В ноябре Петербург отметил грустный юбилей — 20 лет назад его любимый «Зенит» загремел в первый дивизион. Одним из героев того смутного времени был вратарь Андрей Мананников. Судьба его побросала: Волгоград, Махачкала, Липецк. Но остался он все же в Северной столице. Корреспондент «Спорта» разыскал Мананникова и узнал, чем платили в «Зените»-1992 и как скандальный рефери Лом-Али Ибрагимов ставил «на точку».
Акинфеев проглотил Малафеева
— Футбол ушел на второй план. Сейчас работаю на асфальтно-бетонном заводе мастером транспортного цеха, — сразу же признался Мананников. — Но периодически выезжаю в Юрмалу консультировать местный футбольный клуб. Уровень их вратарской школы, конечно, слабенький. С нашей не сравнить.
— Почему вы не востребованы в Петербурге?
— Не знаю. Два года назад я закончил работу в Риге и приехал сюда. У меня было все, что нужно для тренерской работы. По одному адресу закинул удочку, по другому, но везде сказали, что пока специалисты не требуются. Я на это посмотрел, повернулся и ушел. Жить-то как-то надо.
— В академию «Зенита» не пытались попасть?
— Не хочу уже. Переболел. Хотя всегда готов вернуться.
— Почему после Вячеслава Малафеева и Дмитрия Бородина никто из питерских голкиперов толком и не заиграл?
— У нас некому научить играть в воротах! Футболистов много, вратарей нет. К каждому голкиперу надо подходить индивидуально. Выделять определенное время, а не собирать их в кучу по 6–7 человек. Так ты ничему не научишь! Они — маленькие. Один в носу ковыряет, другой — в ухе, третий вообще отвлекается, четвертый пришел с пузом. Я работал в футбольной школе «Коломяги» и все это видел. Вратарям разного уровня нужны разные размеры футбольного поля. А у нас поделили ребят по пятачкам, и на них ничего не сделаешь.
— Молодой Малафеев заиграл бы в нынешнем «Зените»?
— Здесь все зависит от человека. Возьмите Акинфеева. По его повадкам сразу видно, что он лидер. Не ущемляя никак Малафеева, скажу, что он мне очень нравится. Я всегда говорил, что Вячеслав — хороший малый. Но у него нет лидерской нотки. Он сам в себе. Где-то трусоват, где-то не может сказать свое «я». Достаточно вспомнить его последнюю выходку, когда он закончил выступать за сборную России. Акинфеев своим духом просто проглотил Малафеева.
— Может, он просто привык, что в «Зените» у него нет серьезной конкуренции?
— Он всегда был человеком в себе. Под ним был Бородин, но он такой же «пеночник», как и все остальные вратари. Яшин тоже ошибался, но стал великим.
— У вас какая была самая известная «пенка»?
— В 1993 году мы проиграли в Нижнем Новгороде «Локомотиву» — 2:3. При счете 2:2 кто-то из соперников пробил метров с сорока. Я хотел поймать мяч, присел на колено, и мяч завалился у меня за руки.
— Что партнеры сказали?
— Закрыли глаза, по крайне мере в мой адрес не было упреков. А вот президент «Ротора» Владимир Горюнов бушевал. Из-за этого меня и убрал из команды. Объявил, что я сдал эту игру.
— Кто ему сказал об этом?
— Был такой клоун — Рохус Шох! Вот он все и затеял. Ему нужно было Саморукова в «Ротор» продвинуть.
— Да-да, он в следующем сезоне заиграл в Волгограде.
— Ага, на балалайке!
— Потом с Горюновым объяснились?
— Спустя много времени мы встретились с ним на Кипре. Он знал, что был не прав, но Горюнов — человек односторонний. Один раз сделал — и все, конец. У меня был контракт с «Ротором» до 1996 года, но я не играл весь 1994 год и только в сентябре 1995-го отправился в аренду в «Анжи». Меня хотели купить «Торпедо» и «Динамо», но Горюнов выставил такую сумму трансфера, что легче было купить Марадону.
