Меньше месяца осталось до чемпионата мира в Лондоне. У России главная надежда на 24-летнюю прыгунью в высоту Марию Кучину.
Действующая чемпионка мира и лидер мирового сезона (с результатом 2,04) дала эксклюзивное интервью «Спорту День за Днем», где рассказала, почему не хочет уезжать из России и готова ли штурмовать «вечный» мировой рекорд болгарки Стефки Костадиновой.
Украинские прыгуньи искренне порадовались моему возвращению
— Мария, вы сами от себя ожидали столь длительной серии побед на турнирах?
— Я больше думаю не об этих победах, а о том, что мне удается показывать хорошие результаты. Мы с тренером очень ждали допуска на международную арену после прошлогодних событий с отстранением всей российской сборной и готовились к этому. Поэтому я не считаю свои победы, хотя, конечно, они мне дороги. Но важнее всего результат, та форма, в которой я подхожу к чемпионату мира.
— Психологически эта серия побед на вас никоим образом не давит?
— Спорт сам по себе таков, что ты в любой день можешь проиграть, сколько бы стартов до этого ни выиграл. Это просто нужно принимать и уметь делать правильные выводы. Какое-то давление, наверное, есть, и его не может не быть, поскольку я являюсь лидером мирового сезона. На каждом турнире соперницы, видя мою фамилию, уже делают определенные корректировки в настрое.
— Причем видя даже не фамилию Кучина, а вашу новую фамилию!
— Да, именно так (смеется). Такую реакцию соперниц я уже проходила: «Ласицкене? Кто это? Да еще и с белым квадратиком напротив фамилии…». Так что мой нынешний статус (нейтрального атлета — «Спорт День за Днем»), безусловно, накладывает определенную ответственность, но я хочу извлечь из нее какую-то пользу для достижения результата. Ведь это может дать больше адреналина, больше желания, больше драйва по ходу соревнований.
— Когда год назад случилась вся эта неприятная история с отлучением российских легкоатлетов от Олимпиады в Рио, какие отношения сложились внутри женской команды «высотниц»? Вы ощущали поддержку со стороны Анны Чичеровой, Светланы Школиной, Ирины Гордеевой или, может быть, это вам в большей степени приходилось их морально поддерживать?
— Аня всегда очень тепло относилась ко всем нам, было приятно читать и слышать ее комментарии в прессе в наш адрес. Со Светой мы сейчас видимся в прыжковом секторе, очень надеюсь, что у нее все наладится. Она прекрасная спортсменка, может и должна высоко прыгать. Мне очень этого хочется. С Ирой мы в нынешнем сезоне еще не виделись, но я в курсе, что она показала хороший результат в Сочи. Словом, поддержка чувствуется, потому что среди российских прыгунов и прыгуний в высоту всегда были дружеские отношения — только в секторе мы соперники, борющиеся за самые высокие места. На многих турнирах мы держимся вместе и всегда желаем друг другу успеха и удачи.
— А как отреагировали на ваше возвращение в сектор зарубежные конкурентки? Были ли среди них такие, кто повел себя по отношению к вам некорректно, и такие, о ком вы наоборот изменили мнение в лучшую сторону?
— В целом реакция была спокойной, меня нормально приняли. Но беда еще в том, что мне очень мешает языковой барьер — я практически не знаю даже английского языка, поэтому далеко не со всеми девочками могу общаться. Хорошие отношения у нас с украинскими прыгуньями, они искренне порадовались моему возвращению на международную арену. Камила (Лицвинко, польская спортсменка, действующая чемпионка мира в помещении — «Спорт День за Днем») тоже поздравила меня с возвращением и личным рекордом. Мы давно с ней пытаемся общаться: она — на ломаном русском, я — на ломаном английском (улыбается). Что касается негатива в мой адрес, ничего такого я не заметила.
«Что это за белый квадрат?»
— Белый квадратик напротив фамилии в официальном протоколе соревнований, о котором вы упомянули, — это суровое, но необходимое условие Международной федерации легкой атлетики (IAAF) для индивидуального допуска россиян на международные старты. У вас сейчас стало еще больше ненависти к этому белому квадратику? Или вы стали более спокойно относиться к запрету на российский триколор?
— Не скажу, что я с этим смирилась — с таким положением дел вообще ни в коем случае нельзя смириться! Просто воспринимаю это примерно так: нужно потерпеть, но не потерять своего достоинства и веры в то, что сейчас нужно это пережить, чтобы, возможно, даже в еще большей степени поднять престиж России. Потому что некоторые из соперников, не знакомые с ситуацией, теряются в догадках: «Что это за белый квадрат? Что за непонятная аббревиатура возле фамилии?». И не находя ответа, они больше интересуются нами, «неопознанными» спортсменами (смеется). Но в любом случае я стараюсь сильно не загружать свою голову этими проблемами. Наша федерация работает над их решением, и я очень надеюсь, что все российские легкоатлеты, ожидающие сейчас ответа из IAAF по поводу индивидуального допуска к международным стартам, как можно скорее получат разрешительные письма. Находиться в подвешенном состоянии невероятно тяжело, уже практически полтора года мы так «провисели», и вот это действительно очень сильно давит.
