Уезжая из славного города на Неве, в ту пору звавшегося Ленинградом, Алексей Гусаров, никогда не носивший усы, садясь в поезд, насвистывал эту незатейливую песню из легендарного фильма, который появился за два года до рождения будущей легенды мирового хоккея. Арифметика – наука нелегкая, потому привнесем вспомогательные данные.
20 лет – уже не становление, а, скорее, созревание игрока. Столько и было Гусарову, который, отыграв сезон-1983/84 в СКА, отправился в стан московских одноклубников. Если не считать кратковременных наездов, получается, что самый титулованный воспитанник ленинградского хоккея (чемпион мира и Олимпийских игр, обладатель Кубка Стэнли) не был в родном городе 26 лет: сначала засосала столичная суета, а затем американская системность.
«Улыбчив, дерзок, смел и весел, с чертиками в глазах – настоящий гусар», – таким его запомнили в Ленинграде, где Лешу обожали за самоотверженность и незаурядность. Гусаров по-прежнему улыбчив и непосредственен, вот только цвет волос указывает на то, что не каждый теперь может назвать его Лешей. Погрустнели и глаза, но в них продолжают жить те самые дерзкие чертики. Кажется, эти глаза скрывают то, что никогда никому не поведает их владелец, не изменивший своему умению звонко смеяться.
Возвращение Алексея Гусарова в Санкт-Петербург не создало ажиотажа. Он спокойно выходит из метро, в светло-коричневой куртке идет к «Юбилейному» в потоке болельщиков, ни один из которых, глядя на него, не восклицает: «Мужики, глядите! Это же сам Гусаров!». В перерыве он появляется на лестнице, закуривает, и, думая о чем-то своем, направляется вперед с неизменной гусарской улыбкой.
В команду завода Ленина не взяли
К вам сейчас обращаются по имени-отчеству?
Кто как.
От статуса обращающегося зависит?
Не знаю, как сформулировать, но слышу разное.
Вас в этом году часто спрашивали: «Как вы решились вернуться в Питер?» А напомните, как сорок лет назад вы решились ступить на скользкую тропу – лед?
Это было где-то в прошлой жизни, – прежде чем изречь первое предложение, Гусаров улыбнулся, будто погрузился в эту самую прошлую жизнь. – Мое желание играть в хоккей было как океан – безгранично. Я занимался другими видами спорта – лыжами, футболом, – и чем дольше, тем сильнее я понимал: лучше льда и клюшки ничего не придумано. В те годы у хоккея была сумасшедшая популярность. На дворе – 70-е, а значит, Суперсерии СССР – Канада 1972 и 1974 годов, которые не одного меня заразили этой игрой.
Ребенок-хоккеист в то время для родителей – бремя?
Мои родители редко говорили о трудностях. Так что мне сложно судить, чего им стоило это мое увлечение. Они поддерживали мое стремление, стараясь создать все условия, чтобы я занимался спортом. В то время у нас было соцобеспечение – бесплатные школы и спортшколы. Сегодня хоккей называют спортом «голубых воротничков». Он требует существенных затрат. В мое время таких формулировок не было.
Ваша первая хоккейная коробка?
Та, что на заводе «Техприбор». Был такой около «Электросилы». Там тренировалась команда «Сокол», где я и начал свой хоккейный путь. В команду завода имени Ленина меня почему-то не взяли. Кому от того стало хуже – не знаю.
Любопытства ради не взглянули на «коробку молодости нашей»?
Там уже смотреть не на что. Ни завода, ни коробки.
Ленинградцы Алексей Касатонов и Николай Дроздецкий, когда вы попали в ЦСКА, помогали как земляку?
Я не знаю, что такое землячество. Команда приняла нормально. Ребят я уже знал – по сборной. Знакомиться ни с кем не пришлось.
Касатонов говорил, что по первости над ним взял шефство Валерий Харламов. Над вами стоял кто-то?
Только Виктор Тихонов (смеется). И весь тренерский штаб.
В современном хоккее возможна такая же тренерская система, какую проповедовал Виктор Васильевич, как считаете?