Против «Спартака» играл на одной ноге
— Давайте сменим неприятную тему. Почти 10 лет «Зенит» тренируют иностранцы. Как долго сохранится эта тенденция?
— Переболеем. Но ведь и российских специалистов нет! У нас уровень футбола не такой, как за границей, и обучение хромает. Деньги берут, а никаких знаний не дают. Я понимаю, что, может, нужна психология, анатомия, физиология. Но с другой стороны, если у тебя полностью укомплектован тренерский штаб, тебе нужно только научить команду играть в футбол. А главное в наше время — результат.
— Значит, Лучано Спаллетти вам нравится?
— С одной стороны, нравится, но с другой стороны — он немножко распустил команду. Это мое субъективное мнение. Вспомните выходку Денисова. Я не понимаю, как один из самых высокооплачиваемых футболистов требует еще какие-то деньги! Как тебя после этого будут уважать ребята в команде?! Вот говорят, Халк — такой крутой игрок, стоит денег, принесет команде много побед. А по мне, Володя Быстров поинтереснее смотрится. Он быстрый, все время находит выход из положения. Конечно, у Халка есть имя, но он не стоит таких больших денег (60 млн евро по данным сайта transfermarkt.de. — «Спорт»).
— А Витсель?
— Тоже не стоит таких денег.
— Начинали вы в «Памире». Успели с Юрием Семиным поработать?
— Палыч меня и поставил в основной состав. Я был на Спартакиаде народов СССР, для игроков до 18 или 19 лет, и тут меня вызывает старший тренер «Памира»: «Ты срочно должен лететь в Алма-Ату! Наш вратарь что-то чудит». Тогда играл Владимир Трастенюк. Я прилетаю в Алма-Ату. Начинается игра, и на 30-й минуте Пехлеваниди метров с 45 как дал нашему вратарю мимо ушей! Семин подзывает меня: «Ну чего, готов?» А я вышел — ноги трясутся, руки трясутся, перчатки надеть не могу. Так началась моя футбольная карьера. Не было ни одного дня, чтобы меня не поставили в состав. Только если я был травмирован. Был даже такой случай: на матч со «Спартаком» вышел на одной ноге. Прямо из больницы приехал домой, искупался и поехал на базу. Сыграли, кстати, 2:2.
— Про Семина что вспоминается прежде всего?
— Только самое хорошее. Он сразу убрал большинство ветеранов. В «Памире» у него был полный карт-бланш. Мы могли и с ним выйти в высшую лигу чемпионата СССР. Надо было только набрать очко в двух оставшихся матчах. Но мы сначала проиграли 1:2 в Хабаровске, а затем 0:3 «Локомотиву» в Москве. Тогда Семину сразу предложили перейти в «Локомотив», и он ушел.
— Вы прославились тем, что целовали мяч перед его вводом в игру...
— Даже не знаю, откуда это пошло. К тому же я ведь не облизывал мяч. Но, с другой стороны, почему и не поцеловать! Он мне всю жизнь хлеб приносил.
Замбийцы замерзли в Душанбе
— За выход «Памира» в «вышку» вас отблагодарили по-царски?
— Ведущим футболистам и без этого каждый год давали машины и квартиры. Оклад был 120 рублей и 42 — премиальные. Потом пришел Семин и сделал 100 рублей. Вот за эти деньги мы и бились. Так что нельзя сказать, что нас отблагодарили по-царски.
— В 1989 году в «Памир» привезли первых легионеров в союзной истории. Что за ребята были эти замбийцы — Дерби Макинка, Пирсон Мванза и Виздом Чанса?
— Их привез из Москвы наш тренер Шариф Назаров. Просто ни о чем ребята! Даже в Душанбе замбийцам было реально холодно. Они мазались толстым слоем крема, выходили на игру, но выдерживали только один тайм. Реально замерзали и менялись! Так и не заиграли в «Памире». На следующий год уехали.
— Были у них странности в поведении, как у спартаковца Кебе, якобы кидавшего кости под кровать?
