выезде имели 3-4, и почти все реализовывали. Иногда в футболе действительно много зависит от удачи.
— Что за тренер — Дирк Шустер, который всех учит правильно бегать?
— Эмоциональный, иногда может быть жестким. Но эта жесткость, скорее, позитивная, он всегда хотел настроить команду на победу, дать ей импульс. Как результат, «Дармштадт» в каждом матче выкладывался на сто процентов, если не больше. Шустер немало доказал в футболе — это ведь он вывел «Дармштадт» из третьей лиги во вторую, из второй — в первую, да еще и удержал его в ней. Думаю, в «Аугсбурге» у него должно что-то получиться.
— Давайте обратно к сборной России. Вот смотрели вы на левый фланг во время Евро-2016… Видели себя в этой команде? Что можете дать сборной России что-то большее? С вашей работоспособностью, да еще и левой ногой?
— Наверное, мог бы помочь, но издалека трудно судить. Мне обидно за Романа Нойштедтера, что он провел не лучший турнир, но для любого футболиста проблема показать себя, когда вся команда несыгранная. Думаю, мне тоже было бы трудно себя показать на чемпионате Европы. Но помочь, конечно, хотел бы…
— С Романом хорошо знакомы?
— Не могу сказать, что очень близко, но при встречах всегда нормально общаемся.
— Тогда он должен был консультироваться с вами, когда получал паспорт. Вы говорите, что сделали это быстро, у Романа были затруднения…
— Нет, не консультировался. Хотя знаю, что ему больше нельзя было иметь немецкий паспорт.
Руднев — выгодный сосед
— Вы уехали из России в пять лет. Что-то помните о ней?
— Ох, с трудом. Мы жили в Кожевниково, в Томской области. Потом переехали. С 13 лет я в основном играю в футбол, мои отпуска не совпадают с отпусками семьи. Плюс жесткий график тренировок с ранних лет. Просто не было времени съездить… Я бы очень хотел увидеть Россию, но пока не представляю, когда.
— При этом у вас приличный русский язык. Как поддерживаете?
— С помощью родителей. Они по-немецки говорят хуже, чем по-русски, вот и общаемся. Иногда, конечно, мне бывает тяжело отвечать на русском. Читать, увы, не могу. Я пошел в Германии в школу с семи лет. Обычно здесь дети с шести ходят, но пока я подтягивал язык, ушел лишний год.
— Встречаете русских в Германии, общаетесь с ними?
— Да, их здесь полно! И в Дармштадте тоже много жило. У меня много друзей и знакомых как среди немцев, так и среди русских.
— С вами в «Кельне» играет Артем Руднев из Латвии.
— Отлично общаемся! Поначалу мы вместе с Руди жили в отеле, потому что еще не успели найти жилье в Кельне. У меня лучше немецкий, чем русский, у него наоборот. Так что обоим было выгодно такое соседство.
— Изменилась ли Германия с тех пор, как вы в нее переехали?
— Могу сказать, что жить в Германии очень хорошо, у меня была возможность, как вы понимаете, в этом убедиться. Здесь все организовано на высоком уровне, в том числе и то, что связано с вопросами адаптации приезжих из других стран. Проблемы могут возникать лишь когда человек только приехал, или совсем не говорит по-немецки. Но я не знаю людей, которые бы сказали, что им не нравится в Германии. Есть правила, они работают. Это удобно. Сложно себе представить, чего здесь не хватает.
— Поезда опаздывать стали постоянно. Чересчур часто для Германии…
— (Смеется). Не знаю, я такое слышал и десять лет назад, и сейчас!
— О России у вас какое представление? Вы смотрите новости, наверное…
— В последнее время о России стало слишком много новостей, связанных с политикой. Это немного беспокоит. Но у меня нет дома русского телевидения, в основном все узнаю от родителей. Не могу сказать, что во все погружен — больше стараюсь думать о своих делах. Ведь далеко не все, что говорится по телевизору — правда. Поэтому стараюсь не забивать себе голову новостями.