Течение лет многое меняет. И зачастую – в лучшую сторону. Говорить о применении методики Тихонова в современном хоккее – глупо. Каждому времени – свои таланты и свои гении. Тихонов – великий тренер, попавший в свое время, в котором стал лучшим хоккейным тренером вселенной. Сейчас таковых нет. По крайней мере, я не могу никого выделить, будь то наши или заокеанские специалисты. До тихоновских вершин им, как до Китая раком. Возможно, кто-то проявит себя в новом сезоне.
Татаринов и Белошейкин – одна история на двоих
Дэйв Кинг говорил, что в душе все русские – нападающие. Даже вратари. У вас, одного из лучших «домоседов» в истории хоккея, душа, получается, в атаку не рвалась?
Душа-то, может, рвалась. Но голова ее тормозила. Надо было командному успеху способствовать, а не свое «я» баловать. Так что рвущуюся душу пришлось утихомирить.
В целом ментальность российская и американская сильно разнятся?
Безусловно. Русские – гостеприимный народ, веселый. Американцы – более замкнуты, «в себе». Они дружат до каких-то определенных пределов. В омут с головой, как русский, назвавший кого-то «братом», не бросаются. В США больше улыбаются. В целом улыбки доброжелательные, но, скорее, синтетические. В России больше угрюмых людей.
Особенно утром в понедельник.
Отчасти да, это связано и с образом жизни. Но тут ничего страшного. Ни те, ни другие не хотят войны. За годы, проведенные в США, я это понял наверняка. А то, что политики вмешиваются в жизни народов – от этого никуда не денешься. Политики таким образом строят свою жизнь, свою карьеру.
В НХЛ по какому еще принципу, помимо игрового, могли отсеять игрока?
В каждом клубе существует большая селекционная группа, которая тщательнейшим образом подбирает состав. Селекционеры приносят рекомендации генеральному менеджеру, который выносит решение: брать или не брать. И если с тобой подписывают контракт, значит, на тебя возлагают надежды и помогают тебе расти.
В вашем первом энхаэловском клубе, «Квебеке», играли еще четверо россиян. В их числе – Михаил Татаринов, игрок с сумасшедшим броском и огромным талантом. Почему у него после яркого начала в «Соколе», а затем в «Динамо» и сборной, вскоре все пошло наперекосяк?
Тут от человека зависит. В данном случае – от игрока: чего он хочет от этой жизни. Как бы банально ни звучало, человек – сам кузнец своего счастья, своей судьбы. Миша добился, наверное, того, чего хотел. Что еще тут скажешь? Он хорошо играл, был на лидирующих позициях в «Нордикс». Но после обмена в «Бостон» что-то не заладилось… Что именно? Я за него ответить не могу.
У Евгения Белошейкина аналогичная история, правда, с очень жестоким финалом…
Да, сказанное выше можно отнести и к Жене. Тут ведь как: указывать на какие-то ошибки – неправильно. Сказать «Это судьба»… Он, наверное, мог повлиять на свою судьбу, не доводить до трагедии. Очень печально, когда молодые люди уходят.
За последние годы я потерял многих друзей по команде. Это тяжело…
Роскошь для хоккеиста
Людям, безвылазно прожившим в США и сопредельных территориях 20 лет, сложно влиться в сегодняшнюю Россию и прожить в ней также безвылазно, к примеру, те же 20 лет?
Если бы я родился в Америке и пробыл бы там всю жизнь, приехав сейчас в совершенно новую обстановку, тогда, возможно, да, – многое показалось бы своеобразным. А я до 26 лет жил в СССР, и несмотря на 20 лет, проведенных по ту сторону Атлантики, сохранил русский образ мышления, психологию, даже акцента американского, как слышите, не появилось. Я знал, куда и зачем еду, что меня там ждет. Есть, конечно, некоторые новости, ставшие для меня откровением. Но тут ничего удивительного: 20 лет – не полтора месяца. За этот срок многие, как видите, седыми становятся. Так что преград для моей работы в системе СКА в последующие годы я не вижу.
Сергей Зубов, перебравшись из «Далласа» в СКА, первое время обалдевал от российской бюрократии, очередей и поведения на дорогах. Что для вас стало откровением?