— Я с Кебе работал, он никогда ничего не кидал. Но ему могла ударить моча в голову — он мог не приехать на базу, не явиться на игру. Отправляли к нему врачей, администраторов, а он все равно дверь не открывал. Потом приходил как ни в чем не бывало.
— Когда вы поняли, что из «Памира» надо уезжать?
— Когда развалился чемпионат Союза и в Таджикистане устроили свой чемпионат. Каждый колхоз создал свою команду! Потом началась гражданская война. Я уже был в Питере. Мне позвонила жена и сказала, что начинается шухер. В Душанбе летел нормальным самолетом, а оттуда уже на рейс было не попасть. Люди стояли в салоне, как в автобусе. Бежали. Началась стрельба, и было реально страшно.
— Правда, что в первую очередь из Таджикистана выгоняли русских?
— Нет, у меня мать после этого еще год там жила. Правда, было очень тяжело. Русским не платили деньги, работы не было. Люди боялись любого шороха.
В «Зените» дали подъемные 25 тысяч рублей
— Чем в 1992 году вас привлек «Зенита»?
— Город сам по себе понравился. Меня звал еще Юрий Морозов, с которым я работал в ЦСКА. Он был очень грамотный и благородный человек. Я приехал в Питер на три дня, и как раз в это время убирают Морозова и ставят на его место Вячеслава Мельникова. Приезжаю потом на Бутлерова, где «Зенит» играл «двусторонку», и встречаю там Морозова. Он мне сразу сказал: «Собирай вещи и беги отсюда бегом!» Но к тому времени я уже подписал контракт.
— Платили много?
— Вообще не платили! Бананами! Денег не было. Я, конечно, утрирую. Продал «Зенит» Михаила Бирюкова в Финляндию, и нам заплатили немного денег. У меня жена торговала блинами на вокзале, чтобы я вернулся с выезда и у меня было что поесть.
— К президенту Владиславу Гусеву не ходили?
— У нас были открытые собрания, на которых я с ним постоянно ругался. Нас убеждали: «Все у нас будет, все у нас будет». Тогда я один вставал и говорил: «Идите и скажите это моим детям». Мы месяцами ничего не получали. А если получали, то какие-то копейки. Какая-то сумма перепадет, к нам придут и по чуть-чуть каждому раздадут. Вот на это мы и жили. Мне дали подъемные 25 тысяч рублей (это по тем временам), я купил детям торт-мороженое, и деньги кончились.
— Даже за победу над «Спартаком» ничего не заплатили?
— Ничего не давали. Мы жили нищими. Я еще просил у «Зенита» квартиру. У меня было двое детей и жена, так что по-любому нужна была «трешка». Но мне ответили: «Служебную квартиру дать не можем, она находится в собственности Кировского завода. А город квартир не дает». В конце 1992 года подъехал Горюнов из «Ротора», дал мне трехкомнатную квартиру, дом моим старикам. У меня тогда еще брат умер, остались невестка и четверо детей. Им тоже дал дом. Плюс подъемные и машину. Как я мог отказаться от перехода в «Ротор»?
— В «Зените» не посчитали вас предателем?
— Самое интересное, что к моей жене пришли фанаты «Зенита», принесли яблоки и поблагодарили за сезон.
— Мог питерский клуб в 1992 году уцелеть в высшей лиге?
— Да, если бы выиграли в последнем туре в Камышине.
— Я слышал такую версию, что из Петербурга приехала целая делегация, привезла денег, но не нашли, кому их дать.
— У нас работали дилетанты. Надо было выходить на ребят, тем более там играли ветераны Полстянов, Наталушко. На воротах стоял Саморуков. В результате никто не взял, играли честно. И не смогли забить, хотя были выше «Текстильщика» на голову.
— У «Зенита» еще были возможности спастись. Что за история была в Воронеже, где вам с Рафиковым предлагали сдать игру?
— Ко мне никто не приходил. Только к Рафикову. Он тогда поругался в раздевалке с Гусевым и вышел в подтрибунное помещение. Не знаю, о чем он там разговаривал, но после первого тайма его заменили и выгнали из команды.