— У вас никогда не возникало желания по примеру прыгуньи в длину Дарьи Клишиной уехать жить и тренироваться за рубеж, чтобы упростить процедуру получения допуска на международные старты и, скажем так, получить большую лояльность со стороны IAAF?
— Было понимание, что это ни во что не выльется. Сколько Даша находилась за рубежом?
— Порядка пяти-шести лет.
— Вот именно. И все внесоревновательные допинг-тесты за эти годы она тоже проходила за рубежом, к ней постоянно приезжали нероссийские допинг-офицеры. К нам в Россию иностранцы из VADA стали наведываться только в последние полтора года. Вообще же вокруг этих допинг-тестов сложилась настолько запутанная ситуация, малопонятная, наверное, даже самим руководителям IAAF, что они сами не могли объяснить, какие критерии необходимы для допуска российских спортсменов. И нам оставалось только работать с максимальной самоотдачей здесь, у себя дома, писать письма в Международную федерацию с просьбами о допуске. А куда-то переехать…
Понимаете, оформить визу — это же тоже серьезная проблема. Поэтому такой вариант даже не рассматривался. Если поехать на сбор в Европу на месяц, вовсе не факт, что за это время к тебе хотя бы раз приедут представители VADA. И что вот именно эта взятая ими проба даст руководителям IAAF повод сказать: «О! Теперь можно русских допускать».
О мировом рекорде не думаю
— Предстоящий чемпионат мира пройдет в Лондоне, в присутствии целого отряда яростных британских недоброжелателей российского спорта и легкой атлетики в частности. Это придает лично вам дополнительную мотивацию?
— Мотивация, безусловно, есть. Когда мы подписывали документы о выступлении под нейтральным флагом, нам было ясно сказано, что организаторы любого турнира вправе принимать решение, приглашать таких спортсменов с белым квадратом вместо флага или нет. Моей фамилии изначально не было в числе участниц турнира «высотниц» на чемпионате мира. Но мой прыжок на 2 метра 4 сантиметра все изменил: они поняли, что невозможно лишать такой зрелищный вид программы, как женские прыжки в высоту, лидера мирового сезона. Хотя, если честно, накануне мирового первенства нет никакого желания загружать себя негативом.
— Понимаем вас.
— Да, есть игнорирование. Мою фамилию не называют в каких-то британских сводках, на сайтах и в анонсах к чемпионату мира, но все это выглядит смешно. И говорит об элементарном неуважении ко мне. Но это только делает нас сильнее, злее в хорошем смысле слова. Когда я выйду в прыжковый сектор на чемпионате мира, ничего не собираюсь доказывать — буду просто бороться за победу и стараться показать все, на что способна.
— На пресс-конференции, когда вам задали вопрос, ставите ли перед собой цель побить мировой рекорд болгарки Стефки Костадиновой (209 сантиметров), вы с улыбкой ответили, что об этом даже не задумываетесь. Трудно поверить, что находящаяся на подъеме и в расцвете сил спортсменка, только что взявшая 2,04, где-то в глубине души не присматривается к рекордной высоте…
— Ой, как-то все резко стали сейчас об этом говорить (улыбается). А вы посмотрите: это же нужно... Господи, шесть сантиметров, чтобы обновить этот рекорд! А для прыжков в высоту — это… (широко разводит руки в стороны). Я все это прекрасно понимаю и не хочу загружать голову всякими мыслями на этот счет. Ведь была масса спортсменов, на примере которых можно было убедиться, что не нужно гоняться за этими рекордами. Нужно наслаждаться тем, что есть, стремиться повышать личное достижение, а там уже смотреть, как все будет складываться. Сейчас я выкладываюсь на сто процентов, мой тренер работает на все сто, менеджер, муж Владас – в общем, вся моя команда делает все возможное, чтобы я прыгала высоко.
— В календаре всероссийских соревнований появятся так называемые городские турниры, когда легкоатлеты, в частности, прыгуны в высоту и с шестом соревнуются не на стадионе, а прямо на улице, на специальном помосте. Вам было бы интересно прыгать, например, на Красной площади?
— Конечно! Думаю, это будет новый виток в развитии нашего вида спорта. Это же круто, когда в центре города сооружен прыжковый сектор, и любой прохожий в одну секунду может стать зрителем таких соревнований! В нынешнем году, правда, я как-то мимо всего этого «проплыла», но очень надеюсь, что это не просто слова, и в самом ближайшем будущем подобные турниры будут организованы а у меня появится возможность принять в них участие.