Я не знаю, откуда Зубов уезжал в США, лично я уезжал из России, из СССР. И, вернувшись сюда, не ждал, что тут будет вторая Америка. Все это имелось раньше и никуда не исчезло. Вот, собственно, и все.
Вы в Петербурге с семьей?
Нет. Они в Штатах. Дети приезжали на Новый год – впервые, кстати, оказались в России. Жена тоже месяц гостила. А в основном по скайпу общаемся. Я сначала думал, вообще поговорить не с кем будет вне хоккейной тусовки: ни в Москве, ни в Питере, как мне казалось, у меня никого не осталось. Так что, когда меня нашел одноклассник, был приятно удивлен. Но сказать, что у меня теперь вдоль всей Невы стоят друзья – неправильно. Я вообще стараюсь не распыляться. Человек такой.
Касатонов, у которого не заладилось в последние годы в НХЛ, вернулся доигрывать в ЦСКА. У вас таких мыслей после «Сент-Луиса» не возникало?
Во-первых, я бы не сказал, что у Касатонова в НХЛ не заладилось. Он перебрался за океан в 31 год и провел семь сезонов в лучшей лиге мира. Только представьте – на четвертом десятке вновь завоевывать авторитет, доказывать сызнова все то, что ты уже доказал. Двадцатилетним пацанам, рвущимся покорять североамериканский хоккей, гораздо проще. Алексей, по сути, дважды продемонстрировал, что является спортсменом мирового уровня. Что касается предложений вернуться, серьезных среди них не было. Если бы настойчиво позвали – я бы приехал играть в Россию.
Последний сезон в НХЛ провели беззубым, потому что знали: закончу – вставлю?
На самом деле с щербатой улыбкой меня очень редко кто мог увидеть. Да, зубы иногда отделялись от десен, но я их вставлял обратно. Иногда сами отрастали… Потеря зубов – это неотъемлемая часть хоккея. Для хоккеиста все зубы – это роскошь, которую не каждый может себе позволить.
А какой атрибут хоккея чаще всего вас сталкивал со своей «неотъемлемой частью»?
Самые разные. И клюшки, и шайбы, и плечами в столкновениях – чем мне только зубы не выбивали. Все варианты опробовал.
После ухода из «Колорадо» и перехода – в обоих случаях – в «Рейнджерс» ваша карьера и карьера Валерия Каменского пошли под откос. Есть в этом закономерность или совпадение?
Понимаете, мы там – дешевая рабочая сила. Когда ее используют, выжимают как белье, от нее попросту отказываются. Что с нами, собственно, и произошло. И когда начинаются подобные обмены, какие ждали нас с Валерой, это намек на то, что пора завершать.
Сожалели, что не доиграли до сорока?Наоборот. Жалел, что не закончил раньше – столько времени мучил себя. Очень тяжело играть на таком уровне в 37 лет.
На вашем счету золото Калгари и Кубок Стэнли. Какая из этих наград ценнее?
В каждую победу игрок вкладывает все свои силы и все эмоции. Все, что есть у тебя внутри. Олимпийский турнир – скоротечный, лишь две недели. Плей-офф Кубка Стэнли проходит два месяца. И это не считая регулярного чемпионата, в котором решается вопрос попадания в кубковый этап. Наверное, лишь в этом разница. В целом же любая победа – самый счастливый момент в жизни спортсмена, приносящий море эмоций, хорошее настроение и желание победить вновь. Это тот сладкий миг, ради которого ты пашешь годами, жертвуя многим, в том числе здоровьем.
Хоккеист, который много чего добился, много кем стал, после завершения игровой карьеры каким образом стимулируeт себя на дальнейшую жизнь? Ведь все лучшее позади…
Проявить себя можно в бизнесе, в спорте на должности функционера, к примеру, на тренерском поприще. Есть много чего… У каждого свои желания и условия их реализации. Я вот приехал в Питер. Попробую себя проявить здесь, отдать все, что смогу, для успешного становления СКА, для его будущих побед. При этом, мне, откровенно говоря, неважно, на какой должности я буду, какую роль предстоит исполнять – пусть даже небольшую, – лишь бы у команды все получилось.