— К вам по ходу чемпионата-1992 обращались с просьбой сдать матч?
— Я не такой человек. Бьюсь до последнего. Меня за это везде любят, где я играл.
— Почему из Мельникова не получилось тренера?
— Он бесхарактерный, бесхребетный. Он даже не мог донести до руководства «Зенита» просьбы ребят по деньгам, по питанию. Знаете, какой у нас был обед перед игрой? На первое — голый бульон, а на второе — макароны с мясом, варившимся в бульоне. Летом я ездил на рынок и покупал у таджиков зелень — петрушку, укроп, лук — для команды.
Ломакин испугался, что я сдам матч
— Спустя несколько лет вы все-таки вернулись в Петербург. Играли за «Динамо». Как вы считаете, городу на Неве нужна вторая команда?
— Нужен именно клуб уровня премьер-лиги. Почему Москва имеет много команд, а мы только одну?! Когда «Динамо» играло в первой лиге, надо было доводить дело до конца: вносить деньги, строить свой стадион. Но политические дебаты сломали клуб.
— Президент бело-голубых Сергей Амелин действительно был похож на человека, который за пять лет выведет команду в Лигу чемпионов?
— Похож. Он не лез в футбол и не учил тренеров, как работать. Только требовал результат.
— Вы ездили с «Динамо» в Липецк на переходной матч за выход в первую лигу?
— Да, но Сергей Ломакин не выпустил меня на поле. Перед игрой ко мне пришли местные ребята, далекие от футбола люди, а главный тренер это увидел и сказал: «Я тебя завтра не поставлю, потому что боюсь». Да ради бога! Мне-то все равно. Меня даже не просили помочь по старой памяти (до «Динамо» Мананников играл за местный «Металлург». — «Спорт»). Все прекрасно знают, что я такими вещами не занимаюсь.
— Вы часто чувствовали по ходу матчей, что на поле происходит что-то странное?
— Один раз было, когда выступал за «Анжи». Играли в Краснодаре. У нас был защитник Миша Куприянов, полузащитник Хабид, фамилии не помню, и, наконец, форвард Ибрагим Гасанбеков. Один не отбирает, второй не отдает, а третий не забивает. Проиграли мы 0:2. Сначала думали, что я сдал игру. Потом через несколько лет мне рассказали, что они хотели ко мне подойти, взять в долю, но побоялись. Я, кстати, тогда здорово сыграл — «Кубань» долго не могла забить.
— Когда тренировали в первой лиге, наверное, тоже сталкивались с подобным?
— Работал у нас в челябинском «Спартаке» бывший армеец Дмитрий Кузнецов. Прилетели во Владивосток, проигрываем 1:3. Выпускаем на замену югослава Булича, и он метров с сорока попадает в «девятку»! 2:3. Играть оставалось всего 6 минут. Мы, естественно, радуемся, а на Диме лица нет. Оказывается, где-то на тотализаторе была сделана крупная ставка, что «Луч» побеждает с разницей в два мяча. А здесь уже всего один. С таким счетом матч и закончился. Приехал наш президент Юрий Первак, и Кузнецова уволили из команды.
— Самый сумасбродный поступок в исполнении Первака?
— Любил зайти в раздевалку и ударить кого-нибудь в грудь.
— За что-то?
— Просто так. Он считал, что этим действием он поднимает дух команды и настраивает ее на игру. Мазалов хотел один раз ответить, но потом передумал.
— Какой самый оригинальный судья вам встречался?
— Во-первых, это мой друг Игорь Егоров. Он мог ни за что показать красную карточку. Никого не боялся, ни за кем не стоял. И самое главное — никогда не был взяточником!
— А кто откровенно «убивал»?
— Лом-Али Ибрагимов. Знаете, как он мог пенальти поставить? Подача углового, раздается свисток. Что случилось? А он говорит: «Одиннадцать метров! Не может быть, чтобы в такой куче не было игры рукой».