Кстати, о бизнесе. Многие наши энхаэловцы, завершив карьеру, надели очки, взяли в руки портфель и сейчас решают деловые вопросы – кто в сфере недвижимости, кто автомобильный салон открыл. А вы?
А я слишком открытый для бизнеса.
Паутина финансовых хитросплетений требует подковерных интриг?
Не знаю. Но я – не бизнесмен… Я, скорее, работяга.
Три гусарских боя
К любителям скинуть перчатки Алексей Гусаров никогда не относился. Советский хоккей тому не учил, а в НХЛ наших игроков брали под другие задачи. Но игра, как и жизнь, порой не оставляет выбора. Безальтернативные ситуации у игроков «Колорадо» чаще всего случались во время матчей против «Детройта». На закате 90-х в НХЛ, пожалуй, не было более принципиальных соперников. Впрочем, не только с «краснокрылыми» доводилось драться Гусарову…
Против Кирка Молтби
(«Колорадо» – «Детройт», плей-офф 1997 года)
Кирк и Алексей подрались из-за Брента Северина. Левый крайний «Эвеланш» жестко встретил у борта сразу двоих – Джо Кошура и все того же Молтби. Соответственно, бить Северина стали тоже вдвоем. Но тут подоспел Гусаров и начал оттаскивать Кирка. Канадцу это не понравилось. Не желал он расставаться с Брентом. Рвался к нему что было сил. Однако на преодоление сопротивления экс-армейца сил не нашлось. Гусаров дважды подряд приложился с правой. Молтби хотел ответить с той же руки, но не достал: рост оппонента – 186 сантиметров не считая коньков. За счет длины рук Алексей не пропустил ни одного серьезного удара: левой он держал Молтби на безопасном расстоянии, а правой, насвистывая между делом «умри, гусар, но чести не утрать», выбивал непослушание из-под шлема канадца.
Против Радека Дворака и Стю Барнса
(«Колорадо» – «Флорида», плей-офф 1996 года)
Дракой это назвать сложно. Скорее, небольшой потасовкой, инициатором которой выступил Петр Форсберг, тогда еще 23-летний. Швед у борта жестко уложил Роберта Швехлу, после чего врезал тому по голове. Дальше заварушки и толкотни дело не пошло. Но уже после следующей остановки игры страсти вспыхнули с новой силой. Радек Дворак и Стю Барнс почему-то накинулись не на Фоппу, а на Гусарова. Ленинградец уходить от противников не стал, влепив сначала чеху, а затем канадцу, за счет чего отбил у обоих желание продолжать начатое.
Против Сильвена Тарджона
(«Квебек» – «Оттава», регулярный чемпионат – 1992/93)
Это была одна из первых серьезных драк Гусарова в НХЛ. Тогда американские тренеры еще называли Алексея мягким защитником, а старожилы лиги продолжали пробовать новичка на зуб. Тарджон, который в 1983 году был выбран в первом раунде под вторым номером канувшим в лету «Хартфортом», бойцом оказался более искушенным. Однако не будь стычки с Сильвеном, возможно бы, та, которой назначено было случиться через четыре года, сложилась иначе, и настроение Молтби было бы иным.
Валерий Каменский о чудо-шайбе с передачи Алексея Гусарова
– Дело было в сезоне-1997/98. Играли в Денвере против «Флориды». Гусаров вытянул на себя двух «пантер», увидел меня перед воротами и прокинул шайбу. Она скакала, перемещаясь от одной ноги к другой. Бросать с ходу – неудобно. Но и момент терять было жаль. «Надо исхитриться», – мелькнуло в голове, и я сделал первое, что пришло в голову, – ударил с разворота, сунув клюшку в падении между ног. Увидев, что шайба в воротах, на всякий случай протер глаза: не поверил, что такая может залететь. Когда загорелась красная лампа, понял, что мы с Лешей сотворили шедевр.
Шайба действительно роскошной вышла. Безусловно, подобные голы – импровизация. Но в то же время, прежде чем что-то сделать, игрок думает. А претворение мысли в жизнь и называется мастерством.
Triple Gold Club
Хоккеисты, входящие в Тройной золотой клуб Международной федерации хоккея
* действующие игроки. Полужирным выделено соревнование, принесшее игроку членство в «Тройном золотом клубе».